Уже звучала идея, что какие-то банкротства криминальные, какие-то — нет. Наверное, с точки зрения следственных органов, практически все криминальные.
Те изменения, которые произошли в законодательстве, вы знаете. А именно был принят закон о внесении изменений в закон о несостоятельности в банкротстве. Идея привлечения бенефициаров к уголовной ответственности не нова.
С тех пор как власти озаботились вопросом реального возмещения материального ущерба, конечно, вопросы розыска имущества, взыскания денежных средств, необходимых для возврата кредиторам, — эти вопросы неминуемо приводят к необходимости вовлечь в этот процесс реального собственника тех активов, которые принадлежали предприятию-должнику. А еще лучше — с аффилированных с ним компаний. Чем больше денег, тем лучше.
При этом рассчитывать на то, что бенефициар как физическое лицо сможет объявить себя банкротом, не получится. Потому что при принятии решения о привлечении к субсидиарной ответственности по подконтрольному юридическому лицу на нем будет пожизненно висеть факт, что всегда будут пытаться взыскать с него долги, возникшие при тех обстоятельствах.
Ранее правоохранительные органы боролись с подобными вещами. Но доказательство участия бенефициара, который хорошо спрятал свое участие, имело большие сложности. И если не было каких-то прямых действий, то приходилось квалифицировать его действия по признакам статьи 33 УК РФ. То есть через соучастие, как организаторы-подстрекатели подсобника. Либо идти дальше и глубже, через применение положений статьи 210 УК РФ, которая предусматривает ответственность за организацию преступного сообщества.
Те изменения, о которых я говорю, значительно упрощают правоохранительным органам процедуру привлечения к уголовной ответственности бенефициара. Первые шаги были сделаны тогда, когда закон установил ответственность контролирующих должника лиц. То есть это лица, которые имеют право давать обязательные для исполнения должником указания.
Хочу обратить внимание на то, что серьезно расширен круг лиц, которых могут отнести к контролирующим должника лицам. В случае рассмотрения подобного дела арбитражный суд может признать любое лицо контролирующим при наличии «иных оснований».
Это значит, что привлечь к исполнению обязанностей бенефициара своих друзей, сотрудников, водителей, гувернанток и т.д. будет достаточно сложно. Это закон ограничивает тем, что нельзя признать бенефициаром человека, владеющего менее чем 10% уставного капитала.
Что означает «иные основания»? Иные основания — это какие угодно основания, которые можно обсуждать в суде.
А также любые действия бенефициара, которые предшествовали банкротству. Здесь появляется новый термин — «номинальный руководитель». Раньше он был народным, а сейчас введен в закон.
На мой взгляд, так размывается презумпция невиновности. И в то же время чем больше дается неопределенных понятий, тем больше шансов потерять возможность защищаться. При этом сам закон обязывает доказывать свою невиновность. Так, например, номинальный руководитель по закону не будет привлечен к ответственности, если он сам докажет, что он не оказывал определяющего влияния на решения компании-банкрота. Что это, как не отход от положения о презумпции невиновности?
Также он не будет привлечен к ответственности, если поможет установить настоящее контролирующее лицо и найти сокрытое имущество, которое позволило бы взыскать имеющиеся долги. Это закреплено в пункте 9 статьи 61.11 упомянутого закона, где сказано, что арбитражный суд вправе уменьшить размер или полностью освободить от субсидиарной ответственности лицо, привлекаемое к субсидиарной ответственности, если оно докажет, что при исполнении функции органов управления или учредителя фактически не оказывало определяющего влияния на деятельность юрлица.
Если благодаря предоставленным этим лицом сведениям будет установлено фактическое контролирующее должника лицо, или же если будет обнаружено имущество должника. Другими словами, для освобождения от субсидиарной ответственности такое лицо обязано будет сдать реального бенефициара.
Практически половина статей содержит формулировку, что пока не доказано иное, предполагается, что лицо является контролирующим должника.
И перечисляется ряд признаков. Причем большинство признаков формальные, которые не требуют особых усилий для доказывания. И при наличии таких признаков достаточно поводов для возбуждения уголовного дела.
Что для этого необходимо, согласно уголовному закону? Наличие вреда, причиненного имущественным правам кредитора. То есть невозможность погашения задолженности, а также причинно-следственные связи между совершением (или одобрением) учредителем должника сделок и фактом причинения такого вреда. Но есть исключение: в случае, если подлежащий субсидиарной ответственности руководитель не представил документы или же допустил искажение содержащейся в них информации.
Я думаю, коллеги согласятся со мной, что 99% предприятий допускают искажения информации в документах бухгалтерского учета. А это значит, что любой из них может попасть в зону риска и быть привлечен к уголовной ответственности. При этом будет достаточно установить наличие одного из вышеуказанных обстоятельств и можно будет не доказывать причинно-следственную связь. То есть задача следственных органов упрощается.
На практике это означает, что заявителю достаточно будет представить суду доказательства того, что бенефициаром были совершены хоть какие-то действия перед банкротством предприятия. И установленные вступившим в законную силу судебным решением эти обстоятельства будут иметь преюдициальные значения для органов следствия.
Как мы знаем, статья 90 УПК РФ гласит, что обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением суда, принятые в рамках гражданского арбитражного или административного судопроизводства, признаются прокурором, следователем и дознавателем без предварительной проверки.
И хотя закон содержит оговорку, что они не могут предрешать виновность лиц, для возбуждения уголовного дела и выполнения всего комплекса процессуальных действий, направленных на сбор доказательств, предъявление обвинений и применение меры пресечения бенефициару, этих обстоятельств будет достаточно.
Поэтому, я повторюсь, на наш взгляд, презумпция невиновности относительно бенефициара мягко, но неотвратимо нивелируется. Потому что никого не будет интересовать, какими мотивами руководствовался бенефициар, принимая участие в финансово-хозяйственной деятельности предприятия, которое потерпело крах.
На практике мы видим, что к таким действиям относятся: любые шаги по поиску банков, готовых выдать кредиты предприятию; участие в переговорном процессе перед подписанием кредитного договора; участие в принятии решения об использовании кредитных средств (это самая интересная часть, и было бы странно, если бы бенефициар не давал никому никаких указаний, а тихо смотрел бы, как эти деньги растворяются в океане бизнеса).
Ну и, безусловно, это участие в поиске путей реструктуризации долгов. Потому что, как правило, банки и кредиторы предпочитают разговаривать не с руководителем предприятия, а напрямую с бенефициаром, понимая, что от него зависит благополучие этого самого предприятия. То есть он может своими собственными средствами поддержать утопающее предприятие, а также он может повлиять на решение руководителя этого предприятия.
Такие выводы приходят в голову при анализе тех изменений, которые произошли в недавнем прошлом. Можно добавить, что новый закон внес еще два дополнительных основания для привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности. Это если на дату возбуждения дела о банкротстве не внесены подлежащие обязательному внесению в соответствии с федеральным законом сведения, либо внесены недостоверные сведения о юридическом лице.
И второе, это если должник стал отвечать признакам неплатежеспособности не вследствие действия (или бездействия) бенефициара, но после этого бенефициар совершил такие действия (или бездействия), которые существенно ухудшили его финансовое положение.
Если выражаться образно, то здесь, как на охоте: волков обкладывают красными флажками. Вот так и бенефициаров обкладывают все плотней и плотней, не давая им возможности вести бизнес и не опасаться того, что в любой момент вследствие изменения экономической обстановки в стране, либо действий недобросовестных партнеров, он может быть привлечен к уголовной ответственности.
В конце я бы хотел обратить внимание на то, что отход от презумпции невиновности прямо установлен данным законом. Поскольку закон гласит, что бенефициар не будет привлечен к субсидиарной ответственности, если сам докажет, что в невозможности полного погашения требования кредиторов его вина отсутствует.
То есть, если он докажет, что действовал согласно обычным условиям гражданского оборота добросовестно и разумно, или же, что его действия совершены для предотвращения большего ущерба интересам кредиторов. Это написано в пункте 10 статьи 61.11 ФЗ. Практика показывает, что подобные попытки доказать свою невиновность потребуют значительно больше усилий, времени и средств, чем затраты следственных органов на оформление уголовного дела, где заведомо вина уже возложена на бенефициара бизнеса вышеприведенными нормами.
__________________________________________________________________________________
Другие спикеры конференции «Банкротство-2018»:
Наталья Шатихина, доцент СПбГУ, управляющий партнер CLC, сомодератор конференции
Иван Яковенко, арбитражный управляющий
Владимир Полуянов, партнер «Апелляционного центра»
Руслан Мухамметшин, руководитель департамента консалтинга и оценки «Прайм Эдвайс»
Ольга Береза, старший юрист «Григорьев и партнеры»
Антон Киселев, директор департамента проблемных активов СЗБ Сбербанка России
Сергей Высоцких, адвокат «S&K Вертикаль»
Советник Pen&Paper Вадим Яловицкий — на первой практической правовой конференции для бизнеса «Банкротство-2018».
Партнер CLC Марина Горлачева — на первой практической правовой конференции для бизнеса «Банкротство-2018».
