Адвокат Международной коллегии адвокатов Ирина Иванова — за круглым столом «Private Wealth. Семейное и наследственное право».
Я считаю, это правильно, когда бракоразводный спор решается одним судом в одном месте, какое бы раздробленное и разнесенное по городам и весям имущество ни подлежало разделу. Я своим клиентам всегда в таких случаях говорю: вы для себя постарайтесь определиться, какое имущество из совместного вы хотите оставить за собой, а какое пусть достается экс-второй половинке. Потому что если этого не сделать, суд может взбрыкнуть и — Ксения знает, о чем я говорю, потому что мы как раз в таком деле представляли две стороны — разделить все ровно пополам. Тогда суд был разъярен окончательно невнятной позицией сторон — а она, на мой взгляд, действительно странная была — и все пополам. Две квартиры соединили? А мы их пополам. Еще две квартиры? И их пополам. Дом на берегу озера? Все пополам. Машины все пополам. И неважно, кому руль. Это была абсолютно тупиковая ситуация. Причем, принимая во внимание личностные особенности спорящих, договориться было вообще невозможно. Хорошее предложение сменялось плохим, и все шло заново.
Примерно так же с однокомнатной квартирой: полквартиры — дочери от первого брака, вторые полквартиры — безутешной вдове. Другого жилья нет, остается либо глаза выцарапывать, либо продавать. Продается все, а определить порядок пользования объекта, как и разделить его, невозможно. Заведомый тупик. Здесь ситуация такая же, только в разросшемся объеме имущества.
Я предложила: а давайте мы сделаем принудительную перепланировку в каждом из объектов. Ничего, что там ремонт на 60 млн рублей. Это пустяки. Сейчас перепланируем, у вас будет вход с этой стороны, у вас — с этой. Общий коридор — прекрасная коммуналка!
И вот по такому принципу мы делили все: это единственный способ сесть за стол переговоров. Потому что либо был неконструктив в голове у моей клиентки, либо неконструктив в голове у ее клиента. Вот когда стало окончательно понятно, что домик для прислуги оставим в покое, а в этом замечательном особняке на берегу озера поставим стеночку, участок поделим заборчиком, коммуникации разделим... Когда появилась эта внятная позиция, когда уже иски в суде были, когда уже сделали экспертизу по стоимости этих переделок — тогда человек сел за стол переговоров, и мы договорились.
Понятно, что нормальные деньги сторона вторая в этом случае не получает. Понятно, что юридические лица, которые тоже хотели делить пополам, это чистый убыток клиента, потому что хорошее юрлицо при правильной постановке дела мгновенно теряет свою стоимость, с этим ничего не поделаешь. Когда я на стороне женщины, я говорю сразу: не надо тебе юридическое лицо. Она начинает дурным голосом кричать: да там столько всего! Я отвечаю: ничего там нет. Там есть доля в предприятии, с которой ты ничего не сможешь сделать. Ты будешь приходить на общее собрание, сидеть на последнем ряду и не получать прибыль, потому что она пошла на развитие предприятия.
Что касается наследственного права, то до появления новых инструментов мы подчас придумывали какие-то дикие схемы, чтобы хоть как-то защитить интересы наследников. Я уже молчу о предприятии, особенно если оно завязано на одного человека, — таких компаний очень много. Сколько на моем веку было примеров, когда умер владелец — и все. Сеть аптек была — наследники ее разорили почти мгновенно. Просто по глупости и жадности, потому что пришло девять юристов, и хорошо, если один из них имел опыт в управлении. Каждый тянул одеяло на себя. И все, люди остались без работы. Поэтому, конечно, возможность некоего иного наследования, чем то лобовое, которое было, оно назрело не то что на 100% — на все 200%. Раньше сохранить бизнес при смерти собственника можно было только через подделку документов. Иначе ты у нотариуса уснешь: десять лет будешь собирать документы, еще пять лет — вводить управление. И я советовала: сделай, чтобы у тебя был первый зам, и если с тобой что случится, человек заступит на должность. А уж о защите иждивенцев, первого-второго круга родственников, стариков, детей — вообще вопрос не стоял.
Но я с нотариусами разговаривала, когда вводились изменения в законодательство, — большинство настроено осторожно, полускептически. Потому что вопросов больше, чем ответов. Как всегда, кто-то будет первопроходцем.
Другие спикеры круглого стола:
Ксения Иванова, партнер «Ивановы и партнеры»
Константин Зиятдинов, партнер «Прайм Эдвайс»
В петербургской девелоперской группе «КВС» идет корпоративный конфликт. Один из двух основателей компании Владимир Трекин развелся с женой, и, вероятно, чтобы минимизировать урон бизнесу от раздела совместно нажитого имущества, фактически передал корпоративный контроль над всеми компаниями своему партнеру Сергею Ярошенко. Супруга с таким положением не согласилась и развязала полномасштабную судебную войну.
