Фото: Александр Миридонов / Коммерсантъ
«Новая нормальность» — всё чаще приходится слышать это словосочетание. Обычно оно стоит в одном ряду с высказываниями типа «мир никогда не будет прежним», «необходимо ускорить переход [к новому образу жизни]» и т. п. По-английски выглядит благозвучно. Но не на русском. Лично мне словосочетание «новая нормальность» режет слух и моментально вызывает из памяти цитату классика: «Свежесть бывает только одна — первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!» (М.А. Булгаков, «Мастер и Маргарита»). Так и с «нормальностью»: она либо есть, либо ее нет. Иное представляет собой отклонение от нормы, тухлятину. Благодарить за это следует русский язык, который, по всей видимости, настолько богат, что позволяет выявить через слова любую фальшь, любой отход от здорового порядка вещей. Эта фальшь в модном термине «новая нормальность», пришедшем к нам из-за рубежа, проявлена в полной мере.
Изначально данное словосочетание возникло в связи с мировым экономическим кризисом 2008 года и означало, что возврат к докризисным показателям экономического роста невозможен. Позже его активно стали использовать вновь в связи с пандемией коронавируса 2020 года, обозначая «новой нормальностью» целый ряд мероприятий по «противодействию распространению новой коронавирусной инфекции». В их числе как технические новшества (повсеместное внедрение во все сферы жизни онлайн-сервисов, цифровизации), так и меры, напрямую затрагивающие права каждого человека: самоизоляция, ограничение массовых мероприятий, свободы передвижения, активное использование QR-кодов как некоего дополнения к дееспособности личности…
Неприятность термина «новая нормальность» в том, что он несёт двоякую смысловую нагрузку, его использование призвано создать у адресата психологический эффект особого рода. С одной стороны, ожидается, что слушатель признает неизбежность и долговременный характер вводимых мер (ведь это «новая нормальность», её не выбирают!), с другой — подспудно как бы предлагается не копаться в причинах кризиса, проводится своеобразная психологическая черта между «до» и «после»: мол, случилось, и всё.
Именно в этой попытке повлиять на умы населения и заключается фальшь термина «новая нормальность», потому как в действительности (что в ситуации кризиса 2008 года, что 2020 года) разбираться в причинах нужно. И в процессе их изучения появятся ответы сразу на множество вопросов, касающихся навязываемых нам мер «новой нормальности»: нужны ли они? помогают ли они предотвратить дальнейшее ухудшение ситуации или, напротив, загоняют проблемы вглубь? наконец, кому они выгодны? На практике же мы видим, что именно причины обоих кризисов мало кто разбирает, все словно зомби лишь повторяют друг за другом, что «мир неизбежно изменился», нужно «принять новую нормальность», «ускорить переход», «возврата к прежнему не будет»… Причём любопытно, что «зомбированными» оказываются как адресаты послания, так и те, кто его бездумно повторяет.
В чём же на самом деле причины кризисов 2008 и 2020 годов? Согласно официальной точке зрения, первый кризис был экономическим, а второй вызван пандемией болезни. Однако осведомленные люди подскажут, что на самом деле пандемия выступила лишь козлом отпущения, позволившим мировым элитам списать на неё и без того неминуемое падение глобальной экономики, а заодно поводом для принятия комплекса мер по решению вызванных этим падением задач, в числе которых усиление раздела мира на экономические зоны, перераспределение рынков сбыта, сохранение контроля над населением.
Оба кризиса (2008 и 2020 годов) экономические и вызваны основополагающими изъянами рыночной системы.
Первый из них — это перманентно возникающая проблема перепроизводства, та самая, из-за которой исторически развязывались все самые крупные войны. Дело в том, что для нормального функционирования рыночной экономике постоянно требуются новые рынки сбыта. Их нехватка уже много раз приводила к катаклизмам в XIX и XX веках. Однако наиболее остро данная проблема встала лишь в веке XXI, когда экономика стала глобальной, охватила всю планету, и расширяться более некуда.
Но проблема перепроизводства лишь вершина айсберга, она вторична. Ещё бо́льший изъян системы заключается в её несбалансированности, вопиющей пропасти в уровне жизни между несколькими богатейшими семьями мира и рядовыми элементами системы — обычными людьми. Одни потребляют лишь на малую долю от тех доходов, что получают, а сотни миллионов населения, напротив, живут зачастую только на один доллар в день. В результате обратно в экономику возвращается не весь капитал, а лишь его часть, что приводит к дефициту конечного спроса. Этот структурный дисбаланс системы исторически покрывался расширением рынков сбыта, но данный ресурс, как уже сказано выше, на сегодняшний день исчерпан. Его искусственное воссоздание возможно либо через войны, что в современных условиях наличия ядерного оружия ставит нас на грань конца света (вспомните фильм «Через тернии к звёздам»), либо разделением мира на экономические зоны и устранением внутри одних зон представителей других зон (конкурирующих экономических субъектов).
Представляется, что пандемия и устанавливаемые под эгидой борьбы с нею межгосударственные барьеры в числе прочего преследуют цель именно такого зонирования. Проводя политику «новой нормальности» (и не только её, но также ведя бесконечные валютные и таможенные войны, вводя санкции и создавая «локальные очаги нестабильности»), сильные мира сего, с одной стороны, искусственно ускоряют процесс разделения планеты на экономические зоны, а с другой — пытаются на осколках рушащейся системы создать новую на выгодных им условиях. Недальновидность такого подхода заключается в том, что, как бы кому ни хотелось, любые попытки сохранить текущий дисбаланс системы, заменив лишь её несущественные детали, обречены. Нельзя спасти дом, когда фундамент сгнил.
В короткой работе «Система сжимается перед скачком», опубликованной здесь же, на «Новом проспекте», автор настоящей статьи с помощью науки о системах (синергетики) наглядно показал на конкретных исторических примерах, что существует некий объективный закон, обеспечивающий многовековое стремление экономических систем к равновесности. Этот процесс идёт поэтапно, но его итогом неминуемо станет устранение дисбалансов в потреблении.
Сейчас в результате кризиса система оказалась на пороге очередного такого перехода. И вместо того, чтобы противоестественным образом пытаться сохранить изжившие себя основы (усиливая контроль над населением, разделяя мир), требуется кардинально пересмотреть политику распределения материальных благ в сторону повышения возможностей базовых элементов системы — простых людей. Автор не устаёт повторять, что каждый элемент новой зарождающейся системы должен почувствовать себя её выгодоприобретателем (причём на деле, а не в виде малозаметных индексаций и доплат, едва позволяющих сводить концы с концами). Сначала должны быть полностью решены проблемы голода, жилья, всеобщего доступа к передовым возможностям здравоохранения, высшему образованию. Лишь в этом случае неминуемый переход к новому экономическому укладу может произойти максимально безболезненно для мировых элит и мира в целом. Та страна, которая сможет перенаправить свои ресурсы на это, первой выйдет из кризиса.
И, напротив, любые попытки противостоять объективному (как физика, математика) процессу разрушения дисбалансов прежней системы носят характер реакционных. Они приведут лишь к тому, что новая система самоорганизуется по жёсткому сценарию. С этой точки зрения, как сказал классик, «чем хуже, тем лучше» (Ф.М. Достоевский, «Униженные и оскорблённые»).
