Должник на букву «М» и его друзья
Прошлый год ознаменовался для нашего адвокатского бюро и для тех специалистов, которые уделяют много внимания вопросам привлечения лиц контролирующих должника к субсидиарной ответственности одним крайне интересным делом, в котором десятым арбитражным апелляционным судом было принято беспрецедентное решение.
В частности к субсидиарной ответственности по обязательствам компании-должника было привлечено восемь членов совета директоров, которые одобряли заключение сделок по получению заведомо невозвратных кредитов. Размер субсидиарной ответственности не был установлен, поскольку не закончились расчёты с кредиторами, однако по самым скромным оценкам, он составит порядка 3 млрд рублей.
История началась эта очень давно. Компания, занимавшая лидерство в Северо-Западном регионе, по строительству дорог, развязок, мостов и иных объектов транспортной инфраструктуры, столкнулась со сложной финансовой ситуацией, однако вместо того, чтобы добровольно сдаться своим кредиторам, ее акционеры и бенефициары, осознавая неминуемость краха, решили воспользоваться сложившейся ситуацией и, вероятно, нарастить собственные активы в ущерб кредиторам.
Полагаем, что для этого профессиональными бухгалтерами-авантюристами и иными управленцами была разработана система бухгалтерского учета, которая, во-первых, отражала в качестве активов несуществующие объекты — такие как запасы и дебиторская задолженность — а во-вторых, обеспечивала подтверждение реальности тех хозяйственных операций, которые в действительности отсутствовали, но позволяли контролировать и аккумулировать денежные потоки в собственных интересах определенных лиц. В результате на бумаге согласно данным бухгалтерского баланса компания выглядела очень крупной и финансово устойчивой, валюта баланса составляла более 10 млрд рублей.
Предъявив такую отчетность в несколько крупных банков, компания получила кредиты более чем на 4 млрд рублей, после чего очень быстро оказалась в процедуре банкротства ликвидируемого должника — в конкурсном производстве, а кредиты оказались не возвращенными и в полном размере вошли в состав требований кредиторов. Описанное безусловно лежит в уголовно-правовой плоскости, которая, разумеется, тоже получила свое развитие В настоящий момент возбуждено уголовное дело по признакам ст.159 УК РФ, предъявлены обвинения двум лицам — ответчикам по спору о субсидиарной ответственности.
Крайне специфической является ситуация, связанная с предполагаемым конечным бенефициаром данной компании, который в разгар спора скончался.
Данный кейс породил множество вопроcов. В первую очередь о отношении субсидиарной ответственности и ущерба, причиненного преступлением. Представим ситуацию, что лица контролирующие должника совершили пять сделок. Четыре из них были предметом рассмотрения в уголовном деле, в их отношении сделан вывод о противоправности и постановлено взыскание ущерба на ним в рамках гражданского иска.
Впоследствии в рамках дела о банкротстве мы заявляем о необходимости привлечения указанных лиц к субсидиарной ответственности. Указанные лица занимают в бакнротном процессе следующую позицию: вы не можете оценить мои четыре сделки, поскольку их уже оценили и квалифицировали с точки зрения убытков в рамках уголовного дела. Согласно же позиции Конституционного суда преюдиция по уголовному делу гораздо сильнее, чем по гражданскому. Поэтому в споре о привлечении к субсидиарной ответственности оценке подлежит только одна пятая сделку. А образует ли она одна состав для привлечения к субсидиарной ответственности? Вероятно, нет. Потому что редко, когда одна единственная сделка действительно приводит к банкротству.
Согласно позиции Конституционного суда РФ принятые в порядке гражданского судопроизводства и вступившие в законную силу решения судов по гражданским делам не могут рассматриваться как предрешающие выводы суда при осуществлении уголовного судопроизводства о том, содержит ли деяние признаки преступления, а также о виновности обвиняемого, которые должны основываться на всей совокупности доказательств по уголовному делу. Таким образом гораздо перспективнее сначала завершить расследование по уголовному делу, в котором процесс сбора доказательств совершенно другой по сравнению с арбитражным делом, а после этого с преюдицией по уголовному делу прийти в процесс арбитражный по субсидиарной ответственности.
Безусловно два раза за одни действия нельзя привлекать к ответственности. Но при решении вопроса о субсидиарной ответственности сам факт заключения этих сделок исключать из поля зрения и оценки не следует, поэтому позиция про оценку исключительно одной сделки должна подлежать отклонению. Пленум Верховного суда по главе 3.2. закона о банкротстве говорит нам прямо, что суд самостоятельно определяет взыскивать ему убытки или субсидиарную ответственность, таким образом суд самостоятельно исследует и оценивает все фактические обстоятельства, и дает надлежащую квалификацию.
Второй важный вопрос, с которым мы столкнулись в указанном деле связан с тем, что ответчик, привлекаемый к субсидиарной ответственности, умирает. У него есть наследники, в руках которых оказывается все его состояние, вполне сравнимое с размером непогашенных долгов компании-банкрота. Очень остро стоит вопрос о том, а можно ли вообще привлекать наследников к ответственности по долгам наследодателя? При первом приближении складывается мнение, что субсидиарная ответсвенность неразрывно связаны с личностью конкретного контролирующего лица и его действиями. Все последние годы практика шла в разные стороны, но в 2019 году наметился все-таки уклон в пользу следующей позиции. Семнадцатый арбитражный апелляционный суд, приняв во внимание солидный состав наследственной массы умершего лица, а также саму возможность перехода субсидиарных обязательств по наследству, не нашел оснований для прекращения дела о привлечении покойного к субсидиарной ответственности. И это выглядит крайне логичным, потому что в теории давно высказывается мнение о том, что субсидиарная ответственность — есть вид деликтной ответственности, которая переходит на наследственную массу.
Более того, определяющим в данном вопросе, на наш взгляд, является не вид ответственности и ее связь с личностью ответчика, а ограниченные возможности наследников ответчика защищаться против аргументов, выдвинутых по спору о привлечении к субсидиарной ответственности. При этом абсолютно однозначно практикой разрешено, что обязанность возмещения ущерба, причиненного преступлением, переходит на наследственную массу.
Из вышесказанного мы вынуждены сделать вывод, что зачастую реальное привлечение к субсидиарной ответственности по долгам банкротов в России возможно лишь в случае параллельного расследования уголовного дела.
