«Волшебство, которое рождается в замкнутом пространстве». Актриса Полина Ауг о фильме — триумфаторе Канн «Купе номер шесть»

Фото: Юлия Милютина, из личного архива Полины Ауг

Полина, вы уже почти 10 лет в кино. И вот роль в фильме, который получает одну из главных наград одного из главных кинофестивалей мира в Каннах. На что похожи ваши первые мысли и ощущения после того, как новость прочитали?

— Шок! Это круто! Это большая радость. Мой вклад в историю не такой большой, но быть причастной к такому крутому событию — это здорово.

Кто ваша героиня?

— Я сыграла девушку на ресепшене на прекрасном Севере, куда приезжает главная героиня. Эта девушка всячески не хочет помогать главной героине в достижении ее цели. Не могу сказать, что это карикатурная история, но довольно часто бывает в жизни, что люди, которых ты встречаешь на каких-то стойках регистрации, транслируют в мир довольно яркую совокупность стереотипов. Главное относиться к этому с большой иронией, но не всегда это получается. Лично я отношусь к таким людям как к боссам в компьютерной игре. Их просто нужно пройти, как уровень.

Полина Ауг на съёмках фильма «Купе номер шесть». Фото: ctb.ru

История в фильме — про 90-е. Такие персонажи, наверное, уже ушли? Или они — константа?

— Они никуда не делись. Это незыблемые вещи. Мир меняется, становится странным, страшным. Но, чем дальше удаляешься от Москвы, картина какой была сто лет назад, такой и осталась.

Недовольные жизнью люди, которые воспринимают свой функционал как муку?

— Да.

Каково работать с режиссёром-иностранцем? Юхо — финн. Вы понимали друг друга?

— Мы понимали, но тут возникает история моего попадания в проект, она довольно забавная. Я не приходила на пробы и не собиралась там сниматься. С Юхо и его командой я познакомилась, когда пришла к ним на встречу в качестве маминого переводчика, когда ей предложили роль в этом фильме. Она попросила помочь ей. И я напереводила себе на роль. Правда, после старта съемок прошло месяца полтора, когда я получила от Юхо сообщение. Работать с режиссером-иностранцем дико интересно. Это был мой первый опыт работы с режиссером, который вообще не говорит по-русски. Юхо говорил только на английском и финском.

То есть съемочный процесс был живой, раз туда можно было «запрыгнуть на ходу»?

— Да, я вошла в road movie в процессе движения этого поезда.

«Купе номер шесть» — история про русского шахтера и финскую студентку, которые находят себя и друг друга в купе поезда, идущего на север. Поезд как символ примирения, но такого полупринудительного. Купе одно, ехать долго, деваться некуда. Можно так рассуждать?

— Наверное, можно! Очень любимый людьми и очень романтизируемый прием для создания сюжетов — эффект купе, попутчика, диалог с человеком, которого ты никогда больше не увидишь и кому расскажешь всю свою жизнь, потому что у тебя нет ответственности перед ним. Это волшебство, которое рождается между людьми, когда они встречаются в замкнутом пространстве.

Момент такой, полупринудительный. Так же можно в камере в тюрьме оказаться с очень хорошим человеком.

— Везде есть романтизация, такова российская натура. Но мне кажется, что люди, которые снимали этот фильм, не ориентировались на русский менталитет. Они закладывали какие-то свои вещи. У финнов и прибалтов нет тяги к романтизации тюремной субкультуры.

У вас лично поезд — это место замыкания в себе или пространство для диалога с незнакомцами? А человек, который сначала раздражает и пугает, становился потом симпатичным?

— Честно, в своей жизни такого не помню. Но мы с мамой путешествовали на поезде из Москвы в Эстонию, на каникулы к бабушке, и часто встречали знакомых людей. Например, случайно встретили российского актера драмтеатра Александра Ивашкевича, живущего в Таллинне. Мама его спрашивает: «Вы случайно не Ивашкевич?» Он говорит: «Я Ивашкевич». Они знали о существовании друг друга, но не были знакомы. А потом поехали в одном купе. И эта случайная встреча вылилась в огромную дружбу, которая длится уже много-много лет.

Купе номер шесть — международный проект. В новостях на лентах госагентств постоянно подчёркивают при этом, что он снят при поддержке Минкульта, что министр культуры поблагодарила команду фильма. Такое акцентирование на себе, а не на том, что это общая история, вам о чём говорит? Не расстраивает?

— Я за этим не следила. Но мне кажется, что такое присвоение заслуг самим себе — это как уйти в отказ, если что-то произошло плохое, а если что-то хорошее и на международном уровне, наоборот, сказать: «О, а мы тоже!» Это как раз история с двойными стандартами. Для российских чиновников это очень увлекательное занятие. Но именно культурные коды являются способом объединения людей. Да, безусловно, в XXI веке очень трудно себе представить творчество безотносительно политики, но Юхо как раз говорил о том, что ему не хочется затрагивать политические темы, не хочется влезать в конфликты, он в принципе хочет рассказать историю про людей. Только на фундаменте творческого начала можно объединять людей и страны.

Фото: СТВ

...учитывая, что страны сегодня разъединены даже чисто технически.

— Конечно! Желание рассказать историю — огромная мотивационная сила. Один из моих съемочных дней был 22 марта 2020 года, то есть за 5 дней до того, как грянул первый локдаун. И я успела съездить в Петербург отсняться буквально на грани. Тогда это было дико страшно: мы не понимали, как это изменит нашу реальность и как нам придется находить пути, чтобы с этим справляться. И то, что жизнь продолжается, несмотря на эти дичайшие ограничения, для меня это показатель мужества людей. Мы ходили по лезвию. Артистов разворачивали на границе. В момент съемок фильма мы еле-еле успели уехать на съемки в Турцию после трехнедельного перерыва, когда вообще вся группа заболела короной, а после возвращения оттуда Турцию сразу же закрыли. Люди работали, невзирая на все танцы с бубнами нашего правительства: применение QR-кодов, отмену QR-кодов. У меня возникает гордость и вера в людей. Каждый раз, когда хочется сказать «*****! ****** же полный происходит», всегда найдется маленький лучик света, который скажет «нет, еще пока не совсем ******, еще пока можно выжить в этом мире».

А многие уже скатываются в апокалиптические настроения. У вас какие ощущения от завтра?

— Никаких! Я не знаю, каким оно будет. Но, честно говоря, нормального человека всегда пугает отсутствие понимания завтрашнего дня. Я не сильна в политике, недавно специально стала читать книжки по истории, чтобы хоть как-то разобраться, что происходило в нашем государстве. В первый локдаун я начала слушать книжки Акунина про историю российского государства, книжки Зыгаря. Просто для того, чтобы в моей голове, в которой каша полнейшая, связанная с историей, выстроилась эта тоненькая ниточка. Я подумала, если я пойму, что происходило в прошлом, наверное, я смогу чуть-чуть представить, что с нами будет в будущем, так как история циклична. Но сейчас всё меняется с такой скоростью, что мне не хватает даже базовых знаний для прогнозов. Надо дальше прокачивать образование. Или интуицию. Вот у моей мамы сильна интуиция, плюс она аргументировано может доказывать какие-то вещи. Например, что ковид будет всегда. У меня пока нет такой мощи, я не такой великий волшебник. Но понимать, что происходит и что произойдет, хочется.

После триумфа «Купе номер шесть» есть шанс, что Россия будет представлена в мире не только трагедиями? До сих пор у нас топовыми современными мастерами кино, признанными на Западе, остаются Александр Сокуров, Андрей Звягинцев.

— Я не думаю, что трагедия — это плохо. Было бы круто, если бы кино было продолжением нашей действительности. В силу российского менталитета, когда наши люди привыкли с иронией и стёбом воспринимать всё то, что говорится или показывается, я не думаю, что хэппи-энды будут в принципе массово приняты. А вот если у нас будет отсутствие цензуры и возможность такие фильмы посылать на фестивали, это будет круче всего.

Кстати, вы ведь в Каннах первый раз смотрели в зал с большого экрана благодаря именно Звягинцеву? У вас же была эпизодическая роль в «Нелюбви»?

— Да, получается, Полина Ауг в Каннах второй раз. Но я стараюсь проще к этому относиться. Это не изменит мою жизнь навсегда.

А если Дэвид Линч позовет в продолжении «Твин Пикса» сниматься, согласитесь?

— Конечно да! Непонятно правда, каким оно может быть, но я всегда ввязываюсь в такие авантюры! Главное, чтобы они были. Чтобы приглашали.

И все же, Канны — путь в мировое кино даже для эпизодической роли?

— Мне кажется, да. Тому пример Саша Кузнецов, который был в Каннах вообще не от России (бельгийско-французский фильм «Мой легионер». — Прим. «НП»).

Это показатель того, что если у тебя есть такая цель, а Саша очень хотел работать за рубежом, попасть в мировой кинематограф, то это реально. Я не говорю громкими словами «сниматься в Голливуде», но он очень хотел попасть в мировое кинополе. Попал. И вот, пожалуйста, фильм с ним в Каннах.

Как вы думаете, растет ли интерес у обывателей в России к авторскому кино?

— Еще лет 10 назад между мейнстримом и авторским кино была огромная пропасть. На сегодняшний день, мне кажется, эти истории начинают немножко пересекаться и сходиться в одну линию. Например, развитие интернет-платформ с видео: их появление дало толчок новому способу рассказа историй, так как они дают возможность совместить жанры, которые раньше казались несовместимыми. Например, сериал «Территория» (российский мистический телесериал, снятый режиссёром Игорем Твердохлебовым; производством проекта занималась компания Good Story Media; премьера сериала состоялась 12 октября 2020 года. — Прим. «НП»). Это история объединения сюжета про подростка с этнической драмой с элементами хоррора. Это новое смешение жанров, которое дает возможность полярным языкам кинематографа сблизиться.

Вы не знаете, почему не вышел в прокат «Блокадный дневник» Андрея Зайцева? Вы там играли. Фильм получил гран-при ММКФ в 2020 году, но так и не вышел в прокат.

— Да, я там играю. Очень бы хотела посмотреть эту работу целиком. Видела только трейлеры. И ответов на вопрос, почему этот фильм так и не вышел в прокат, у меня нет.

Есть ощущение, что проект уничтожила критика. Критика была беспощадной. Я сам говорил с Зайцевым, и стало понятно, что человек на неё реагирует болезненно…

— Не знаю, насколько критика может влиять на выход фильма в прокат. Я к этому отношусь со скепсисом. Но, наверное, возможно, что и так. Я в очередной раз всё списала на момент пандемии. Но я могу быть не права. Знаю, что фильм получил награду.

Заранее можно понять, хороший фильм или плохой?

— Заранее нельзя. Можно только надеяться, что фильм хороший. Очень много примеров и в моей жизни, и в жизни коллег, что когда ты вписываешься в какую-то историю, ты искренне веришь, что будет очень круто, а потом получается никак. И никак — это в лучшем случае. А бывает, что ты вписываешься в авантюру со скепсисом, думаешь, зачем вообще согласился, а на выходе очень достойная работа. Нужно много знаний. Какая целевая аудитория, как будет фильм прокатываться и так далее. Есть рейтинг ожидания. Есть проекты, в которые очень многие хотят попасть, даже на уровне кастинга. Очень многие землю выгрызают зубами, чтобы попасть в какой-то очень перспективный проект. Но нигде нет гарантии, что этот перспективный проект окупится. Можно только надеяться и верить.

А актёру часто приходится выбирать между честным высказыванием и заработком?

— Мне кажется, что было бы очень просто, если бы нам не пришлось выбирать. Мы перед таким выбором встаём каждый день, если ты зарабатываешь этим деньги. Очень часто ты принимаешь решение, что ты зарабатываешь, неважно, на что: на жизнь, на лечение семьи, на образование — на что угодно. Но главное, всё равно всегда вступает внутренний собственный цензор. А он, как мне кажется, должен быть строже, чем что-либо может быть. Если ты понимаешь, что заведомо ввязываешься в лживую историю, ничего хорошего не будет. Ты ведь будешь сам в кадре понимать, что делаешь что-то не то… А работать так нельзя совершенно.

В пандемию стало больше новой работы?

— Наоборот, стало сложнее работать. Я полгода сидела без работы. Единственное, что я делала — писала самопробы. Даже кастингов не было. Ближе к осени стало оттаивать. Все как угорелые запустились. Ведь никто не знал, на сколько открывают кислород. Вдруг резко стало много проб, кастингов и предложений. Но всё равно есть дозировка. В лучшем случае две-три пробы из 11 кастингов. У меня вышел вот «Джетлаг» https://youtu.be/saFVV6bvM3c . Дальше у меня были съёмки в «Рашн юг»… Потом перерыв. Собственно, «Купе номер шесть». Ну, и был сериал «В Бореньке чего-то нет».

Фото: START / YouTube

В ноябре выйдет «Нефутбол», но он снят 3 года назад. Из-за пандемии не мог выйти раньше. Откладывали премьеру сначала на полгода, потом вообще пропадала вся эта история. И вот прокатчики и продюсеры решили выпустить его в прокат.

Будем надеяться, что хорошие новости про хорошее кино будут влиять позитивно на всё остальное…

— Спасибо! Очень искренне в это верю. Продолжаю верить. И буду верить.

Фото: Юлия Милютина, из личного архива Полины Ауг

Николай Нелюбин специально для «Нового проспекта»