Юрий Болдырев: «Власть должна начать делиться властью»

Как рождалась коррупция в высших эшелонах российской власти «Новому проспекту» рассказал один из строителей государственной машины РФ, бывший глава Контрольного управления администрации президента РФ, а ныне публицист Юрий Болдырев. Именно он в начале 90-х призывал коллег не назначать Путина на новые посты до разбора его работы в комитете по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга.

Юрий Юрьевич, 2021 год — год 30-летия событий 1991 года. Я в том году не стал пионером. Через пару недель после ГКЧП во многих школах уже не устраивали ежегодный ритуал третьеклассникам. Чувствовались перемены. Вы помните, как начинался ваш 1991 год? Чего вы от него ждали?

— В начале 1991 года мы напряженно работали, готовили закон об основах местного самоуправления, он был принят. Тогда в этом виделось решение значительной части проблем той централизации, которая зашла в тупик. Но не было ощущения разрушения государства. Было ощущение, что люди живут всё хуже в условиях фантастического дефицита, мафия процветает, ничего не происходит.

С нынешним временем аналогии такие, что в тот момент при Горбачеве пошло принятие каких-то странноватых указов. Воспринимались они так же, как сейчас «дворец Путина» — как что-то абсолютно жлобское, аномальное, абсурдное, неадекватное. Например, в Петербурге был издан указ о передаче всего комплекса Смольного института в собственность КПСС.

Постановка вопроса о необходимости отстранения «этих» от власти диктовалась не тем, что коммунистическая идеология неправильная, а тем, что прямо на глазах они начали разграбление государства. Этому эпизоду предшествовал скандал с концерном «Ант». Когда советское правительство под прикрытием металлолома стало отправлять за рубеж танки. 


Михаил Горбачев и Рональд Рейган. Декабрь 1987. Фото: gorby.ru

По всем этим причинам объявленный Горбачевым референдум о сохранении СССР в республиках, например в Латвии, где был Алкснис, воспринимался не так как в России. Мы не видели того, что видел Алкснис, но видели растаскивание государства руками высшей власти. К референдуму относились как к цирковому трюку, который нельзя было поддерживать. В этом трагедия того момента. Никто не понимал, к чему это делается и может привести. 

Я был членом группы советников, мы работали над структурой будущей российской власти. В те годы у меня были поездки во Францию, Чили, Германию, мы изучали там местное самоуправление, экономические реформы, налоговую, социальную систему, приватизацию. Например, в Чили приватизировались мелкие предприятия. А медные рудники, даже при Пиночете, несмотря на всё давление США, приватизировать не стали, оставили в госсобственности. Это была возможность посмотреть всё своими глазами, как это всё реализуется. Ощущения, что страна сейчас будет уничтожена, не было. 

Осенью 1991 года после полукарикатурного путча я, возвращаясь из Германии, проезжал через Украину, там ездили люди с флагами за независимость, и мне простые люди говорили «это местные сумасшедшие». Мы тогда пытались собрать съезд народных депутатов СССР, но съезд себя дискредитировал, не сумел собраться и сказать, что высшая полнота власти принадлежит ему. А вот республиканские органы власти, в том числе Верховный Совет РСФСР, наоборот, продемонстрировали себя реальной властью. К сожалению, параллельно велась подготовка по расчленению страны. 



Вслух никто не говорил «мы хотим разделить страну». Говорилось о том, что мы хотим переформатировать на более правильной основе, что это будет подлинно договорная федерация, что все будут на равных, что Кремль не будет диктовать всем и вся и т.д. Даже после Беловежского сговора никто не говорил, что это роспуск страны. Говорилось о том, что мы сейчас быстренько переформатируем всё это в СНГ. Даже у большинства моих товарищей-депутатов было ощущение, что мы снова должны собраться, просто на новой основе. Ощущения, что за этим стоит заговор с целью разделения страны, до самого конца 1991 года ни у кого не было.

Главная трагедия состояла в том, что высший орган власти, Съезд народных депутатов СССР, не принял на себя всю полноту ответственности, а рассматривал себя как манипулятивный орган в других руках, в руках начальства. Депутаты не получили такого указания от своего начальства и не предприняли ничего для сохранения страны.

Люди не привыкли быть самостоятельными.

— Да. Категорически нельзя, чтобы в стране парламент был манипулируемой марионеткой. Это открывает все возможности для расчленения страны, будь то СССР или нынешняя Россия.

Как вы стали главным государственным инспектором РСФСР, начальником контрольного управления администрации президента РФ Ельцина? Насколько я знаю, вы были человеком, который перечил его желаниям ещё во времена депутатства. Можете рассказать предысторию?

— Еще в 1989 году, когда было первое собрание межрегиональной группы, часть лизоблюдов стала кричать «у нас есть лидер Ельцин, мы должны его поддержать, сплотиться вокруг него». И мне пришлось выйти и сказать, что мы здесь уже сами представители народа и собрались не для того, чтобы выбирать вождя. Мы собрались для координации наших действий. Я выступил против единоличного вождизма Ельцина, и большинство меня поддержало. Но в 1991 году я занимался законом «О противодействии коррупции», настойчиво его рекомендовал, готовил предложения по антикоррупционным механизмам в структуре органов власти, о том, как контрольное управление должно функционировать. И я тогда и представить себе не мог, что когда-нибудь его возглавлю. 

Запомнился один момент. В Англии аналогичная должность называется главный comptroller, у нас кто-то предложил: давайте назовем эту должность «главный контролер». А я сказал, что «контролер» похоже на «кондуктор», давайте заменим на «главный государственный инспектор». И так бывает в жизни, через полгода мне предложили занять эту должность.

Почему так получилось? После разрушения СССР мне предложили стать советником правительства. Но в этой должности я проработал 10 или 20 дней. Я уезжал в командировку, принес на заседание неформального президиума правительства свои предложения, а мне говорят: «Юрий Юрьевич, есть предложение назначить тебя начальником контрольного управления президента». Я говорю: «Ну, вот, у меня есть предложения, если вы с ними согласны, то пожалуйста». На что мне тогда вице-премьер Шохин, ныне известный человек, говорит: «Мы и так знаем, что ты пишешь. Соглашайся, будешь работать». Ну, если надо, то буду. Шохин говорит: «Оставайся, тебя Ельцин пригласит». Я в ответ: «Нет, меня послали в командировку, я еду в Польшу, вот билеты». Мне говорят: «Ты что, сумасшедший? Тебя Ельцин может пригласить!» Я говорю: «Ельцин меня знает, я уезжаю, если ему надо будет, вызовет». А уже вернувшись, звоню из аэропорта жене, а она говорит: «Юра, тебя на какую-то высокую должность назначили». Так вот это было. С марта 1992 по март 1993 я работал начальником контрольного управления.


Церемония вручения государственных наград. Орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени награждён президент Российского союза промышленников и предпринимателей Александр Шохин. Москва, ноябрь 2019. Фото: kremlin.ru

Вы проработали в Кремле при Ельцине ровно год. Почему так недолго продержались?

— Продержался — неточное определение. Если бы была задача продержаться, можно было и дольше. Но надо понимать, что это было за время. Тогда контрольным управлением руководил бывший директор волгоградского стекольного завода Махарадзе. Он как-то решал вопросы, функций было очень много. Контрольное управление готовило документы на снятия, назначения губернаторов, представителей президента и т.д. Но к моменту моего прихода туда выяснилось, что у них нет никакого делопроизводства. Откуда что взялось, кто что предложил, какие мнения, замечания — ничего нет. Я пригласил из оборонного института женщину на 25 лет старше меня, чтобы она вокруг начальника контрольного управления навела оборонный порядок. Она стала руководителем секретариата, наладила нормальное делопроизводство.

Еще мне сразу пришлось защищать юридический отдел, который вступил в конфликт с прежним начальством, мне пришлось его восстанавливать, — люди просто хотели честно делать дело. На волне революции всегда пытается восторжествовать революционная законность. И люди, которые ставят вопрос о том, что вот это незаконно, а должно быть вот так, оказываются неудобными. Их пытались выгнать. Я пытался создать систему нормальной деятельности. Мы делали систему не политического сыска, а нормального внутреннего государственного контроля. 

Как часто вы общались с президентом?


Ельцин в 1989 году. Фото: kremlin.ru

— С президентом у нас был раз в неделю час общения. Я по системе делопроизводства администрации президента заранее отправлял ему все документы, проекты указов и т.д. и приходил на встречу с копиями. Скажем, тогдашнего губернатора Краснодарского края Дьяконова мне пришлось на протяжении полугода снимать три раза, вносить представления президенту. Один раз неудачно, второй раз неудачно, и каждый раз со всеми обоснованиями через всю систему делопроизводства. Это было важно, потому что это был губернатор номер один, первый назначенный после путча. Ельцин говорил, что мы на него опираемся. А он сразу стал делать те же вещи, что делал Горбачев. Одно из первых решений, которое он принял — отдать семь лучших партийных зданий в регионе фонду развития предпринимательства, коммерческой организации под руководством брата его жены. Для меня одного этого было исчерпывающе достаточно, чтобы человека немедленно отправить в отставку и предать суду. Мне полгода пришлось убеждать Ельцина, носить письменные обоснования и т.д. Его сняли, но суду не предали, по-моему. 

То есть конфликты стали возникать сразу?

— Изначальный конфликт заключался в том, что революционная целесообразность всё время норовила взять верх. Но она закладывала корни дальнейшей коррупции. 

За время моей работы мне пришлось организовать около 40 проверок, снимать четверых губернаторов, своими предписаниями и решениями я снимал заместителей губернаторов и ниже. Из крупного — была начата проверка по Москве: масштабных коррупционных оснований было более чем достаточно. Но тогдашний глава Москвы Лужков пожаловался Ельцину. Ельцин из самолета через своего первого помощника Илюшина позвонил мне с просьбой проверку прекратить. Я вынужден был сказать Илюшину, что мне нужно письменное решение президента. Илюшин мне сказал, что я совсем сошел с ума. Но я еще раз сказал, что устно подобное я выполнять не буду. И Ельцину пришлось подписать письменное поручение о приостановлении проверки до выяснения обстоятельств. Оставшиеся полгода я вынужден был трижды выходить на президента, опять же письменно, со всеми документами, с представлением необходимости продолжить проверку. У меня в одном из обоснований даже были такие слова: «Президент имеет право принять любое, даже политическое решение, но он не имеет права отказываться от информации».


Слева направо: Виктор Черномырдин, Борис Ельцин, Юрий Лужков. Фото: content.izvestia.ru

Другой конфликт, с которым я столкнулся практически сразу, это когда пошла информация о том, что правительство вроде как рыночных либеральных реформ вместо того, чтобы поддерживать фермерство, сливает бюджетные деньги в подставные структуры, и деньги идут не на поддержку фермеров, а в уставные капиталы банчиков, фондиков и т.д. Начиная с мая 1992 года, больше трех раз точно мне приходилось выходить на президента с подробным обоснованием необходимости это дело пресечь. Единственным союзником у меня тогда был в правительстве министр юстиции Николай Федоров, который отказался регистрировать устав организации «Аккор», через которую они сливали бюджетные деньги. И каждый раз, когда я докладывал Ельцину, Ельцин вроде как соглашался и обещал принять меры. Но после этого к нему, видимо, заходил кто-то другой и объяснял ему политическую целесообразность, и дело так и оставалось нерешенным. 

И третий крупный вопрос — проверка в Западной группе войск. Мы ее провели летом 1992 года. Выявили совершенно фантастически постыдные вещи. По сути, это была проверка Минобороны и их управления торговли. Речь шла о том, что массово вывозится российское сырье, топливо. Покупается здесь по 30 копеек за литр, там быстренько переоформляется как некондиция и своим же подставным структурам перепродается по марке, по полдоллара за литр. Прибыль фантастическая — в 30 раз цена меняется. И эти вещи происходили массово, в фантастических масштабах. По результатам было привнесено президенту представление об освобождении от должности целого ряда генералов, управления торговли Минобороны, командующего Западной группы войск Бурлакова и целого ряда других. И тут коса нашла на камень. Видимо, политически в президентском окружении сочли нецелесообразным это реализовывать. Предать огласке я это не мог и не должен был, потому что это был внутренний контроль под президентом. Единственное, что я сделал, — на свой страх и риск направил все эти документы генеральному прокурору Степанкову. А от Степанкова документы ушли в Верховный Совет.


Валентин Степанков, первый генеральный прокурор России в 1991–1993 годах. Фото: wikipedia.org

И после этого мне уже из Верховного Совета стали звонить уважаемые люди и говорить: «Юрий Юрьевич, вы поймите, так не надо, это всё хорошие заслуженные люди» и т.д. Здесь уже от меня ничего не зависело. Расследования проведены не были. После этого я стал получать уже «воспитательные щелчки»: встречи стали переноситься. Или, например, проводится какое-то закрытое совещание по проблемам оборонного комплекса, на котором я должен быть автоматом, я прихожу, а мне стоящие у двери ФСОшники говорят: «Юрий Юрьевич, а вас в списке нет». То есть меня стали воспитывать таким вот образом. Видимо, верх постепенно взяла идея, что президенту не нужен контрольный орган, который заставляет его принимать решения, в которых он либо политически оказывается слабым, либо считает нецелесообразным. 

11 января 1993 года президент меня пригласил и предложил подать добровольное заявление об уходе в обмен на должность первого заместителя любого министра, на мой выбор. Я отказался. Сказал, что он может меня уволить, но пусть внятно сформулирует основания для увольнения. Интересно, что они после этого думали еще два с лишним месяца. Окончательно я был уволен в начале марта в связи с упразднением должности и реорганизацией контрольного управления. И самое печальное не то, что меня уволили, а то, что над начальником нового контрольного управления поставили контрольно-наблюдательный совет, в который входили те, кого проверяли, то есть министры и губернаторы. То есть президент пошел в отказ от независимой информации, которая поступала бы ему напрямую и по которой он обязан был бы сам перед собой и перед народом принимать какие-то решения.

Юрий Юрьевич, скажу честно. Мне кажется важным напомнить, кто и как принимал важные государственные решения, последствия которых сказываются на жизни каждого из нас до сих пор. Повод очевиден. Один популярный несистемный политик напомнил известные страницы биографии первого лица. 1992 год, вывоз сырья за границу в обмен на продовольствие. Об этом тоже спрошу. Но наверняка вы познакомились с Владимиром Путиным раньше. Как и когда это случилось?

— Среди ключевых важнейших проверок и конфликтных ситуаций я эту не назвал, потому что она была абсолютно типовой. Кроме того, Собчак меня ведь в конце 1991 года приглашал к себе на работу заместителем. Я отказался — я к нему не очень хорошо относился. И до этого у нас с ним были натянутые отношения, а после того, как я отказался, они стали уже конфликтные. И нас многие рассматривали как будто даже конкурентов, хотя я ни на что не претендовал. И когда Салье (Марина Салье в то время была депутатом Ленсовета, главой комиссии по продовольствию. — Прим. «НП») привезла материалы контрольного управления, я увидел, что есть все основания для проверки. Я при докладе Ельцину сказал, что есть некая ситуация конфликта интересов: я сам из Питера, и меня рассматривают как конкурента Собчака, и у нас с ним плохие отношения. И я не хотел бы, чтобы кто-то мог рассматривать это как личную месть. И мы с ним договорились, что проверку проводит контрольное управление президента, но я в этом не участвую, передоверяя своему заместителю Васягину. Он ведет это дело полностью, а я докладываю президенту окончательные материалы. 

Так что я участвовал в этом только несколько раз, когда требовалась моя подпись. Например, в ходе проверки было выявлено, что команда Собчака, подчёркиваю, Собчака (Путина тогда никто знать не знал), пытается задним числом отмыть незаконные действия. Они пытались добиться для комитета по внешнеэкономическим связям, которым руководил Путин, задним числом разрешений и квот на вывоз ценных стратегических материалов.

Министерством внешних экономических связей Российской Федерации тогда руководил Петр Авен?


Владимир Путин и председатель совета директоров Альфа-банка Петр Авен, февраль 2014 года, Московская область, Ново-Огарёво. Фото: kremlin.ru

— Да. Соответственно, из этого и родилась бумага за моей подписью с просьбой до окончания проверки не предоставлять никаких разрешений комитету по внешнеэкономическим связям Петербурга, конкретно Путину, но там могла стоять любая фамилия. Бумага была направлена, но, к сожалению, Авен не прислушался. Дело в том, что одновременно работа велась с правительством. Какие-то бумаги подписывал Гайдар, какие-то разрешения он вроде бы отзывал обратно. Мутная была вода. 


Фото: palace.navalny.com

В конце концов Авен не прислушался и позволил задним числом отмыть те заведомо незаконные действия, которые администрация Собчака и, в частности, комитет под руководством Путина осуществляли. Сейчас уже об этом известно больше. Там ведь что случилось? Они вывозили стратегическое сырьё из России, а обратно продукты не ввозились. То есть вроде как работали фирмы однодневки, которые потом пропадали. Сейчас уже выяснилось, что там были не просто случайные структуры задействованы. Там фигурировали те же люди, которые потом стали супермиллиардерами.

То есть вы посмотрели фильм «Дворец для Путина. История самой большой взятки»?

— Разумеется. В 1992 году казалось, что речь про вроде бы никому не известные подставные структуры. По результатам этой проверки я делал доклад Ельцину. Все результаты были ему представлены, после чего их перенаправили представителю президента по Петербургу и Ленобласти для принятия дальнейшего решения. Тогда был единый представитель. Что с этими документами было дальше, я не знаю. Это была одна из рядовых проверок. Их было много по многим регионам. Но у меня была сразу договорённость, что в питерские дела по этой части я не лезу.

Фамилию Путина вы узнали тогда?

— Да.

Я беседовал с тогдашним министром экономики Андреем Нечаевым. Он говорит, что эта «путинская схема» (еда в обмен на сырьё) была именно петербургским ноу-хау, а другие регионы потом уже подтянулись…

— Я говорю не о рядовой схеме, а рядовой проверке. Дело в том, что в одном случае к нам приезжала Салье с этой схемой. В другом случае к нам приезжали люди из Краснодара: «Вот, смотрите, они ценнейшую государственную недвижимость дарят своим». В третьем случае приезжали ещё с чем-то аналогичным. Масштаб революционного беспредела в стране был зашкаливающим. Почему мне и пришлось за один год вносить представления о снятии трех губернаторов! Это серьёзно. А заместителей губернаторов я снимал сам своими решениями в достаточном количестве и направлял их дела в прокуратуру.

И всё же, стратегические металлы и прочее сырьё в обмен на еду — это можно назвать именно петербургским ноу-хау?

— Поймите правильно. Я могу это анализировать только задним числом. Тогда я в это не вникал в соответствии с прямой договорённостью с президентом Ельциным. Более того, я себя сознательно ограничивал. Через какое-то время меня уговорили баллотироваться в губернаторы Петербурга. Я в 1996 году баллотировался. Считал, что обязан быть щепетильным. Поэтому никакие данные из материалов проверок, которые проводились под моим руководством, будь то в контрольном управлении, будь то в Счётной палате, я никогда во время избирательной кампании не использовал.


Фото: A. Savin, WikiCommons

И в этом смысле вы абсолютно нетипичный русский политик. Если вспомнить того же Путина, как он постепенно рос по карьерной лестнице, то он компроматом не брезговал. Удивительный вы человек…

— (Смеётся.) Я что, орден себе должен на грудь нацепить?

Сегодня это кажется странным. Как это воспринималось окружением?

— Я считал, что так нужно. 

И, судя по первой части нашего диалога, становится очевидно, что на вас смотрели как на белую ворону, ваши действия не находили понимания у начальства. Были ли люди в системе тогда, которые мыслили так же, действовали так же, поддерживали вас?

— Разумеется. Я никогда не был одиночкой. Я и в политику пришёл из своего трудового коллектива, из оборонного института. Меня коллектив выдвигал и поддерживал. Даже когда я перестал быть начальником контрольного управления президента, мы создавали партию совместную: Явлинский, Болдырев, Лукин. (В 1993 году избирательный блок «Явлинский — Болдырев — Лукин» прошёл в Госдуму с результатом 7,86% голосов, в результате чего в Госдуме была создана фракция «ЯБЛоко».) Потом я баллотировался от Питера в Совет Федерации. Позже мы создавали Счётную палату вопреки Ельцину. Ведь в том Совете Федерации было 55% работников исполнительной власти, действовавшие губернаторы, министры, и при тайном голосовании, при жёстком давлении со стороны администрации президента, они все же избрали меня заместителем председателя Счётной палаты. Своим представителем в Счётной палате, которая их же будет проверять. Не могу сказать, что я был одиночка. Наоборот, я опирался на людей, которые мыслили так же, как я.

Когда это закончилось? Когда критическая масса этих людей ушла из власти?

— А вот это важный вопрос, да… В этом смысле жизнь моя и моего поколения, наверное, трагична. Знаете, как говорят: революцию задумывают романтики, делают фанатики, а её плодами пользуются негодяи. Так вот с 89-го с каждым годом я наблюдал, как сужается круг людей, которые действительно бескорыстно, ради дела, готовы что-то делать, не пытаясь нащупать в этом личный интерес или предать общее дело ради личного интереса.

Это можно наблюдать прямо по годам. А окончательно всё схлопнулось где-то к 1999–2000 годам, когда победило путинско-березовско-чубайсовское «Единство» (на думских выборах 1999 года блок «Единство» занял 2-е место, получив 23,32% голосов избирателей. — Прим. «НП»). После этого очень многие просто склонили головы. Вроде как борьба закончена. Примаковско-лужковское «Отечество» — неоднозначная структура, но они полностью покорились и затем слились с «Единством» (блок «Отечество — Вся Россия» занял тогда 3-е место с результатом 13,33%, 1-е место было у КПРФ с результатом 24,29%. — Прим. «НП»). 

Я же тогда был представителем парламента в Счётной палате. В палате у нас были очень сложные отношения, потому что я был наиболее «радикально недоговороспособен». Я требовал большего, чем мог себе позволить тот же председатель Счётной палаты Хачим Кармоков, хотя он тоже был человеком дела, человеком, нацеленным на дело. Но у нас с ним были очень жёсткие конфликты. Он подминал под себя остальных аудиторов, потому что исполнительная власть была у него. 

И мне приходилось вступать с ними в конфликты. Вплоть до того, что в июле 1998 года уже не выборный, но всё ещё самостоятельный Совет Федерации принял резолюцию в мою поддержку в конфликте, который возник с председателем и коллегами по Счётной палате. То есть они видели, что я защищаю, в конечном счете, их интересы, чтобы контроль был объективный, прежде всего за федеральной властью, которая их губернаторов гнёт к ноге, заставляет вести себя не так, как нужно. В те годы на заседаниях парламента ведь неоднократно звучали искренние выступления губернаторов, которые говорили: «Вот они, Минфин, правительство уже выделенные бюджетные деньги нам не перечисляют и неформально говорят нам пойти в конкретный банк, взять там деньги под процент, а после этого мы тебе дадим, и ты будешь расплачиваться с банком». И регионы в таких людях, как я, видели защитников своих интересов от центральной власти, которая борзела и просто уже душила регионы. 

После 1999–2000 годов опереться уже стало не на что, поэтому я и не пытался дальше продолжать работу в Счётной палате. Я говорил, что работать можно только когда есть опора. Когда ты выражаешь интересы мощной организованной силы, ты можешь работать честно и эффективно. Когда опоры нет, сучить ножками бессмысленно и бесполезно.



Можно ли сказать, что отход от принципов разделения властей и независимого контроля — следствие отсутствия поддержки со стороны граждан? Власть не чувствовала запроса на то, чтобы быть принципиальной?

— Вы задали тяжелейший вопрос… Да, в период между 1989 и 1999 годами можно уверенно утверждать, что общество масштабно деградировало как общество, способное к самостоятельной гражданской политической воле. Как смогли произвести такую деградацию? Тяжелейший вопрос… Но сумели. Наши люди прожили слишком долгий период в государстве, в котором печатное слово, то, что написано в газете, сказано по телевизору, — это правда в конечной инстанции. И что было сделано ельцинско-олигархической командой? Они же поставили того же Чубайса не просто во главе финансов. Они поставили его во главе финансов и управления средствами массовой информации. И они сумели создать систему тотального контроля за ключевыми СМИ со стороны органов госвласти и криминалитета. 

Это было и в Петербурге, и в большинстве других регионов страны. Вроде как частные СМИ оказались под криминалитетом. Это была сознательная политика. Криминалитет людьми во власти рассматривался как союзник. Он действительно был их союзником. Есть знаменитая фраза, которую приписывают Березовскому. Он в очередной раз явился на заседание совета директоров якобы Первого канала (или какого-то ещё) и якобы сказал: «Оболванивание народа осуществляется недостаточными темпами». Было это на самом деле или нет, я не знаю. Но, по сути дела, это точно выражает, что они делали на протяжении почти целого десятилетия. И они добились успеха.

Неоднократно наталкивался на риторический вопрос в соцсетях: как Ельцин мог приблизить к себе такого человека, как Путин? У вас есть ответ?

— Зря люди недоумевают. К тому моменту, насколько я понимаю, Ельцин в достаточной степени деградировал. Он сделал свой выбор в пользу криминально-олигархической мафиозной системы власти, во главе которой стоит он. Будучи не в силах удерживать власть дальше по состоянию здоровья, он подобрал человека, который гарантировал ему сохранение и развитие этой криминально-мафиозной системы. Это моё оценочное суждение. Системы, гарантирующей сохранение Ельцину и его семье статуса, который они приобрели, в том числе материального. Теперь выясняется, что родные и близкие Ельцина не так уж и аскетичны были, что им много что принадлежит. Они выбрали человека, который гарантировал им сохранение нажитого. Ельцин не ошибся в Путине.

Вы как восприняли назначение Путиным Чубайса на пост «спецпредставителя президента РФ по связям с международными организациями для достижения целей устойчивого развития»?

— Стоит кое-что напомнить, это очень важные события. У нас же власть сейчас очень патриотическая, борется с каким-то там «западным влиянием». Вроде как те, кто разоблачают власть, делают это с чужого голоса: с «американского», «западного» и так далее. Поэтому очень важно напомнить: это уже после событий 1993 года, назначается главой Госкомимущества Владимир Павлович Полеванов, бывший губернатор Амурской области (1993–1994 годы. — Прим. «НП»). . Владимир Павлович, приходит в Госкомимущество и видит, что у него целый этаж занимают агенты ЦРУ, посаженные туда прежним руководителем. Что делает Полеванов, как русский патриот? Лишает их немедленно пропусков. Целый этаж занимался сбором разведывательной информации о стратегическом потенциале России. До этого руководителем там был Чубайс. Кто это всё организовал? Что случилось после этого? В течение месяца Полеванов был изгнан с должности. 

Допустим, это было при «нехорошем Ельцине». Допустим, потом пришёл «хороший Путин». Что должен был сделать Путин, если он на самом деле патриот? По моей логике, он должен был приблизить Полеванова и отправить куда-то подальше Чубайса. Видимо, отбывать заслуженное наказание. Если же Полеванов так и остался в политическом небытии, а Чубайс при Путине продолжает занимать высокие специфические должности, о чём это нам говорит? Это говорит о том, что все сказки, что Путин ведёт непримиримую войну против западного, подзападного и прочего влияния, — это ложь и обман.


Владимир Путин и Анатолий Чубайс. Фото: kremlin.ru

У меня всегда было скептическое отношение к Навальному. Но вопрос о том, кто лучше, Навальный или Путин, в том числе кто из них прозападнее, я буду рассматривать только тогда, когда они вместе окажутся во втором туре президентских выборов. Хотя Навальный не мой кандидат. Я бы предпочёл видеть в такой роли единого кандидата от левых и национально-патриотических сил, каким в 2018 году был Павел Грудинин. Но ещё раз: когда один из них правит третье десятилетие, а другой в тюрьме, меня не интересует, кто из них лучше, меня интересует только тот, кто правит. И претензии к нему. Чубайс же в данном случае — очень важный индикатор. Как Греф, Миллер, Кудрин, Набиуллина и многие другие. Это индикатор истинных намерений, истинной системы ценностей нынешнего правителя.

Вы уже упомянули выборы 1996 года. Вы заняли тогда третье место. Собчак проиграл. Его штабом руководил Путин. Вы можете сказать, что то поражение стало тем самым ударом для Путина, который он отыгрывал, став лидером государства? Его отношение к выборам как к институту может быть связано с проигрышем 25 лет назад?

— Я не являюсь личным психологом или психиатром этого человека. Я не уверен (несмотря на то, что он ко мне тогда много раз приезжал и уговаривал поддержать Собчака), что он на самом деле работал на Собчака. Я напомню, что выборы в Петербурге не были выборами мэра или губернатора. Тогда решался вопрос о том, чтобы в Питере был человек, гарантированно лояльный Кремлю. Несмотря на то, что я вроде как враг, работаю в Счётной палате, которую мы создали вопреки Ельцину, ко мне приезжали люди с разъяснением ситуации и чётким вопросом. Если я стану губернатором Петербурга, в случае если не изберут Ельцина, а власть захватят силовым образом, буду ли я готов гарантировать лояльность Ельцину? Если готов, то препятствия мне избраться губернатором Петербурга не будет. Я сказал, что я не готов, что я не гарантирую лояльность Ельцину. После чего они вытащили из-под полы первого заместителя Собчака (улыбается). Разыграли из него оппозиционера Собчака. Дальше известно. Это не была питерская операция. Это была кремлёвская операция. В чьих интересах на самом деле работал Путин тогда, я не знаю.

Придёт время, спросим. Я надеюсь.

— Задайте ему этот вопрос (улыбается).

Вы были критиком Конституции, принятой на фоне расстрелянного из танков парламента. Конституцию в 2020 году, как говорят в Кремле, поменяли при поддержке большинства россиян. Слава демократии! Для вас конституционная реформа Путина — это что?

— Первое. Всё, что связано с поправками 2020 года в Конституцию России, я рассматриваю как один сплошной циничный обман. Начиная с формы, когда вам в одном флаконе впихивают то, что вам на вкус нравится, и то, что для вашей жизни смертельно опасно. Я обращаю внимание, что ни один из этих лицемерных пропагандистов поправок в Конституцию, артистов-куплетистов, которые выступали в рекламе, ни один не сказал, что «Путин наш рулевой, пусть он правит нами дальше». Ни один. В рекламе они говорили: «Ах, русский язык! Как важно его туда записать! Традиционные ценности!» Сплошное лицемерие. 

Второе. Сама процедура голосования граждан. Это не референдум. Это такая хитрость, чтобы сделать вид, создать видимость. Что это за голосование, под которое нужно специально принимать закон, который, по существу, отменяет нормы таких законов, как «Закон о гарантиях избирательных прав граждан»? Что за голосование такое, для которого нужно отменять наши права? Ведь все эти процедуры — это же то, что гарантирует наши с вами права! Чтобы честно и без обмана проконтролировать процесс и сказать потом «победили не мы, но всё было честно». Здесь же было всё наоборот. 

Не говоря уже о том, что, по существу, те нормы, которые были протащены, прямо противоречат основам конституционного строя. Не затрагивая основы конституционного строя, они провели в другие части Конституции нормы, которые прямо противоречат этим основам. Но теперь никто кроме самого президента не может обратиться в Конституционный суд и спросить, соответствуют ли новые нормы основам конституционного строя или нет (улыбается). Некому это спросить. Наше право на обращение к конституционному правосудию специально ограничено. Судьи КС лишены пожизненного статуса. Установлено, что президент с карманным Советом Федерации, в который он может теперь ещё и своих людей посадить, имеет право снимать судей. Да ещё и сократили штат КС. Там все дрожат: в какой момент попросят на выход? 

Сделано всё, чтобы эта Конституция перестала быть полноценным правовым, легитимным документом, полномасштабно определяющим правила игры в нашем государстве. Заложены механизмы, которые позволяют говорить, что «Конституция хоть и красивая с виду, но и ее мы сможем попирать как угодно, а вы ничего с этим не сделаете». «Ха-ха-ха», — записано в этом тексте. Именно так я трактую всё то, что в ней теперь записано по совокупности.


Владимир Путин во время голосования по вопросу одобрения изменений в Конституцию на избирательном участке №2151, расположенном в здании Российской академии наук. Москва, 1 июля 2020 года. Фото: kremlin.ru

Как вы смотрите на небывалые протесты 23 января? Очевидно, что они будут продолжаться. В чём причина массовости, исчез страх?

— Для меня безусловно одно: люди имеют право на протест. Основания для протеста более чем достаточные. Если в данном случае арестован не наш лидер, не наш единомышленник, если это не наши лозунги, если мы даже считаем, что не время сейчас, фальстарт, — это всё не основания для неуважительного отношения к этому протесту. Я отношусь к этому протесту с огромным уважением.

В чём причина массовости и бесстрашия? Устали от коронавируса через запятую со всем остальным?

— Я бы ответил так: для меня большая загадка, почему раньше, в момент, когда у нас отняли право на выход на пенсию по достижении 60 лет, не произошли столь же массовые протесты? Для меня загадка в этом. Видимо, в данном случае столь очевидно наглые и циничные действия власти, что они прямо провоцируют массовое несогласие, массовое неудовольствие.

Или просто выросло новое поколение, которое лишено страха отцов?

— Новые поколения вырастают всё время. К моменту пенсионной реформы оно тоже выросло. Может быть, оно просто не чувствовало, что то наглое ограбление его затрагивает напрямую, а солидарности со своими родителями эти люди не испытывали. Не знаю… Думаю, дело не в том, что в 2021 году вдруг выросло новое поколение. Если сравнивать с тем, что было 20 лет назад, то можно говорить о новом поколении. 

Но в сравнении с событиями года — двух лет назад, на мой взгляд, всё дело в беспрецедентной циничности действий властей. В том, что фильм, снятый Навальным после истории с его чрезвычайно вероятным отравлением, набрал уже больше ста миллионов просмотров, это фантастический успех. Успех деятельности по разоблачению, десакрализации этой власти. И если эта деятельность ведёт к массовому народному протесту, это правильно. Протест, с моей точки зрения, более чем обоснован.

Где Навальный для власти менее опасен: в тюрьме или на свободе?

— Я не специалист по Навальному. Я бы говорил иначе: про условия, когда ключевые государственные институты задушены. Всё это должна была выявить Счётная палата, если бы она была независимой, если бы во главе не стоял так называемый «друг президента». Именно она ещё 5, 10, 15 лет назад должна была спросить, почему деньги наших госкорпораций идут не на развитие авиа-, био- и других технологий, не на науку, не на промышленное развитие, не на то, чтобы страна стала сильной и мускулистой, а на непонятную роскошь непонятно у кого. Это всё должна была выявить Счётная палата. Но если не действуют государственные институты, действуют общественные. Слава богу, что они у нас есть. Жаль, что их пока мало. Такие институты опасны для тех, кто ведёт страну по пути деградации и разграбления. Эти институты и фактом своего существования, и фактом наличия у них лидера чрезвычайно опасны.


Фото: instagram.com

Улица 23 января в значительной степени — это люди 20–40 лет. Вы видите в них готовность строить справедливое общество с чётким разделением властей и контролем за ветвями власти?

— Не знаю. Не футуролог. Но чем жёстче власть закручивает гайки, тем тяжелее будет последующий революционный переход. Мы начали интервью с того, что я, когда пришёл в контрольное управление президента, занимался не революцией, не политическим сыском, а пытался выстроить нормальную государственную машину. Но чем серьезнее эволюционные или революционные изменения, которые происходят вопреки давлению власти, тем тяжелее будет потом обуздать революционную волну, «лес рубят, щепки летят» и так далее. 

Значит, надо надеяться, с одной стороны, что среди новых лидеров будет критическая масса лидеров ответственных. А с другой стороны, что и в самой власти должны сохраниться трезвые люди, которые должны понимать, что нельзя стремиться к тому, чтобы погибнуть вместе со страной. Они ведут к тому, что либо они во главе страны, либо вообще страны нет. Это преступная и логика, и политика. Во власти нужны ответственные люди, которые понимают, что они грешны и временны, а страна останется после них. А значит, они должны не задавливать протест, а прислушиваться к нему и корректировать свою политику.

Точка, где ещё можно договариваться, уже позади?

— Это никогда заранее неизвестно. Если поднимется революционная волна, которая всё сметёт, тогда можно будет говорить, когда была перейдена критическая точка. Пока мы не можем прогнозировать, что будет завтра. 


Фото: instagram.com

Что должна сделать власть сегодня, чтобы не допустить ещё большего ожесточения улиц? Способна ли власть на это?

— Власть должна прекратить антиправовой произвол. Власть должна осуществить немедленную амнистию всех политических заключённых: и левых, и правых, и националистов, и либералов и так далее. Власть должна начать делать противоположное тому, то она делает сейчас. Власть должна начать делиться властью. Именно 2020 год — окончательное закручивание гаек. Буквально гвоздь в крышку гроба вбили в местное самоуправление. Создан сверхцентрализованный режим, уже устремляющийся к тоталитарному.

А значит, власть неспособна делать то, чего вы от неё ждёте. Мы пришли к печальному осознанию.

— Мы с вами не психотерапевты. Вы спросили, что они должны делать. Я сказал, что они должны делать. Сделают ли они это? Нет. Именно поэтому протест обоснован.

Николай Нелюбин специально для «Нового проспекта»

Справка «Нового проспекта»:

Юрий Юрьевич Болдырев. Родился 29 мая 1960 года в Ленинграде в семье военного моряка. Детство провёл в посёлке Видяево Мурманской области, где расположена база подводных лодок, Египте, где отец был военным советником, Лиепае и Ленинграде. В 1977 году окончил физико-математическую школу №121. В 1983 — ЛЭТИ (СПбГЭТУ). В 1989 — ЛФЭИ (СПбГЭУ). В 1983–1989 годах — инженер, старший инженер в ЦНИИ судовой электротехники и технологии. 

В 1989 году коллективом института был выдвинут в народные депутаты СССР. В 1989–1991 годах — народный депутат СССР от Московского района Ленинграда. Работал в комитете Верховного Совета по государственному строительству и местному самоуправлению, в том числе готовил законы об отзыве депутатов и основах местного самоуправления. 

На I Съезде народных депутатов СССР в 1989 году предложил ввести поименное голосование, но после негативной реакции председательствующего Михаила Горбачёва решение не прошло. 

Входил в Межрегиональную депутатскую группу (МДГ). На первом собрании МДГ летом 1989 года в Москве выступил категорически против избрания Бориса Ельцина лидером депутатского объединения. Болдырев был поддержан большинством. МДГ получила пять сопредседателей. 

Выступал против избрания Горбачева президентом СССР съездом народных депутатов, выступая за общенародную процедуру. 

Критиковал Ельцина за демарш на съезде КПСС в 1990 году. «Было бы больше пользы, если бы эти люди, включая Ельцина, тогда работали на то, чтобы не обрушить прежнюю власть, а её модернизировать», — говорил Болдырев в 2014 году в интервью ТАСС https://tass.ru/politika/2083924.

В 1990–1992 годах входил в Высший консультативно-координационный совет при председателе Верховного Совета РСФСР, а затем при президенте РФ. С марта 1992 года по март 1993 года — главный государственный инспектор РСФСР, начальник Контрольного управления администрации президента РФ. Уволен Ельциным в связи с реорганизацией контрольного управления на фоне скандала с приостановкой Ельциным проверки администрации Москвы и ставших публичными результатов проверки Западной группы войск (ЗГВ). Ельцин предлагал Болдыреву пост заместителя любого министра, но он отказался. 

После убийства осенью 1994 года журналиста Дмитрия Холодова, который занимался расследованием ситуации в ЗГВ, Болдырев заявил, что «если говорить не о мелких карманниках, а о тех, кто присваивает себе сотни миллионов и миллиарды, цена вопроса определяет неумолимую логику процесса: воры по-крупному непременно со временем находят, растят и востребуют душегубов, а значит опосредованно и сами, по существу, ими становятся». 

В должности главы контрольного управления в том числе принимал решение в отношении главы комитета по внешним связям мэрии Петербурга Владимира Путина. Просил профильных чиновников правительства не рассматривать вопрос о назначении Путина на какие-либо должности впредь до рассмотрения материалов депутатов Ленсовета о поставках стратегического сырья за рубеж в обмен на продовольствие в 1992 году. После этого Собчак повысил Путина до заместителя мэра Санкт-Петербурга.

Резко отрицательно отнёсся к действиям Ельцина в отношении Верховного Совета. Расстрел парламента из танков в октябре 1993 года считает следствием отсутствия ответа на предыдущие попытки незаконных действий команды первого президента РФ. 

В 1993 году стал одним из создателей избирательного объединения «Явлинский — Болдырев — Лукин», которое прошло в Думу. В 1995 году вышел из организации из-за несогласия с коллегами, которые, по его словам, выступали за законопроекты, «лоббируемые западными корпорациями и несущие в себе угрозу национальной экономике». 

Ряд аналитиков считает, что коррекция правила раздела прибыли с иностранными инвесторами, которая была проведена при участии Болдырева, позволила не допустить расхищение российских недр, что в 2000-е годы позволило российской экономике воспользоваться благоприятной внешней конъюнктурой на сырьевых рынках. 

С декабря 1993 по декабрь 1995 года Болдырев — член первого «выборного» Совета Федерации от Петербурга. Соавтор закона «О Счётной палате РФ», независимой от исполнительной власти. Закон был принят в начале 1995 года вопреки Ельцину, которому пришлось отозвать своё вето. 

В 1995–2001 годах — заместитель председателя Счётной палаты РФ. Предавал огласке факты приватизации стратегических предприятий, противодействовал «залоговым аукционам», принятию закона о Центральном банке как субъекте с «особым статусом». В частности, организовывал от имени Счётной палаты судебный процесс против необоснованного засекречивания результатов проверки ЦБ в 1999 году. 

Дважды баллотировался в губернаторы Санкт-Петербурга. В 1996 году в первом туре занял 3-е место с результатом 17,1% голосов (Владимир Яковлев — 21,6%, Анатолий Собчак — 29%). В 2000 году в первом туре снова оказался на 3-м месте, но с уже с результатом в 3,79% (Владимир Яковлев — 72,69%, Игорь Артемьев — 14,7%). 

После ухода с госслужбы занимается публицистикой. Автор множества книг о самых громких проверках Счётной палаты, анализе экономической ситуации и сценариях реформирования России. 

В 2005–2010 годах — член Наблюдательного совета НКО «Союзнефтегазсервис» по защите интересов российских производителей высокотехнологичных услуг в сфере нефте- и газодобычи, переработки и транспортировки. 

В 2007 году — кандидат в депутаты Государственной думы от партии «Справедливая Россия». Был доверенным лицом кандидата в президенты Геннадия Зюганова в 2012 году и Павла Грудинина в 2018. Не признал победу Путина на президентских выборах 2018 года, считая итоги сфальсифицированными. В то время критиковал Навального за деструктивную роль призывов бойкота выборов. 

С 2012 года — член Постоянно действующего совещания национально-патриотических сил России (ПДС НПСР), с 2018 года — один из сопредседателей общероссийского общественного движения «Национально-патриотические силы России» (ООД НПСР). Живёт в Подмосковье.