«Они перед Шампанью вряд ли будут извиняться». Винный эксперт Сергей Смолин про битву за суверенное «Советское шампанское»

Сергей, для многих коллег это всё ещё прикол?

— Многим всё понятно, но вопрос в том, насколько понятно. Поправки в закон — это 74 страницы текста. То, что там касается «Советского шампанского», — мизерная часть, совершенно не главное, что там есть, но все прицепились именно к этому, потому что Moёt Hennessy так отреагировал. Но это далеко не всё, что там есть. Читать и читать ещё эти поправки.

Но выстрелил Moёt, который через пару дней согласился называть свою продукцию в России «игристым вином». И в сознании обывателя осталась история именно про «шампанское».

— Обыватель всё это, скорее всего, пропустил мимо ушей. Это всё в основном прогремело в профессиональной среде, хотя, конечно, попало в СМИ. Но у нас дальше заголовков никто не читает. Обыватель не так понял…

Но ведь есть крупная компания, которая, подняв шум, согласилась переклеивать этикетки.

— Да, согласилась. Но речь идёт не об этикетках, а о контрэтикетках. Не о том, что на лицевой стороне, где написано «Шампань» по-французски. Конечно, кто-то читает и этикетки сзади. Но у нас несколько раз в год могут меняться требования к контрэтикеткам. Сегодня пишем так, а завтра по-другому. И это касается не только шампанского.

У нас проблема в том, что законы меняются часто, а у субъектов рынка нет времени на адаптацию. Оказывается, что менять надо было вчера. Хорошо, если речь только про контрэтикетки. Мы хорошо помним 2006 год, когда поменялись акцизные марки, а в наличии их не было. Нужно было ввозить вино уже по новым акцизным маркам, но их никто не выдавал. Тогда импортёры полгода сидели без вина. Нас сложно чем-либо уже удивить (смеётся). Прошло 15 лет, но все, кто в нашей сфере, это очень хорошо помнят. Как раз в то время стали ввозить сидры, потому что надо было чем-то заполнять полки… Было печально, конечно.

Французы сильно офигели от этих новостей? Что говорят в частных беседах?

— Французы уже отреагировали. Если мы говорим про CIVC, межпрофессиональный комитет вин Шампани, своё фи они высказали. Рекомендовали производителям шампанского до дальнейших распоряжений приостановить отгрузки шампанского в Россию.

Владимир Путин и Эммануэль Макрон в 2019 году. Фото: kremlin.ru

Прогнозируемая реакция?

— Это пошло скорее от Moёt. Уверен, что сам закон во Франции никто не читал. В любом случае это удар по самолюбию. Есть чёткое разделение понятий: тип напитка, бренд и контролируемое наименование происхождения. Большинство россиян между этими тремя понятиями разницы не осознает. Контролируемое наименование происхождения — термин исключительно европейский. У нас ничего похожего не было и вряд ли в ближайшее время будет, несмотря на то что у нас в законе зафиксированы такие понятия, как «защищённое географическое указание» и «защищённое наименование места происхождения». Это ввели у нас недавно. Но это не имеет никакого отношения к тому, что похожими словами называется в Европе.

Зачем это сделали у нас? Чтобы тоже было «солидно»?

— Сложный вопрос. Я этого не делал, сам этому удивляюсь, и многие этому удивляются. А нынешние поправки на самом деле вносят много сложностей даже не импортёрам, не Шампани, а производителям вина в России. Там ведь не только про «российский коньяк» и «российское шампанское». И лично я считаю это немного некорректным. Почему? Возвращаемся к терминам: тип напитка и бренд.

Контролируемое наименование происхождения, если очень грубо говорить, — это ГОСТ, привязанный к местности. ГОСТ, который регулируется как на общеевропейском уровне сверху, так и на уровне производителей снизу. И эти вещи существуют в ЕС не только для вина, но и для сыра, хлеба, паст, перца — чего угодно. Понятный европейцу термин. Этот термин не только про сбор винограда на определённой территории. Он и про то, что производство должно соответствовать целому ряду правил. Много страниц декрета, где написано, как нужно делать. Если ты на этой территории вырастил виноград, но дальше не соответствуешь этим правилам, ты не имеешь права даже в Шампани выпускать шампанское. Там важен целый ряд критериев.

То же касается коньяка, и в этом принципиальное отличие коньяка от виски. В понимании российского человека коньяк и виски — два разных типа напитков: коньяк из винограда, виски, допустим, из ячменного солода. Но на самом деле если коньяк — это контролируемое наименование происхождения, то виски — тип напитка. Виски может быть шотландским, японским, таиландским, российским. Виски как контролируемое наименование происхождения не защищено на международном уровне, в отличие от коньяка или от шампанского.

Есть моменты, что во многих странах, не только в России, исторически было принято называть все игристые вина шампанским. Это абсолютно нормально. В любом случае шампанское — это игристое вино (тип напитка), точно так же как коньяк — это бренди, виски — зерновой дистиллят. Игристое вино — тип. Но шампанское — ни в коем случае не тип. Либо это контролируемое наименование места происхождения, либо это может быть бренд, как «Российское шампанское» или «Советское шампанское». Бренд, который ещё до развала СССР был разрешён к использованию Советским Союзом. Разрешили кириллицей писать «Шампанское». Французы были теоретически не против, что мы делаем «Советское шампанское». Ничего страшного в этом не было.

СССР после Второй мировой войны был дружен с Францией. Видимо, это учитывалось?

— Это и сейчас учитывается. Опять-таки, ключевое отличие: в законе написано «игристое вино», а на этикетке — «Российское шампанское». И ничего страшного в этом я не вижу. Навряд ли это было бы страшно для французов. Но проблема в том, что у нас именно в законе прописан тип напитка «российское шампанское». И вот это уже немного может покорёжить меня как эксперта и французов как родоначальников шампанского. Одно дело, если бы у нас в законе не было никаких указаний на шампанское, а было бы лишь игристое вино, и мы бы писали на этикетках «Российское шампанское», и совсем другое, когда в законе зафиксировано понятие термина «российское шампанское» или «российский коньяк».

Законодательная грубость?

— Да. Не знаю, чем это объяснить, но это наплевательское отношение к нашим братьям-французам. Многие же пишут и говорят в качестве универсальных терминов названия конкретных брендов: ксерокс, джакузи…

Памперс, а не подгузник.

— Да. И пускай говорят, нет проблемы. Но мы же не вписываем в закон понятие «российский джип».

Лиха беда начало. Дальше «АвтоВАЗ» будет делать «российские мерседесы»…

— Аналогия верная. И пускай люди говорят, как им удобно. Возьмём Венгрию. Сейчас страна — член ЕС. Там всё законодательство унифицировано с ЕС. Но раньше страна была в соцлагере, там делалось огромное количество «Советского шампанского». И в понимании рядового венгра точно так же, как и в понимании рядового россиянина, шампанское — тип напитка. Но там в законах такого нет. В Венгрии есть 37 наименований контролируемого происхождения, и там в каждом из декретов написано про требования к «игристому вину», «жемчужному вину» и так далее. Там нигде не написано «шампанское», хотя в обиходе они точно так же говорят и про шампанское, и про ксерокс, и про джип. С французами было соглашение про разрешение писать на этикетках «Советское шампанское». Но этикетки — это этикетки, а закон — это другое.

То есть наш новый закон — оскорбление тех, кто в том числе вас учил?

— Да. На уровне эмоций там есть растерянность и оскорбление. С другой стороны, теперь, если какие-то наши ГОСТы не соответствуют новым поправкам, а поправки приняты, придётся корректировать наши ГОСТы, например на шампанское и на коньяк. И если импортная продукция не соответствует таким нашим новым ГОСТам, она не сможет продаваться на территории России. Возьмём коньяк. У нас написано, что российский коньяк — это продукция на основе коньячного дистиллята с выдержкой не менее 3 лет, а во Франции выдержка не менее 2 лет. И вот к нам привезли французский коньяк с выдержкой 2 года в бочке. Значит, в России его нельзя будет продавать: французский коньяк не будет соответствовать российскому ГОСТу!

Смешно, да. А у вас в профессиональной винной среде как менялись эмоции в последние несколько дней?

— Сначала изумление. Потом чтение закона. Не утка ли это вообще? Нет, не утка. Были совершенно точные данные, что письмо Moёt Hennessy, которое разошлось по всему интернету, подлинное. Нет фотошопа. Реакция этой компании насторожила. Компания странно себя ведёт по ряду других вопросов, не буду углубляться. Есть нюансы их поведения в последнее время на российском и не только российском рынках. Дальше я полез читать закон и понял, что про шампанское — далеко не самое печальное…

Ждём реплик от производителей крепкого алкоголя?

— Да. Ну и российских производителей вина. Формальное же считается, что мы очень поддерживаем виноделие страны, очень поддерживаем. А на деле получается, что многим производителям после новых поправок наоборот станет сложнее.

Почему сложнее?

— Очень много новых правил, которые касаются и саморегулирования, и лицензий. Очень много моментов. Уже понятно, что работать станет сложнее и дороже.

То есть шум про переименование «шампанского» из Шампани скрывает реальные проблемы российских производителей?

— Да. И я не думаю, что кто-либо реально приостановит отгрузки из иностранцев. Пока останавливать не будут. В некотором смысле мы наблюдали пока маркетинговые игры (пока Moёt Hennessy изучает измененное российское законодательство, поставок шампанского в страну не будет, заявили в компании. — Прим. «НП»).

Французы находятся как минимум, как вы сказали, в недоумении. Возникает вопрос: если мы соглашаемся, что это некая конфронтация, чем бы мог ответить район Шампань на это? В режиме шутки, быть может. Скажут, что русский шансон на самом деле французский, и надо его иначе сертифицировать?

— Это возможно только в рамках журнала «Шарли Эбдо». Официальная Шампань уже заявила, что рекомендует приостановить отгрузки. Почему в рекомендательном? Потому что деньги есть деньги. Со стороны России же тоже никогда никакого эмбарго на алкоголь не было. Особенно с крепкого алкоголя бюджет получает большие средства в виде акцизов, поэтому как с хамоном или сыром не было. Алкоголь как возили, так и будут возить, по крайней мере пока. Европейцы тоже на этом зарабатывают, особенно сейчас. После ковида в Шампани точно избыток вина, его надо продавать. Скорее всего, они спустят это на тормозах. Но осадок останется.

То есть у французов для приколов есть «Шарли Эбдо», а наше «Шарли Эбдо» сидит в Госдуме?

— Как-то так, да.

Какая шутка на эту тему вам понравилась больше всего? Мне про «настоящий» доллар, который печатается только в России. Как сами сомелье шутят по этому поводу?

— А всё остальное — зеленая валюта. Да, неплохо. А сомелье сейчас не шутят. У них есть много проблем, связанных рынком HoReCa, из-за московских ограничений, например.

С одной стороны, на рестораны вешают QR-коды, а с другой — надо объяснять французам, что связь бизнеса и законотворчества в России часто отсутствует.

— Кому-то объяснять это придется, да. Но сначала нам бы самим разобраться. Например, профессиональный рынок далеко не сразу осознал, к чему приведут последствия прошлогоднего закона о вине. А он оказал серьезное влияние на экономику отрасли. Поначалу не все это могли предугадать.

Будет ли кто-то потом в этой истории извиняться, как «ВкусВилл» например?

— Думаю, никто не будет. «ВкусВилл» извинялся перед чиновниками, а закон приняли сами чиновники. Они перед Шампанью вряд ли будут извиняться.

Если эта история кем-то лоббируется, то кем? Российскими производителями алкоголя?

— Возможно, но конкретные компании назвать не возьмусь. Лобби здесь какое-то наверняка есть. Другое дело, что закон очень криво сформулирован.

Вот известный специалист в виноделии Борис Титов говорит про закон, что это что-то странное. Его почему-то не предупредили? Или, наоборот, предупредили? А может, он всё и придумал? В любом случае любопытна его реакция, где он фактически критикует президента.

— Очень может быть. Хотя «Абрау-Дюрсо» (Павел Титов — президент и председатель совета директоров ПАО «Абрау-Дюрсо», сын Бориса Титова. — Прим. «НП») не то чтобы главный производитель российского шампанского. Да, они делают большое количество игристого вина, но они его не продвигают как российское шампанское (акции российского производителя игристых вин «Абрау-Дюрсо» в понедельник на старте торгов Мосбиржи дорожали сразу на 8%. — Прим. «НП»).

Владимир Путин и Борис Титов в 2020 году. Фото: kremlin.ru

А насколько в целом велик российский рынок игристых вин? Откуда виноград?

— В основном это Краснодарский край, хотя до принятия прошлогоднего закона о вине возили, например, из ЮАР. Любое вино, которое разливается в России из импортных виноматериалов, теперь должно быть промаркировано, что оно не является вином. Это тоже одно из последствий принятия закона. В результате в 2020 году импорт вина наливом упал в разы и после перехода на российский виноматериал он подорожал раза в три. Сегодня этим бизнесом в России занимаются десятки компаний разного размера.

История про шампанское — о том, что научи дурака богу молиться в борьбе за суверенность, он и лоб расшибет?

— Да, это непрофессионализм. Те, кто пишут эти законы, не учитывают голос импортеров, которые, я знаю, пытались влиять на текст закона. Они не прислушиваются и к российским производителям вина. Очень многие еще к прошлому закону пытались предложить большое количество поправок. Их не услышали.

То есть мы наблюдаем некий советский подход: мы делаем как надо — и вы делайте как надо, а не лезьте с советами.

— Абсолютно точно.

Есть ли возможность отыграть назад? Надежда на понимание?

— Лично у меня — нет.

Такими темпами и сомелье в России будут не нужны, а будет нужен человек с правильным партбилетом?

— Сомелье пока, к счастью, востребованы, но в России это пока не очень высокооплачиваемая профессия. Хотя уровень российских сомелье очень высок.

Вы готовите новые кадры. Как развивается этот бизнес?

— В России немало сильных школ, в Москве и Петербурге. Ежегодно выпускаются сотни людей, большая часть которых идет работать не сомелье: кто-то в виноторговые компании, кто-то блоги ведет, а кому-то это надо для кругозора.

Как у сомелье с патриотизмом?

— Смотря что считать патриотизмом: если отношение к российскому вину, то любой профессионал должен оценивать его объективно. Мне как эксперту совершенно не важно, где произведено вино, если оно хорошее. А вот законы у нас оставляют желать лучшего. Я еще много лет назад говорил, что верю в потенциал российских вин и с точки зрения людей, и с точки зрения климата и почв. Сомнения только в плане поддержки сверху. Всё осталось на таком же уровне. Есть хорошие производители, но законы — это отдельная тема. Более того, несмотря на спорные законы и отсутствие внятного регулирования по европейской, а еще лучше по американской модели, которая больше подходит к развивающейся стране, появляется всё больше хорошего российского вина, в том числе по адекватным ценам.

Кто еще так же ведет себя в плане составления законов?

— Китайцам, например, вообще всё равно: они могут воровать всё что угодно. Этикетки меняют. Если не раскошелиться на хорошего юриста и не запатентовать свою марку, то под ней будут лить свое и продавать. Там всё гораздо хуже в этом плане.

Всё познается в сравнении. Есть места, более дикие, чем наши?

— Да, конечно. Если это кого-то успокоит.

Крымские вина лишены возможности быть представлены в Европе? Может, это для них закон?

— Их даже не пускают на международные конкурсы. Но не думаю, что это связано. Такие вопросы всегда зависят только от политики.

Говорят, на ПМЭФ не было российского вина в меню в принципе. Не потому ли такие законы пишутся?

— Не знаю, как на всём ПМЭФ, но я помню пост Артура Саркисяна, что на какой-то важной презентации был только чилийский производитель. Я считаю, что это недоработка российской стороны. На приемах подобного уровня должны быть российские производители. В России есть из чего выбрать. Это была бы реклама российского вина, там же присутствуют первые лица многих стран. Это просчет с российской стороны.

Хочется и вам, и себе пожелать, чтобы у нас культура виноделия развивалась совместно с общемировыми трендами, а не вопреки им.

— Это было бы лучше, в том числе и для России.

Николай Нелюбин специально для «Нового проспекта»