Геннадий Смирнов: «Поддерживать гонимых — это и есть настоящая русская традиция»

Сегодня надо говорить именно с Геннадием Смирновым. Иначе крыша рухнет. Ну и о чём говорить, кроме как о попытках понять, как жить дальше? Геннадий, как жить в это непростое время?

— Сейчас все оказались в ситуации, когда непонятно, как дальше себя вести…

Между чем и чем стоит выбор?

— Старые методы перестали работать. Государство буквально официально объявило, что переходит к прямому насилию. Раньше запугивали, сажали демонстративно кого-то конкретного, одного или пятерых. Но вот такого массового насилия они себе не позволяли. Сейчас же насилие массовое — и демонстративно массовое, чтобы все видели: «Да, мы будем насильничать». Это делается сознательно. Как в этом смысле себя вести дальше — вопрос для многих: и для меня, и для моих друзей. У меня же широкий круг общения, это люди из разных сфер, отнюдь не только киношники или театралы. И им всем совершенно непонятно, как себя вести. С одной стороны, не реагировать вообще невозможно. С другой стороны, риски сильно выросли. Если раньше ты идёшь на какой-нибудь митинг, ну, тебя потом в интернете обосрут или поругаешься с кем-то. Сейчас же ты рискуешь натурально оказаться в СИЗО. И непонятно, что с этим делать… Не все готовы оказаться в СИЗО, даже за свои убеждения…

Я поймал себя на мысли, что сейчас снова, как в 2014 году. Много нового узнаешь про тех, кого любишь, про тех, с кем работаешь.

— Да. У меня взгляды, которые можно назвать либеральными, но они даже для моей среды всё равно оригинальные, потому что я такой либерал-государственник. Я хочу, чтобы государство было хорошо устроено. Для меня это не новая ситуация, что со мной кто-то не согласен, но есть определённый маркер: человек, поддерживающий насилие, мне другом быть не может категорически. Это исключено.

Чем бы человек ни оправдывал поддержку права государства на насилие?

— Чем бы ни оправдывал эту поддержку. Не существует никаких оправданий тому, чтобы просто хватать людей на улицах, избивать их дубинками, пинать в живот. Не существует таких оправданий. Их нет.

Фото: facebook.com (соцсеть принадлежит Meta Platforms Inc. — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Но ведь телеящик рассказывает, что эти гады «раскачивают лодку». «А помните, чем это закончилось в прошлый раз? Правильно, крупнейшей геополитической катастрофой XX века».

— Но мы-то понимаем, что это демагогия? Демагогия сознательная. И это абсолютно сознательное враньё. И никакие мирные шествия, разрешённые правительством или не разрешённые правительством, к свержению государства не ведут. К разрушению государства ведёт государственное насилие. И как раз эту мысль подтверждает исторический опыт, на который они же и ссылаются. Государственным насилием можно долго длить существование нереформируемой системы, но отменить ее разрушение это насилие не может. Можно отодвинуть ещё лет на пять, но невозможно спасти систему, которая мертва, которая занята исключительно воспроизводством самой себя, которая занята защитой людей, разграбляющих национальные богатства под видом патриотизма. Такая система всё равно перестанет существовать. Просто исход можно отодвинуть, побив ещё 10 тысяч человек, посадив ещё людей. Но остановить процесс невозможно.

Живая система — система, которая изменяется. Наша сейчас — мёртвая, потому что не хочет меняться. Она умрёт. Исторически опыт говорит как раз об этом, а не об их вранье про «потеряли страну». «Потеряли страну» именно потому, что коммунистическая система не желала меняться десятилетиями, а не потому, что пришёл злой Ельцин, выпил и договорился с Кравчуком. Это мифология для пенсионерок из Лужского района…

Кстати, «пенсионерки из Лужского района» очень разные бывают, если вспомнить Маргариту Юдину и длинноногого юношу с запотевшим забралом.

— Да. Но я когда говорю «пенсионерки», я имею в виду не социальный статус, а состояние мозга. Я видел пенсионерок лет двадцати трёх, которые рассуждают, как бабки на скамеечке. Поэтому я себя чувствуют человеком, которому не надо искать оправдания своей позиции, я себя чувствую как раз защитником государственности (улыбается), а не разрушителем.

Я про это говорил, когда была история с Павлом Устиновым — когда взяли мужика-актёра, и все его пытались выручить. Он в результате оказался абсолютно никаким не либералом. Работает в театре у Боякова, в таком патриотическом коллективе. Но ситуация была дикая: пацан просто стоял на улице, его забрали, шили уголовку. И я тогда сказал, что враг государства не он, а те, кто его хватают, пишут поддельные протоколы, отчитываются этими подделками, получают потом за них свои звёздочки. И эта позиция у меня и сейчас осталась.

Непонятно, как теперь быть… Ты что-то сказал, а потом ты иноагент! И это решают непонятные люди на произвольных основаниях. «Да потому что мне рожа твоя не нравится! Поэтому ты, **** [собака], будешь у меня иноагент и везде будешь про это писать, прежде чем сказать публично, что твой попугай Варвара сожрала очередную палочку».

Ваш попугай Варвара — иноагент?

— Нет! Она русская душою (смеётся)!

По происхождению ведь импортная? Корма тоже небось иностранные трескает?

— По происхождению — да! Но она сама выбрала свою судьбу!

Минюст разберётся.

— Да! Товарищ майор разберётся… И, возвращаясь к нашему вопросу, могу сказать, что по реакции каких-то для меня знаковых людей я вижу, что все в растерянности. Многие давно говорили, что логика развития нашего государства приведёт к тому, что они перейдут к открытому насилию, но когда это случилось, никто не знает, что же с этим теперь делать… Как себя вести…

Фото: facebook.com (соцсеть принадлежит Meta Platforms Inc. — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Какие настроения преобладают в богемной тусовке? Наблюдаем, никуда не суёмся?

— Для меня произошло множество открытий в этом смысле. Говорим об известных актёрах. Люди, от которых ты не ожидал такого не потому, что они конформисты, а просто они никогда не занимались околополитической деятельностью и вообще не говорили на эти темы, сейчас, наоборот, говорят: «Слушайте, вы чё творите то?! Вы чё?!» Так что для меня тут удивление, наоборот, в хорошем смысле. Ну, а кто пел в перьях, тот и продолжает в перьях это же самое петь. Просто у него сейчас другой корпоратив…

От него Алла Борисовна отписалась. И подписалась на Лёшика.

— Вот и молодец! Алла Борисовна переживёт всех. Она уже пережила всех. Переживёт и этого. Пугачёву в президенты! Она вообще очень современная.

Но тогда духовность рухнет!

— Скорее бы! Кстати, это слово — из словаря абсолютно бессмысленных слов. Это слова, которые не означают ничего, которые можно использовать как угодно. Духовность — что это ***** [блин] такое?! Духовность! У него нет никакого определённого смысла у этого слова, поэтому им можно манипулировать как угодно. Сейчас таким же стало слово «закон». Сначала принимаются законы, которые тебе запрещают вообще всё. А потом говорят: «Соблюдайте законы, вы же за правовое государство». Слово «закон» тоже потеряло всяческий смысл…

В тот же словарь можно закинуть термин «экстремизм». По тому, что им называют, он слабо отличается от «духовности».

— То же самое, да. Хорошее сравнение, как «контрреволюция» у профессора Преображенского. Слово «экстремизм» тоже не имеет никакого смысла, поэтому можно использовать как угодно. И у нас получается, что экстремист — это тот, кого бьют резиновой палкой, а не тот, кто бьёт!

А вот это уже экстремизм, Геннадий!

— Моё заявление? Уже, может быть, экстремизм, да… Не говоря уже о том, что это точно бездуховность стопудовая… Это всё беззаконие сейчас стало просто откровенным всем. Но ведь оно не 23 января родилось. Возвращаясь к законности, я всё время привожу один пример. Есть знаменитая статья 228. Наркотическая.

В некоторых колониях по ней сидит половина заключённых…

— Вот. По этой статье десятки тысяч человек отъезжают на зону ежегодно. В какие-то годы было до ста тысяч. Подавляющее большинство из них — это пацаны, кого взяли на улице, а у него было на кармане. Конечно, он никакой не наркоторговец, не дилер, вообще никто, даже с точки зрения закона. Но они так всем этим манипулируют! Человека спрашивают: «Травку вдвоём курили?» «Да», — отвечает. «Друг другу передавали косяк?», — уточняют. «Да». И всё — распространение. И человек уезжает на пятёрку. Понимаешь? И потом вот эти люди, которые гребут просто десятками тысяч тех, кто вообще ни при чём, для своих орденов, для этих своих палок, для своих квартир новых… Вот эти люди нам начинают что-то рассказывать про закон! Ну *** [блин]! Именно эти же люди. Ну *** [блин]?!

У них тоже есть дети. Они ради них стараются.

— Всё ради детей, да… Всё для будущего. Это знаешь, на что похоже? Совет по правам человека при президенте, и мы даже знаем, какого именно человека (улыбается).

Тогда в какой киношный жанр это лучше было бы вписать, если снимать кино про события в России сегодня?

— Точно не комедия… Это либо такая драма… Нет. Жанр не смогу определить. Но вообще было бы интересно, чтобы был сериал про мента, который там внутри, в оцеплении. Что там с ним происходит. Что там у них между собой происходит. Мне кажется, что представлять их такими тупыми и бездарными, что они больше ни на что не способны, нигде не нашли себе место, — это упрощение. Конечно, таких там полно, но не все. Там тоже есть люди, которые в чём-то сомневаются, за что-то переживают. После этого разгона и избиения такой приходит домой и напивается, потому что не знает, как справиться с этими эмоциями. Конечно, там есть прямые насильники, но есть и другие.

Вот это интересно было бы снять. Что у них происходит в голове? Что они думают про начальство? Ведь наверняка есть люди, которые понимают, что они бьют эту старушку или вот этого студента, не за стабильность государства, а за то, чтобы у Ротенберга был дворец. Понимаешь? А у какого-нибудь генерала Росгвардии было 100 миллионов на счету. И там наверняка есть люди, которые понимают, что их посылают избивать других людей вот за это. Избивать мирных людей. Интересный был бы сюжет…

Фото: kremlin.ru

Не очень понятно, как такое можно реализовать сегодня.

— Мы же не знаем, о чём на самом деле говорил Мюллер с Шелленбергом, правда? А тем не менее сериал великий (улыбается).

Вы часто играете солидных начальников в погонах. Вот вы бы куда дели тысячи граждан, которых мучают ночёвками в автобусах без элементарных санитарных условий? У государства внезапно не хватило мест в изоляторах на всех, кто против него вышел.

— Во-первых, их абсолютно не за что было задерживать. Начнём с этого. Не надо было задерживать, и не было бы сейчас проблемы, куда их девать. Ну, отпустить тоже не могут — нельзя. Вся же логика в том, что они не могут показать свою «слабость», что они на что-то согласились, пошли на уступку, что они кого-то услышали. Потому что тогда в голову той же пенсионерке из Лужского района может закрасться крамольная мысль, что, может быть, они не так уж и правы, если они идут на попятную. Не могут выпустить категорически. Одного Устинова, или одного Голунова — да. А когда речь о нескольких тысячах, то они уже не могут это сделать.

А вот эта упёртость, неспособность отступить, услышать в театральном мире часто у начальства заметна?

— Как говорят в театре, когда пришёл новый главный режиссёр, когда спрашивают «как он?», «пожуём — увидим» отвечают. В театре немного другая ситуация. Там все очень близки: маленький коллектив, до ста человек, случайных нет. И всё-таки именно сам главный режиссёр берёт артистов. Там не так, конечно, всё устроено. Там можно годами гнобить, а потом почему-то именно тебя вдруг выжали из театра. Причём вышибить может как главреж артистов, так и артисты главрежа.

Демократия!

— Просто там больше возможностей для закулисной борьбы, торговли, интриг. Там же очень много такого непрямого противостояния. Вы при встрече можете здороваться и целоваться, а потом раз — и запустил интригу, в результате чего человека не назначат на роль, которую он хотел.

Типовая администрация. Как администрация президента?

— Конечно. Я поэтому давным-давно говорю, что за этим всем нужно наблюдать, как за театром, кинофильмом или представлением в цирке. Но, возвращаясь к началу нашей беседы, сейчас уже не получается следить за этим всем как за цирком, потому что клоуны взяли автоматы и целятся в зрителей. Уже просто сидеть и ржать не получается… Я очень скучаю по тем временам, когда мы могли просто сидеть и ржать над Мизулиной или над ранним Милоновым. Вот это были действительно клоуны. Причём клоуны, как мы сейчас уже видим, почти абсолютно безобидные, бесполезные и нелепые. И сейчас их уже вспоминаешь чуть ли не с нежной улыбкой…

Gennadiy Smirnov · Я Тебя Своей Мизулиной Зову!

При этом другой герой вашего песенного творчества, Аркадий Романович Ротенберг, наоборот, совсем не устарел. Модный в этом сезоне.

— О, да! Но это просто вечный типаж. Это же типажи, которые описаны ещё Островским. Такие самоуверенные, лживые купчины, которые одной рукой крестятся и лбом в пол кланяются, а другой рукой секут какого-нибудь крепостного, отправляя на конюшню. Или отбирая магазин.

Да ладно вам, друг прикрыл друга — благородство! Всем бы таких друзей!

— Это верно. Всем бы таких друзей. Но, с другой стороны, слава богу, что у нас нет таких друзей (смеётся).

Навык так уверенно говорить на камеру то, что вызывает ржач, не может не вызывать уважения.

Gennadiy Smirnov · Песня о Ротенберге

— Но они отобраны по этому принципу. Это принцип свято соблюдается. Нельзя отказать ему в логике. Потому они всё это умеют — нести чушь на камеру. А Песков, который занимается этим много лет?

Для многих он начал с Беслана…

— Давно начал, да. А как же моя любимая поэтесса Мария Захарова (мечтательно смотрит ввысь)…

А я как раз о ней хотел спросить. Вы почему больше Марию Захарову не читаете вслух? Авторка попросила не хулиганить?

— Вот ты смеёшься, но она действительно попросила меня. Она очень обиделась, что я прочёл стихотворение из песни, а она сказала, что оно там сильно испорчено соавторами. Изначально у неё было другое. Так я прочёл изначальное, оно ещё лучше (смеётся)! Она его выложила сама в комментариях.

Когда она всё успевает? Она же на передовой внешней политики!

— Вот так и выясняется, что на самом деле они не занимаются ничем. Есть время на бессмысленную графоманию. Значит, это и есть ее настоящее творчество, а не то, что она обычно говорит.

Так в итоге ваше чтение её стихов закончилось?

— Нет! Мы просто отложили. Обязательно прочитаем и родное её стихотворение. Почитаем и Рогозина, у него тоже есть прекрасные стихи. У многих. У Лаврова, кстати, они нормальные. Ну, то, что приписывается Лаврову. Там совсем не графомания. Хорошие среднестатистические стихи интеллигентного пожилого дяденьки. Ничего такого, от чего можно было ржать, как у Захаровой, там, увы, нет. А Маша вернётся. Неоднократно Маша ещё выйдет погулять (смеётся).

Вообще, много юмора с таким ералашно-детским восприятием реальности. Все эти шуточки про детей, которые кричат с улицы: «А Лёша выйдет? А Вову сбросят?» Помните, как на футбол звали и просили сбросить мячик?

— Алёша выйдет. Но с чувством юмора всё сложнее. А ведь это единственный наш инструмент… Главный и единственный в принципе. Если ты не политический активист, не собираешься делать общественно-политическую карьеру, то это твой главный инструмент. А как ещё с этой реальностью вступать в отношения? Про того же Ротенберга вот мгновенно много смешного появилось. Целый вал был шуток про то, что «и дочки его», «и женщины», что «он и Лору Палмер убил», что это «он присутствовал при гибели группы Дятлова», но определённые обстоятельства не позволяли ему…

Он и Бэнкси.

— Ещё какой! И это радует. Заметь, это очень интересно, что в ответ на действия государства рождается не агрессия. Мне кажется, что государственное насилие как бы даже хочет получить ответную агрессию, чтобы оправдать все свои действия, а агрессии оно не получает.

Юноши скандируют #МыБезОружия, стоя перед омоновцами, которые их месят дубинками. Соратник Навального Руслан Шамсуддинов уверен, что это уже показывает поражение системы.

— Мы без оружия, это же правда. Есть ряд инцидентов, когда один бросился на гаишника… Но это настолько мизерная история в общей массе событий. Ответ общества — абсолютная декларация ненасилия. Власти хотят насилия в ответ на своё насилие, но получают юмор, интернет-мемы, общественные стихийные объединения — вот что они получают в ответ.

На вечный вопрос «кто виноват» будем считать, что ответили. Осталось понять, «что делать».

— (Долгая пауза.) Это и есть самая большая проблема. Оценить ситуацию, когда она такая откровенная и прозрачная, где нет чего-то скрытого, несложно. А вот что делать, я не понимаю… Я в растерянности… Если речь про то, чтобы себя как человека во всём этом не потерять, то такой способ найден давно: огромное количество людей донатит «ОВД-Инфо» (29 сентября 2021 года проект включен Минюстом в реестр иностранных агентов), «Дождь» (20 августа 2021 года включен Минюстом в реестр иностранных агентов), «Медиазону» (29 сентября 2021 года и проект «Медиазона», и его главный редактор Сергей Смирнов включены Минюстом в реестр СМИ — иностранных агентов). Поддерживать гонимых — это, между прочим, и есть по-настоящему историческая русская традиция, а не эта «духовность» стариканов в золотых платьях. Или, если у тебя не хватает сил, средств, хотя бы не участвовать в гонении. Это очень простая вещь, которая для многих людей оказывается недоступной. Например, сейчас был случай. Световик в Москве в филармонии вставил надпись «Свободу политзаключённым». Но находятся деятели искусств, которые напрямую обращаются в Министерство культуры с требованием разобраться, как такое навальнистское говно пролезло в бюджетное учреждение. Понимаешь?

Я не то чтобы оторопел, я видел примерно от этих же людей уже ранее примерно то же самое. Я всегда был убеждён, что русская традиция — хотя бы не писать доносы. Хотя бы это! Если ты никого не поддерживаешь и не собираешься никому помогать, хотя бы не доноси. Хотя бы не плюй вслед. Хотя бы не пинай лежачего. Хотя бы!

Это страх потерять свое тёплое место?

— Возможно. Но это тоже не вся правда. Есть же люди, которые искренне убеждены, что они сейчас встали грудью на защиту государства. Есть люди, которые именно так думают. Искренне. Ну, что тут сделаешь? Бог ума не дал — мы не добавим.

Как ты думаешь, почему молчат условные коммуняки? У нас же в генах левая идея.

— Так они у нас же дрессированные.

Там всякие есть. Я в целом про тех, кто тоже против системы. Где та молодая шпана?

— Насколько я знаю, молодые ребята с левацкими убеждениями как раз на протестах уже были. Я слышал об этом, мне знакомые говорили. Ну, а про КПРФ что говорить? Это отдел при АП. Сервильные. На трудящихся им насрать, как и всему остальному начальству.

Огромное количество людей остается вне. Не определилось. Есть понимание, чья «партия» будет мощнее?

— Если противостояние будет продолжаться, то будут примыкать другие группы. Но на самом деле все эти деления на группы давно уже неактуальны. Среди тех, кого называют навальнистами, огромное количество самых разных групп. Есть люди, которые и Навального, может, и не любят на самом деле. Так и говорят: «Я здесь не из-за него, а потому что ******* [надоело]! Надоело вранье и воровство. Не хочу так жить. Хочу честную, работающую, крепкую страну». Вот что в основе протеста.

Gennadiy Smirnov · Боже, какие мы были навальные…

Всё верно. Но есть стойкое ощущение опять же у многих, что потом к власти придут совсем мрачные… чудаки. На этой волне. Просто потому, что этих… чудаков больше.

— Такое может быть, да-а… Ну, а как это спрогнозировать? Невозможно спрогнозировать. Одна надежда на то, что вот эти вот, как ты не можешь их назвать, ****** [чудаки], которые сейчас радостно вливаются в какую-нибудь «Справедливую Россию», потом там и потонут. В этом мутном говнище. Это тот случай, когда люди думают, что они сейчас придут, всё там изменят и возьмут под себя, но на самом деле будут точно так же прислуживать начальству, как это много лет делает политический импотент Миронов. Там сложно не превратиться в то же самое.

Лучше про бизнес. Заработки независимого актёра в 2020 году на что похожи?

Фото: facebook.com (соцсеть принадлежит Meta Platforms Inc. — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

— Поскольку я ИП и не работаю ни в какой конкретной организации, я могу рассказать. У меня доход снизился, конечно же, примерно на треть, потому что в первую половину года индустрия очень затормозилась. Все отменялось, переносилось. А что такое перенос съёмок? Это значит, что подготовку надо делать заново. Всё согласовывается: объекты, расписание, костюмы. И это всё надо начинать сначала при переносе. Другое дело, что закадровая работа, а это переводы зарубежных сериалов или запись аудиокнижек, никуда не делась, потому что не требовала такого массового присутствия. Сидишь за стеклом, и даже маска не нужна.

Про что снимают сейчас? Что «пипл хавает»? Я вообще не в курсе жизни ТВ и российского кино.

— То, что снимает государственное телевидение, не поменялось и не поменяется, пока там все не вымрут. Там давно восторжествовали выдуманные интересы выдуманного зрителя, и это и диктует дальше, что писать сценаристам, что снимается и показывается. Но есть то, что радует. У нас буквально взрывное развитие интернет-платформ. Туда вкладываются инвестиции. Они снимают, вообще не оглядываясь ни на какую государственную политику в области телевизионного вещания. Там свобода. Убедился на собственном опыте, когда участвовал в написании сценария в прошлом году. Там с самого начала было сказано, что все эти ограничения про мат, курение, секс, алкоголь и так далее по списку надо забыть сразу. А писать просто то, что нужно для сюжета и развития конкретных персонажей. Что приемлемо, а что нет, решается на стадии редактирования и приёма заказчиком сценария. У него, естественно, могут быть какие-то претензии — творческие или не творческие. Но мой опыт показывает, что в такой ситуации творческие претензии есть, а политических нет.

А это значит, что и эти свободы в интернете будут закручивать?

— Возможно. Они просто ещё не сообразили. Они же вообще слабо понимают, что такое интернет. Они считают, что если заставить китайскую организацию TikTok удалять ролики, это решает проблему. И теперь всё спокойно. Чушь! Они не понимают, как это вообще работает!

Я был в своё время потрясён. Мы уже вспоминали Устинова. Я тогда записывал ролик. Там были и московские, и наши, питерские, ребята. И тогда великий писатель Захар Прилепин написал пост, от которого я охренел. Он писал: «Кто сделал оповещение этих артистов? Кто-то же их оповестил? Так мощно и массово, в один день. Кто?.. <…> Даже если вы сделаете себе на лбу татуировку «Устинов», я никогда и ни за что не поверю в ваш гуманизм». Вот такое понятие о сущности интернета и его механизмов в головах не только великого писателя, но и его начальников. Они думают, что интернет работает так, как пригожинская фабрика. Раздали техзадания, согласовали нормативы, оплату каждого комментария и пошли работать. Они думают, что весь интернет так устроен. То есть они не понимают саму сущность сетевого устройства.

Почему одним бывшим нацболам всё (Прилепин), а другим, как главному редактору «Медиазоны» (иноагент) Сергею Смирнову, — камера изолятора на 25 суток за репост шутки. И тот, и другой ведь про правду русской жизни.

— Ну, в юности оба боролись с угнетателями. А в результате выяснилось, что один просто хотел сам стать угнетателем (смеётся). А второй как раз остается верным идеалам юности — за это, собственно, и посадили.

Кстати, никаких роликов солидарных уже нет и в помине. Это пока растерянность не прошла? Снова потом будем хором говорить о беспределе?

— В защиту Сергея многие настоящие журналисты выступили. В том числе и «Новый проспект». По Навальному Massive Attack высказались. #Бесит написали. А про наших — подозреваю, что уже весной многое будет меняться. И, к сожалению, это противостояние будет усиливаться. Поляризация и в нашей среде вырастет в том числе. Но, к счастью, я не родился политологом Марковым! Хотя это, конечно, хайп. И ведь такие ребята, как Марков, Милонов, нисколько не кретины и не идиоты. Просто это люди абсолютно без принципов и без ценностей. То, в чём они нас обвиняют, на самом деле их сущность, а не наша. Они просто любят свои привилегии, тёплые кресла, хорошие государственные «мерседесы»… Или «ауди»? На чём сейчас возят их жопы? Они твердят о ценностях, но ценностей у них в отличие от нас, как раз никаких и нету.

Кстати, про жопы и заодно про интернет. Цитата из Геннадия Смирнова: «Интересно также, что после поста «не хочу больше участвовать в срачах» из ленты полностью исчезла реклама резиновых жоп, зато появились личные психологи и курсы личностного роста». Правы депутаты Госдумы, которые про цензуру соцсетей говорят и законы принимают для защиты?

— Разве это новость? Реклама ориентируется на то, что ты пишешь. На ключевые слова. Эти механизмы не тайна. Мне пофигу. Меня это не пугает. Я вообще человек, на которого реклама не действует вообще никакая! Просто никакая.

Хорошая прививка — собственный опыт участия в рекламе?

— (Смеётся.) Это давно было! Реклама на меня не действует. Мне всё равно. Невозможно представить ситуацию, когда я в Facebook увидел рекламу и пошёл покупать.

Да чёрт с ней, с рекламой. Но ведь цифровая реальность по-настоящему меняет жизнь. Ты отдаёшь в сеть вообще все свои мысли, если не прямыми цитатами, то действиями. Цифровая реальность знает о нас уже больше, чем мы можем осмыслить. Не пугает?

— Не то, чтобы пугает… а просто не успеваешь приспосабливаться. Всё быстро меняется, мгновенно. Успеваешь осознать какое-то изменение, а оно уже вчерашнее, уже возникло что-то новое — вот к этому сложно приспосабливаться. Но если ты не ставишь себе задачу, задрав штаны, бежать за комсомолом, то тогда это перестаёт быть проблемой. Всё равно именно ты выбираешь то, что тебе нужно, то, что тебе помогает, то, что проверено и работает, и живёшь в комфортных отношениях с цифровой реальностью. Например, я, несмотря на популярность, не пользуюсь никакими голосовыми помощниками. Я попробовал, мне никакие «Алисы» совершенно не нужны. Мне это ничем не помогает, не даёт никакой пользы. И я всё это выключил. Хотя очень может быть, что она сидит тут рядом и всё это слушает (улыбается).

Кстати, про «Алису». Люблю эту цитату Кинчева 2000 года, уже после избрания Путина: «Благодаря СМИ президентом может стать шимпанзе». У вас дома живёт попугай Варвара, которая буквально всё умеет крошить в пыль. В этом смысле черты потенциально востребованного у нас лидера. Кто России был бы нужнее у руля. Управляемая СМИ шимпанзе или неуправляемая Варвара?

Фото: facebook.com (соцсеть принадлежит Meta Platforms Inc. — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

— Думаю, что Варвара прекрасно бы договорилась с шимпанзе. И несмотря на то что шимпанзе на первый взгляд гораздо больше и сильнее, ещё совсем не факт, что в этом тандеме шимпанзе была бы альфа-самцом. Далеко не факт! В таком раскладе со стороны кажется, что шимпанзе может придушить птичку. В природе это возможно. Но в человеческом сообществе, которое интереснее и сложнее устроено, шанс Варвары на победу гораздо выше, потому что она хитрее, мобильнее, современнее и умеет летать, в отличие от шимпанзе. В этом честном политически бою вполне может победить желтохохлый какаду, а не огромная массивная сильная обезьяна. Даже если она с гранатой!

Фото: facebook.com (соцсеть принадлежит Meta Platforms Inc. — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Хочешь быть сверху — будь как Варвара Геннадьевна Попугай?

— Вот именно! На нашей территории Варвара Геннадьевна продолжает доминировать. Более того, она крайне недовольна, когда кто-то не подчиняется.

Это же как нам повезло отвлечь подчинённого за столько времени?

— А я ей дал верёвку. Она очень любит верёвку. И она же реально обучаемая. Раньше завязываешь полтора метра верёвки, она просто перегрызает. Потом поняла, что это неинтересно, это не даёт удовольствия, это очень быстро: разгрызла — упало на пол. И теперь она все узлы развязывает! Делаешь десять узлов, у неё уходит где-то час, чтобы развязать все! Подцепляет клювом, упирается лапами.

Это был бы хороший президент. Правозащитник. Верёвка ей не для того, что часто делают от имени власти с помощью верёвки.

— Именно. Обезьяна бы просто перегрызла, а потом на шею бы набросила кому-нибудь. Варвара не такая. Она развязывает узлы, завязанные другими разумными животными.

Завершая президентский дискурс: у вас 31 декабря в Facebook Ельцин внезапно вернулся, ругаясь. В реальности условный Ельцин может вернуться?

— А я видел уже смешную картинку, где рядом молодой Ельцин и молодой Навальный. Они реально очень похожи (смеётся).

Фото: twitter.com

И, кстати, психологически типаж очень близкий.

Привычки разные.

— Станет начальником — запьёт. Только очень сильный человек сможет избежать такого. Разные эпохи, сравнивать бессмысленно. Но и тот, и другой — это люди, которые отказались играть по общим правилам и начали создавать свои собственные. В этом смысле они очень похожи. Навальный, даже если не любить его, добился абсолютно очевидной вещи на наших глазах: его не упоминали, даже фамилию не произносили, но в результате только о нём и говорят. Вот к чему пришло. ГосТВ говорит о нём с утра до ночи. Путин пока не произнёс его фамилию, но все остальные начали произносить его имя. И это случилось на наших глазах. Человек навязал свою повестку. Правда, они поучаствовали в этом, бесплатно сделав его мировой звездой. В буквальном смысле.

Пока Ельцин забирался наверх, а потом отбивался от конкурентов, многое развалилось.

— Я бы сказал, что многое развалилось при его активном участии.

И многие опасаются, что следующая перемена начальника примерно тем же закончится. Насколько эти страхи оправданы?

— Не буду прикидываться. У меня этот страх тоже есть. Я тоже не хочу обрушения государственности. Но просто это ощущение нам и навязывает государство — что смена правительства обязательно связана с разрушением государственности. Но ведь другие нации как-то справляются со сменой своих правительств, не разрушая свои государства? Более того, и мы это тоже умеем. И у нас такой опыт тоже есть. Есть катастрофический опыт 1917 года, но есть и другой опыт — опыт изменения государства без его разрушения, например, начиная с 1953 года. Это совсем недавно было. И тогда власть, не разрушая не только государства, но и социалистического строя, принципиально изменило государство.

Что не помогло ему выжить после всех пластических операций.

— Оно издохло не потому, что его кто-то хотел изменить, а потому, что оно не хотело меняться. Это главная причина смерти государств.

Николай Нелюбин специально для «Нового проспекта»