Фото: kremlin.ru
От интервью Владимира Путина Такеру Карлсону ждали в первую очередь знаков готовности к примирению на каких-либо условиях. В итоге россияне не услышали ничего нового, а американцы услышали много непонятного.
Космонавтов так не встречают, как встречали в Москве американского журналиста Такера Карлсона, бывшего популярного ведущего Fox News, уволенного после проигранного дела о клевете в адрес производителя машин для подсчета голосов, но продолжающего собирать миллионы просмотров теперь уже в качестве вольного обозревателя. Каждый его шаг отслеживали российские коллеги, иногда Карлсона даже приходилось выводить через черный ход. А всё потому, что он приехал брать интервью у Владимира Путина.
Это было первое интервью Путина западному журналисту с момента начала военной операции на Украине. Неудивительно, что им стал Карлсон. Он трампист, любитель теорий заговора и правых идей, критик всего, что с удовольствием критикуют и в России: «новой этики», мигрантов, BLM и так далее. Встретились, таким образом, два человека, которые, как предполагалось, должны были друг друга хорошо понять и попробовать объяснить взгляды Путина широкой американской аудитории.
В общем, от беседы чего-то явно ждали. Да, впрочем, понятно чего — знаков к примирению… ну, готовности к примирению. Повышенный интерес со стороны даже самых патриотических СМИ заключался в ожидании именно этого — контакта, с которого, как знать, может быть, что-то и начнется. Такер Карлсон, конечно, всего лишь журналист, так ведь и Саманта Смит была всего лишь школьницей.
Карлсон, забегая вперед, кстати, не подвел и раз пять настойчиво спрашивал Путина, хочет ли тот повстречаться с Джо Байденом, чтобы провести переговоры, и на каких условиях мог бы согласиться на мир. Вообще, было похоже, что и он приехал только ради этого, и Путин воспринял визит как попытку прислать парламентера.
Но началось интервью с любимой президентом истории в оригинальной трактовке. Карлсона интересовало, почему в феврале 2022 года Путин вообще решил ввести войска в пределы Украины. В ответ он получил обширную лекцию о том, откуда есть пошла земля Русская, русские и украинцы. Вот буквально: от самого Рюрика и Ярослава Мудрого через эпохи и столетия. В двух словах всё сводилось к тому, что украинцев выдумали сначала поляки, а потом еще раз австрийцы, а потом уж большевики и Украину создали.
Заодно выяснилось, что в 1939 году поляки сами вынудили Гитлера на них напасть, так как не хотели отдавать Данцигский коридор, и тому уже «ничего не оставалось» — тут с намеками всё же получился, надо отметить, явный перебор.
Карлсон был, кажется, немного озадачен. Он несколько раз пытался всё же вернуться к своему первоначальному вопросу, но Путин был неумолим: «Мы подошли к тому моменту, когда была создана советская Украина». По всему выходило, что к февралю 2022 года его неизбежно подвела вся российская история от самого призвания варягов.
То есть Владимир Путин не стал делать разницы между российской и американской аудиторией. Он говорил о том, что ему самому важно и хотелось бы рассказать. Очевидно, он все-таки очень хочет объясниться и думает, что его не понимают только потому, что никто в мире не знает, как у нас всё раньше было устроено, а если узнают, то сразу изменят мнение. Это у нас все уже знают, как Ленин Украину делал, а американцы-то еще не знают.
Не факт, что Путин избрал верный подход. Про древние разборки неведомых племен где-то на другом краю света (а Путин хлебосольно снабдил Карлсона сведениями даже о Великом княжестве Литовском и Земском соборе 1654 года, еще и документы архивные вручил, вы, мол, там обязательно переведите и всем покажите) и про то, как Lenin создал Ukraina, американцам в таком объеме послушать если даже и интересно, то непонятно зачем. И как в XXI веке принимать решения на основании сюжетов 300-летней давности, тоже не до конца ясно, примерно как если бы президент США вдруг начал выстраивать отношения с Францией в развитие итогов Бобровых войн.
Американцы сами — народ-сплав, совершенно этого не стесняются и вряд ли поймут, а какая, собственно, проблема в том, что украинцев сначала не было, а потом они появились. Вчера было так, а сегодня иначе. И даже Вторая мировая война для них дело, конечно, не то чтобы постороннее, но понимаемое под совершенно иным углом, нежели в России и Европе.
Американские правые любят Путина не за это. Они любят Путина за борьбу с гомосексуализмом, консерватизм, религиозность и общую брутальность. Для них политика российского президента по защите России от западного влияния — что-то сродни поведению оклахомского белого фермера с дробовиком, который мужественно отстреливается от осаждающих ферму бандитов, демонстрируя «настоящий американский дух».
Поэтому, возможно, лучше было бы сделать акцент не на истории, а на традиционных ценностях, моральном разложении Запада и вселенской битве за добро в фундаменталистском понимании. Карлсон ведь в финале интервью специально делал Путину подачи, спрашивая его о том, как он видит себя в роли лидера христианской страны и видит ли в происходящем дела Господни (он-то знал, что хочет услышать его зритель). Президент подачу не принял, но у аудитории Карлсона симпатию скорее вызвало бы, если бы Путин дал понять, что им движет божественная воля, чем желание разобраться в запутанной местной ссоре.
Что при всём этом бросалось в глаза, так это то, что и журналист, и президент старательно избегали упоминания Крыма. В той картине мира, которую доносил до мира Владимир Путин, в Киеве случился майдан, организованный ЦРУ, а потом киевский режим сразу начал бомбить Донбасс, и между этими событиями ничего не произошло. Путин настойчиво повторяет, что Россия требует запрета неонацистских формирований, и это, разумеется, правильно. Но тот же батальон «Азов» (запрещен и признан террористическим в РФ) появился лишь в мае 2014 года. Присоединения Крыма как детонатора военных действий на востоке Украины в этой картине мира нет.
Соответственно, в том, что касается возможных переговоров, ситуация практически не прояснилась, ведь территориальные вопросы занимают в них ключевое место. На все вопросы Такера Карлсона о возможности переговоров Владимир Путин стоически в разных выражениях повторял, что в целом-то он всегда готов. Проблема тут одна: переговоры могут состояться только на условиях принятия требований Москвы, от которых Путин отступать не собирается ни на шаг, ни от завоеваний, ни от требований к политике Киева. Интервью произвело шумный эффект самим своим фактом, однако не выглядит рычагом, способным изменить ситуацию.
