«Работаем пока». Как российские онкологи борются с раком в условиях санкций
Рак является причиной каждой шестой смерти в России. Как работает рынок оказания онкологических услуг в условиях СВО и новых правил помощи взрослому населению, которые действуют в стране уже 3 года, разбирался «Новый проспект».
Во всем мире борьба с онкозаболеваниями переживает бурное развитие: появляются новые методы лечения, совершенствуются существующие методики, регистрируются лекарственные препараты. Мировой рынок лекарств, помогающих бороться с раком, в 2025 году достиг $112,14 млрд (данные Research And Markets).
В России онкологические препараты — лидеры лекарственного рынка. На них приходится 12–13% продаж, или примерно 165 млрд рублей в оптовых ценах в год. Однако при ближайшем рассмотрении становится ясно, что онкологическим больным многие препараты по ОМС просто недоступны.
А я вам говорил!
О грядущих проблемах еще в 2022 году предупреждал основатель Высшей школы онкологии, врач-онколог Илья Фоминцев: «Пока западные лекарства для онкологических пациентов еще есть на складах и закуплены, как это ни странно, по курсу примерно 60 рублей за евро. Но они очень быстро выметаются. Следующие закупки пойдут по курсу примерно в 160 рублей за евро… Это сделает терапию совсем недоступной для пациентов, если они будут платить за препараты сами. И я не совсем понимаю, как будет работать ОМС: тарифы на такое не рассчитаны. Они и раньше были не самые рентабельные, а в этих ценах станут минусовыми».
Один из врачей-онкологов на условиях анонимности рассказал «Новому проспекту», что доступность препаратов от рака за последние 3 года резко снизилась. «Санкции повлияли на ситуацию, так как логистические поставки были нарушены еще во время ковида. А после пандемии их восстановили лишь частично. Поставки подорожали и замедлились. Многие пациенты не могут получить терапию вовремя. Показания есть, а препарата нет», — сетует он.
«Многие проблемы сегмента усилились: больше импортозамещения, меньше импортных лекарств, доступных для пациентов по ОМС», — подтверждает кандидат медицинских наук, гематолог, онколог, руководитель Клиники доктора Ласкова Михаил Ласков. По его мнению, новые препараты еще медленнее доходят до пациентов, «если вообще доходят». «Если их и регистрируют, то не включают в списки жизненно необходимых. Плюс тарифы ОМС… В итоге такие лекарства становятся доступны пациентам только за деньги», — говорит он.
Перекос рынка
Эксперты отмечают, что в последнее время в стране регистрируют значительно меньше препаратов от рака, чем раньше. «К этому можно относиться по-разному. С одной стороны, некоторые препараты нужны, с другой — многие из них мало влияют на исход болезни, а стоят очень дорого. Из-за сбоя в регистрации врачи получают больше времени, чтобы разобраться, а нужен ли препарат вообще. Но в горизонте пяти и более лет эта ситуация создаст дисбаланс в том, что доступно нам и заграницей», — делится своими наблюдениями с «Новым проспектом» петербургский онколог, работающий в одной из частных клиник.
Аналогичная ситуация сложилась с расходными материалами: хирургам-онкологам пришлось перейти на китайские и отечественные бренды. «Даже такие простые вещи, как хирургические нитки, у нас не всегда хорошего качества. Но редко можно провести параллель между качеством расходников и итогом операции, например возникшими осложнениями», — говорит Михаил Ласков.
Еще одну проблему российские онкологи видят в отсутствии новых клинических исследований. Раньше это был инструмент снижения финансовой нагрузки на систему здравоохранения. А теперь появился тренд на копирование препаратов, которые еще находятся под патентным сроком. Это создает доступ к терапии (которая становится дешевле, чем при лечении оригиналами), но закрывает доступ новым препаратам: у компаний всё меньше стимулов выходить на рынок России и запускать здесь свои исследования.
Чудовищное зло
Новый порядок оказания медицинской помощи взрослому населению при онкологических заболеваниях, вступивший в силу в 2022 году, существенно усложнил работу врачей и жизнь онкобольных.
Наибольшую проблему, как и предполагали онкологи, создало положение о маршрутизации и приложение о консилиуме врачей, которые теперь определяют тактику и географию лечения. Если раньше пациент при прочих равных имел право в рамках оказания бесплатной медицинской помощи настоять на лечении в определенном медучреждении или получить консультацию у конкретного врача, то теперь право решать этот вопрос перешло к специальной комиссии. При этом направить пациента на лечение комиссия может только в те медучреждения, которые вошли в перечень маршрутизации.
«Люди прикреплены к своему региону. Им крайне трудно получить направление в ту клинику, куда они хотят попасть. Частных игроков «высадили» из ОМС: им государство ничего не оплачивает, пациенты в рамках ОМС получить у них помощь не могут, точнее, круг возможностей сужается», — делится Михаил Ласков.
«У нас многих пациентов оставляют на лечение в диспансерах. Получить направление в частные клиники практически невозможно. Государство стремится лучше контролировать траты на онкологическую помощь. А направление пациента из региона в регион создает дополнительную нагрузку на систему», — подтверждает петербургский онколог.
«Маршрутизация — это чудовищное зло», — заявил еще один онколог, работающий в государственном учреждении. По его словам, де-факто маршрутизацию можно обойти: врач-онколог или терапевт могут выдать направление куда угодно, однако им за это могут «дать по шапке», а система ОМС может заблокировать оплату, не выделив финансирования. Таким образом, не всегда направления могут помочь пациенту. «Мы работаем пока. И определенности нет», — подытоживает Михаил Ласков.
