По воле судьбы каким-то странным изгибом своей карьеры оказалась я в системе третейских судов: сначала «газпромовского», потом и самостоятельных арбитражей. Поэтому выступлю в роли Капитана Очевидность и скажу, что у нас есть некие содержательные проблемы в обществе вообще и в системе юстиции в частности, которые системе третейских судов полноценно развиваться не дают. Не беру Москву, где есть крупные структурированные компании, есть иностранный элемент — это отдельный мир, лежащий в отдельной плоскости. Первый вопрос, с которым мы сталкиваемся — у нас в обществе вообще нет запроса на правосудие. Это не проблема последних лет, но она сильно усугубилась: люди не хотят в суде справедливости, они хотят решения в свою пользу. Сама идея получения справедливого, сбалансированного решения, не востребована. Люди не ищут арбитра, они ищут рычаги влияния на ситуацию.
Это первая проблема, сделать с ней мы ничего не можем. Можно только потихоньку пытаться разворачивать к себе тот самый бизнес, который должен потреблять третейские суды достаточно интенсивно. Сегодня он — как и все общество — не ищет справедливости и баланса интересов, он ищет эффективного решения своих проблем. К сожалению, пока тех, кто предлагает бизнесу это, как им кажется, эффективное решение, гораздо больше нас, занимающихся юридическими глупостями и отвечающих: «может быть… давайте попробуем… давайте посмотрим».
Вторая проблема гораздо проще и утилитарнее. Всяческие несудебные, в том числе третейские, способы разрешения конфликтов развиваются активно там, где судебная процедура дорогая и долгая. У нас она дешевая. К счастью для сегодняшнего предмета обсуждения, перестала быть быстрой. Суды уже сейчас — и суды общей юрисдикции с этим тоже столкнулись — перегружены. А люди, хоть пока и не хотят эффективного суда, быстрого все-таки желают. Экономически у бизнеса есть ощущение, что выгоднее все-равно пойти традиционным путем в государственный арбитражный суд. Третейскую оговорку рассматривают сейчас исключительно применительно к судам ad hoc: собрались, решили, разбежались. Они и раньше были похожими на «адхоки»: тоже собирались, принимали решение и расходились от греха подальше. Что, впрочем, многих не спасло от уголовного преследования.
Мы многих ориентируем на то, что третейские оговорки надо внедрять, и внедрять активно, потому что это быстрее.
А вот с третьей проблемой мы кое-что можем сделать. А именно, с вопросом доверия к системе третейского правосудия. Основная проблема, с которой сталкиваются многие, при диком количестве оговорок, которые включают в договоры, этими оговорками пользуются часто как дубинкой. Если кого-то сломали и убедили внести оговорку в договор, то, поскольку запрос не на правосудие, а на решение вопросов, крупные компании и урегулируют свои сложности с маленькими контрагентами этими старыми, дедовскими способами.
Есть достаточно большая категория людей, которым не очень понятно, какие сферы могут охватываться третейскими оговорками. Мы не так давно с удивлением обнаружили, что даже некоторые вопросы государственной хозяйственной деятельности, которые, на первый взгляд, не арбитрабельны, на самом деле, самая что ни на есть гражданско-правовая система отношений, которая могла бы попасть в третейскую оговорку и избавить государственные органы в некоторых случаях от бремени принятия непопулярных решений.
Вторая категория участников рынка не очень уверена, что принятое третейским судом решение устоит при обжаловании его в государственном арбитражном суде. Потому что нет доверия к качеству решений, принимаемых в третейских судах. До реформы их качество было еще хуже, чем на периферии в некоторых судах общей юрисдикции. И здесь наша задача состоит в том, чтобы силами уважаемых наших коллег — а у нас все-таки в третейских судах собрались юристы очень высокой квалификации — как-то этот стереотип сломать.
В этом случае важнейшую роль я бы отвела авторитету конкретных персоналий. Мне кажется, в нашей стране ничего, кроме личного бренда не работает. Россия — страна сугубо личных отношений, мы несем на себе эту восточную печать. Это не плохо, не хорошо — просто факт. Поэтому силой каждого личного авторитета при помощи известного юридического аргумента «мамой клянусь!» можно пытаться закрепить нашим коллегам-юристам из корпоративных правовых департаментов или консультантам прекрасную мысль, что у них будет качественно отписанное решение, которое устоит впоследствии.
Часто мне приходится отвечать на разумный вопрос представителей бизнеса: «Зачем?» В смысле «зачем нам ваши третейские суды»? Я на него отвечаю, как специалист в области уголовного права, что является моей основной специализацией: «Например, чтобы не сесть».
Сегодня бизнес не склонен к усложнениям, и хорошо, если у кого-то работает разумный корпоративный юрист или безопасник с большим опытом в этой части. А если таких нет, то возникают проблемы. Представим, две компании, одна другой должна, перегоняют в рамках отступного с одной на другую огромный объект недвижимости. В практике мы-то их, конечно, получаем уже после визита СОБРа. Первым моим вопросом, когда я взглянула на структуру сделки, был: «А что, просудить было нельзя? Зачем надо было городить эту ситуацию с отступным?» Она юридически абсолютно законна, я их юристов понимаю. Но, если вы перспективно посмотрите: вы конфликт некоторый здесь не усматриваете? Можно было предположить, что возникнут сложности?
С такими ситуациями встречаешься на практике регулярно.
В рамках крупных структур часто бывает надо провести перефинансирование, никто не идет в суд, все решается в договорном порядке. Потому что, когда ты уходишь в суд, тебе для того, чтобы получить решение первой инстанции, надо минимум 4-5 месяцев. Пока ты подашься, пока заявишься… С мировым соглашением выходить тоже иногда опасно. Не всегда суды соглашаются.
Таких сложностей возникает у бизнеса множество. Что делает бизнес? Да мало ли схем! Сделали вексель, тут сдали, здесь приняли и побежали дальше. Но это до первого визита СОБРа. И хорошо, если никаких проблем больше нет — разобрались и забыли. Но обычно, как раз, такого рода проблемки возникают не на пустом месте, а при финансовых непростых ситуациях. В итоге такое «побежали» выливается в хищение с прямым умыслом.
Мы с вами все понимаем, и судебное решение — не панацея, не иммунитет от уголовного преследования. Но вы можете создать задолженность друг перед другом, просудить и во исполнение судебного решения все то же самое сделать? Это хотя бы чуть-чуть заронит сомнение в вашем прямом умысле на хищение.
Бывают весьма специфические, мягко говоря, требования законодательства, которые загоняют органы исполнительной власти в тупик. Вроде бы, они сами рады пойти навстречу бизнесу, и бизнес, ой, как хочет этой встречи — а для этого надо уменьшить требование бюджета на 300 млн рублей. Эти деньги никто никогда не взыщет, они мифические, организация пустая, все всё понимают, но никто не хочет брать на себя ответственность за принятие такого решения. Собираются огромные совещания, ищут способы разные, принимают решение, отправляют на согласование юристу — а юрист не подписывает. И судьи в государственном арбитражном суде иногда гоняют это дело по инстанциям, потому что никто не хочет брать на себя ответственность за законное, но непопулярное, решение. Так вот для этого тоже существуют третейские суды. Многие их таких споров вполне арбитрабельны.
Фоторепортаж и репортаж с конференции можно увидеть здесь.
Следующая конференция - "Работник и работодатель" состоится 31 октября 2019 года.
Конференция "Банкротство-2019" состоится 21 ноября 2019 года.
