Ядерный культурный код
ПМЭФ в этом году выдался не очень «международным»: руководители Китая, Индии и Европы не приехали, хотя были талибы. Да и «экономическим» он оказался не на 100%: программа как-то накренилась в сторону темы защиты традиционных ценностей. Из важного: Владимир Путин не согласился с агрессивными предложениями «ядерной эскалации» и закрытием «окна в Европу», зато пообещал закон о национализации.
Международность Петербургского международного экономического форума в последнее время размеренно затухает, об этом говорят уже не первый год. Обычно при этом имеют в виду в первую очередь набор спикеров и гостей. Мол, Боливия и Зимбабве — неважная замена лидерам стран G7. Но это снобизм, конечно. В конце концов, боливийцы и зимбабвийцы, что, не люди, что ли? Такие же борцы с колониализмом и жертвы международных санкций, как и мы. Год назад вообще один только президент Алжира был, так что рост количества зарубежных лидеров на сцене составил 100%.
Китай вот, к сожалению, уже второй год не обозначился на высоком уровне, Индии нет, да и алжирец отчего-то решил не повторять визита. Зато талибы из Афганистана приехали, хоть и де-юре запрещены в России. Вот уже и приличная компания собралась американцам кости перемыть.
К тому же на этот раз организаторы сделали интересный ход, пригласив на беседу с Владимиром Путиным руководителей международных информагентств, в том числе таких крупных как Reuters, AP, France-Presse, то есть из совершенно недружественных, в кремлевской терминологии, стран. Просто год назад на ПМЭФ не аккредитовали вообще ни одного журналиста с Запада, а вместо этого Путин встречался с российскими военкорами. Многие это поняли как нежелание слышать неудобные вопросы, но после интервью Такеру Карлсону президент, видимо, понял, что бояться тут нечего, ничего ужасного у него не спросят.
Да, в общем, и не ошибся. Получилось даже более плоско, чем с военкорами, вопросы были сплошь самоочевидные. Ну, в самом деле, не стоило лететь на перекладных на другой конец континента, чтобы в сотый раз спросить, кого предпочитает Путин — Трампа или Байдена: он уже много раз говорил, что ему всё равно.
Единственное, что могло привлечь внимание, так это рассказ президента о человеческих потерях в ходе спецоперации. По словам Путина, Украина теряет в месяц по 50 тыс. человек в виде «санитарных и безвозвратных потерь», то есть ранеными и убитыми, в пропорции 50 на 50, а российские потери в 5 раз меньше (примерно таково же соотношение и пленных).
Путем грубого перемножения и деления (спецоперация продолжается уже 28-й месяц) из названных президентом цифр можно получить и приблизительные потери российских вооруженных сил. Только вот, начиная отвечать на вопрос о потерях, Владимир Путин сразу предупредил: «Об этом, как правило, вообще никто никогда не говорит, а если говорят, то, как правило, извращают реальные цифры». Так что, скорее всего, ничего мы на самом деле и не узнали.
Журналисты в итоге как бы отвечали за международный размах форума вместо президентов. Однако полностью его растущую регионализацию они не замаскировали. Главным наглядным маркером стал выбор ведущего пленарного заседания. Им на этот раз стал политолог Сергей Караганов, а до этого на протяжении многих лет «пленарку» всегда приглашали вести журналиста из западных, желательно американских СМИ, и даже в прошлом году ее вел Дмитрий Саймс, уроженец Москвы, но хотя бы эмигрировавший в США. «Иностранность» ведущего главного мероприятия была как бы «фишкой», блестящим импортным лейблом на ПМЭФ, но теперь этикетку отпороли.
Да и программа как-то накренилась в сторону темы защиты традиционных ценностей. Программа дополнилась целой серией заседаний и дискуссий с названиями вроде «Здоровьесбережение населения в интересах государственной политики», «Эффективность и справедливость: христианский взгляд на социально-экономическое развитие», «Реквием по Европе: новая эра международного сотрудничества», «Семейные ценности и традиции как фундамент устойчивого развития», «Империя зла»: смог ли Запад демонизировать Россию?» и так далее. Примерное содержание и выводы в целом понятны из одних только названий. Стенды многих регионов тоже были оформлены соответствующим образом, в модной стилистике и со слоганами «русского мира». Всё было призвано демонстрировать, что, несмотря на разговоры об инвестициях, опорой для развития экономики теперь будут собственные силы.
Хотя были и примечательные вещи. Женщины-эксперты, например, с теплотой вспоминали, как наши прабабушки рожали в поле без отрыва от производства и тут же шли косить дальше, и выражали радость от того, что этот культурный код мы было потеряли, но, слава богу, возвращаем. С точки зрения экономики ход рассуждений имеет практический смысл: может быть, например, достигнута значительная экономия на декретных, кроме того, если тему развивать, то можно дойти до пахоты и езды на старых добрых лошадях — на случай, если автопром будет развиваться не так быстро, как хотелось бы. Добротный культурный код вообще лучше автомобиля или трактора.
Впрочем, центральным событием ПМЭФ всегда было пленарное заседание с выступлением Путина. Оно называлось «Основа многополярности — формирование новых центров роста». Аудитории снова показали предваряющий видеоролик: находку с прошлого форума, очевидно, нашли удачной. На этот раз рассказ был о европейских (преимущественно, разумеется, англосаксонских) колонизаторах, которые веками грабили Африку, Азию и Южную Америку, но теперь на всеобщее счастье пришла Россия и возглавила все свободные народы (послами которых, напомним, были в этот день президенты Боливии и Зимбабве) в борьбе за новый справедливый миропорядок.
Сама по себе основная речь Путина снова обошлась без политики. Как и год назад, политическую часть он оставил на потом, а с трибуны рассказывал про налоговые вычеты, рост ВВП, Севморпуть и увеличение Фонда развития промышленности.
Политические вопросы начали обсуждать позже, и в этой части президент выступал скорее вторым номером. Ведущий Сергей Караганов буквально уговаривал Путина на громкие агрессивные заявления, предлагая, во-первых, поскорее «приставить ядерный пистолет к нашим западным противникам, чтобы они не дергались больше» и «вразумить человечество» ускоренным «движением по лестнице ядерной эскалации», как Господь наказал Содом и Гоморру. А во-вторых, утвердить в России наконец государственную идеологию, пусть даже не для всех обывателей, а только для элит.
Президент вразумлять никого почему-то не хотел. Он отбивался, методично отвечая, что необходимости в применении ядерного оружия пока не видит, а наличие господствующей идеологии всё равно не уберегло СССР от развала, хотя какие-то объединительные идеи, конечно, нужны. Как будто бы он нарочно хотел показать, какие «ястребы» в стране есть и каких усилий ему стоит воздержаться от ядерного удара с таким окружением. Или просто решил не провоцировать дальнейшего повышения ставок в условиях растущей военной помощи Украине.
Караганов также утверждал, что «европейское путешествие Петра закончилось» и просил Путина «повторить подвиг» Петра I, открыв окно в Азию вместо Европы и создав в России некую «третью столицу» поближе к Дальнему Востоку. Президент, «нанося травму имперскому сознанию» собеседника, отвечал, что дальневосточные регионы нужно развивать экономическими, а не директивными методами. А Россия как раз, по его мнению, и становится «центром традиционной европейской культуры и традиционных европейских ценностей», утраченных самой Европой, поэтому будет опираться на европейские начала и на европейскую культуру.
Еще один важный момент затронули участники беседы — деприватизацию. На этот раз ведущий попросил президента определиться с ее пределами, указав на частые случаи национализации частных активов в последние месяцы. Тотальная национализация «подорвет основу нашего успеха», осторожно указал Караганов, и Путин с ним вдруг согласился: он вообще, как выяснилось, не спешит называть приватизацию 1990-х преступной. Во многом ошибочной — да, но все-таки президент «не думает, что это целенаправленно делалось с какими-то криминальными целями».
«Когда речь идет пусть о неправильных с экономической точки зрения, но все-таки легальных решениях, связанных с приватизацией, я бы это вообще не трогал. Прокуратура занимается только вопросами, связанными с криминальным характером приватизации госимущества», — заключил Владимир Путин, и у многих собравшихся в зале наверняка отлегло от сердца (хотя кто-то наверняка, наоборот, мысленно попрощался со своими активами). В заключение президент пообещал специальный закон на эту тему.
Другими словами, деприватизация будет, и она будет относительно масштабной, но всё же при этом ограниченной. А вот где пройдут эти ограничения, это как раз самое интересное.
