Каких-то восемь лет назад, например, оппозиционеры для Путина были «бандерлогами», украшенными «контрацептивами». А нынче вот, со слов президента, оказывается, что это все-таки граждане, которые даже имеют право на протесты: правда, мирные и в соответствии с законом. А власти в свою очередь наравне с гражданами не имеют права нарушать закон.
Конечно, можно подумать, будто все дело в том, что Владимир Путин отвечал на вопрос о протестах во Франции, а в России он бы снова задвинул что-нибудь про бандерлогов и наймитах коварного Запада. Но все-таки приятнее думать, что это не пошлая мимикрия, а определенная эволюция. «Это нарушение закона, и все, кто виновен в этих нарушениях, должны быть привлечены к ответственности в соответствии с этим самым российским законом», — отрезал Путин на совместной пресс-конференции с Эммануэлем Макроном, видимо, полагая, что холодный подчеркнутый легализм — то, что лучше всего должны понять европейцы.
Он уже далеко не в первый раз пытается объясниться перед Западом с помощью наивных аналогий: у вас Косово, у нас Крым, у вас демонстрации, у нас демонстрации, у вас закон, у нас закон. Вот и на этот раз Путин привел в пример протесты «желтых жилетов» во Франции: дескать, не только в России происходят события подобного рода! «Мы бы не хотели, чтобы подобные события происходили в российской столице, и будем делать все для того, чтобы наша внутриполитическая ситуация развивалась строго в рамках действующего закона», — простодушно пояснил российский президент.
В России такие штуки прокатывают на ура, но вот пытаться обвести вокруг пальца французов, используя их собственные события, видимо, не стоило. Протесты «желтых жилетов» начались, напомним, из-за высоких цен на бензин. «Необходимо все-таки делать разницу между тем, что происходит в наших странах», — мгновенно осадил коллегу Макрон и вернул мяч Путину: в Москве люди, которые захотели выставить свои кандидатуры в ходе избирательной кампании, не смогли представить свою кандидатуру, не смогли это сделать свободно, без каких бы то ни было преград, пояснил разницу французский президент.
Иными словами, есть существенная разница между политическим протестом и экономическим, между реакцией и контрреакцией, между восприятием властью протеста как допустимого при сложившихся условиях политического инструмента (Макрон все же пошел навстречу протестующим, объявив о социальных реформах) и его полным отторжением. Сравнения Путина были бы, вероятно, в чем-то справедливы, если бы оппозиционеры в Москве поджигали префектуры и отделы полиции — но они этого не делали, а во-вторых, это бы не отменяло вопроса о нарушениях закона не только протестующими, но и полицией, и ранее — избирательными комиссиями. Это комплексная и неразделимая проблема.
Когда Эммануэль Макрон говорит о том, что Россия является европейской страной, и имеет полноправное место в европейской семье, стоит не останавливаться на этом — именно поэтому необходимо, чтобы в России исполнялись такие основополагающие принципы, как свобода слова, самовыражения и так далее, продолжает Макрон. Конечно, нужно помнить, что и он заинтересован в своего рода самооправдании по поводу подавления демонстраций «желтых жилетов», но очевидно, что соглашаться с Россией Франция при всей своей лояльности готова лишь до определенного уровня — сравнения с Путиным (особенно из уст самого Путина) Макрону явно не нравятся, он пресекает их в зародыше.
Традиция массового протеста, причем в особенности левацкого, экономического протеста, во Франции давно является приемлемым элементом политической жизни, почти равнозначным выборам; она основана на признании политических свобод вообще. Карается лишь переход криминальной грани. К тому же в Европе и Франции в частности существует широкая возможность для легального политического представительства, ограничение которой там считается моральным обоснованием для протеста. Поэтому своей фразой о том, что российские власти разгоняют демонстрации, чтобы не получить «желтых жилетов», Владимир Путин фактически сообщил европейцам следующее: «Мы бьем людей за попытку участвовать в легальной политике, чтобы завтра они не вздумали протестовать по поводу экономики».
Это высказывание явно считывается — рост цен на бензин, который стал причиной протестов во Франции, напомним, вполне актуален и для России — и воспринимается вовсе не с таким энтузиазмом, какой, видимо, ожидал Путин. Хотя для российского избирателя такая логика властей, безусловно, совершенно понятна и доступна.
Фото: kremlin.ru
