Проблема передачи — или, как сейчас модно говорить, транзита — власти стоит перед каждым авторитарным лидером, который опирается не на институты, действующие сами по себе, а настраивает страну «под себя». Можно уничтожить всех оппонентов и править до самой смерти, но иллюзия собственного величия в какой-то момент обязательно приводит к мыслям о месте в истории, и вот здесь становится страшно — а что, если Вселенная действительно, как уверяют придворные, вертится вокруг правителя и с его смертью погибнет тоже?
То, что сделал Нурсултан Назарбаев, объявивший об отставке с поста президента Казахстана, — практически уникальный случай. Правители чрезвычайно редко уходят в отставку даже под угрозой гражданской войны, а чтобы такое произошло добровольно и не в момент кризиса — такого практически и не бывает. Приходит на ум, безусловно, Борис Ельцин в 1999 году, но ситуацию, в которой он уходил, вполне можно было охарактеризовать как кризис власти, да и состояние экономики оставляло желать лучшего.
До Ельцина досрочно и не под давлением уходил последним президент Сенегала Леопольд Сенгор в 1980-м.
Назарбаева сравнивают с Аугусто Пиночетом и Дэн Сяопином. Но чилийский диктатор решил уйти всё же после того, как проиграл плебисцит, Сяопин подал в отставку после бойни на площади Тяньаньмэнь. Это не совсем то — Нурсултана Назарбаева не подталкивало к уходу ничто, кроме разве возраста, всё-таки 78 лет. Но как минимум до выборов в 2020-м он мог досидеть без всяких проблем.
Да, Назарбаев постелил себе столько соломы, сколько мог: он остаётся председателем Совета безопасности Казахстана, в стране действует специальный закон, ещё в 2010 году провозгласивший Назарбаева «лидером нации», с которым нужно согласовывать стратегические инициативы. Но всё-таки он теперь почетный президент, а не просто президент, и его влияние со временем начнёт размываться.
Другие среднеазиатские правители тоже были «лидерами наций»: Сапармурат Ниязов был Туркменбаши, Ислам Каримов — Юртбаши. После смерти обоих политическая система впадала в конвульсию и после короткой, скрытой от посторонних глаз борьбы выталкивала на поверхность неожиданные фигуры, которые как-то сумели побороть оппонентов в аппаратной борьбе. Ни Ниязов, ни Каримов этого уже не видели. Второй вариант — «цветная революция», неожиданно отправившая в эмиграцию из Киргизии Аскара Акаева.
Нурсултан Назарбаев выбрал третий вариант.
Он решил заглянуть за край и посмотреть, что происходит с правителем и страной, фигурально выражаясь, «после смерти».
Причём смотреть на это можно всем желающим. В первую очередь Владимиру Путину и Александру Лукашенко, которые стоят перед таким же мучительным выбором, как и Назарбаев. Среднеазиатские варианты могут показаться им привлекательными: ни в Таджикистане, ни в Туркменистане, где правитель умирал, предоставляя вчерашним подчинённым самим грызться за власть, ни в Казахстане, где он скромно делает шаг в сторону от власти, не началась гражданская война, не изменилась система.
В своё время Владимира Путина повергла в шок видеозапись убийства ливийского лидера Муамара Каддафи: невозможно смотреть без отвращения, возмущался он. Каддафи и Саддам Хусейн — на одном полюсе имеющейся линейки вариантов, на другом со вчерашнего дня стоит Нурсултан Назарбаев.
Однако в среднеазиатских республиках такой плавный транзит власти получился из-за того, что всерьёз бороться за власть там было некому: там отсутствует оппозиция, отсутствуют элиты, есть полусамостоятельные вассалы, обладающие своими ресурсами, которые служили для лидера опорой, одновременно конкурируя друг с другом. Любой из этих правителей, включая Назарбаева, мог переписать конституцию и все законы, мог в один момент сместить любого человека с любого, даже самого высокого поста, поскольку этот пост и эти законы существовали исключительно по прихоти правителя.
Альтернативных, тем более про-западных элит там не было и быть не могло, захват центра власти автоматически означал захват всей власти всецело.
С определенными оговорками такой вариант транзита, возможно, будет приемлемым для Белоруссии, где с элитами тоже негусто и власть можно передать хоть бы и любимому сыну, но не для России. Здесь есть риск оказаться свидетелем того, как вчерашние соратники рвут друг друга на части, а заодно и бывшего патрона. Для Путина не подходит в полной мере ни один пример, рано или поздно ему придётся — последнему из коллег — изобретать собственный способ передачи власти, в то время как все вокруг уже сделают это.
