Тонкая «красная линия». Владимир Путин красноречиво промолчал о главном
Перед намечающимися переговорами с Джо Байденом Путин как будто постарался замаскировать свои позиции. В ежегодном послании он, на удивление, обошел стороной многие темы, которые, как казалось, обойти просто невозможно. Задержаний на демонстрациях тоже оказалось заметно меньше. Президент слишком старательно делает вид, что ничего не происходит.
В историю ежегодное послание президента Федеральному собранию-2021 явно не войдет. Ожидания у наблюдателей были значительными — обстановка вроде бы давала основания для них. Давно уже руководство страны не сталкивалось сразу с несколькими серьезными вызовами одновременно: США вводят новые санкции, вокруг Донбасса назрела небывалая за последние годы напряженность, Чехия инспирирует новый крупный скандал с дипломатами и шпионами, внутри страны снова объявлены митинги в поддержку Алексея Навального.
Казалось, что обойти вниманием все это Кремль не сможет. В соцсетях ждали объявления решительных мер, призванных показать Западу его место. Гадали, о признании республик Донбасса речь пойдет, слиянии с Белоруссией или просто о введении чрезвычайного положения.
А Путин, оказалось, может все, в том числе и демонстративно проигнорировать то, что остальным кажется самым важным. В самом начале послания он предупредил, что посвятит его в первую очередь внутренней политике, а о внешней скажет буквально несколько слов — так оно и получилось: лишь в конце Владимир Путин традиционно пожаловался на несправедливые нападки из-за рубежа и пообещал отразить угрозы «асимметрично, быстро и жестко».
«Надеюсь, никому не придет в голову перейти в отношении России так называемую красную черту. А где она будет проходить, это мы будем определять в каждом конкретном случае сами», — сказал президент.
Звучит воинственно — стреляем, мол, без предупреждения, но в то же время и предельно абстрактно. Похоже, что и сами российские власти пока не определились, где именно проходят «красные линии». Тем более не может этого угадать никто иной. «Быстрый и жесткий» ответ может последовать тогда, когда ничто его не предвещало, и наоборот — в тот момент, когда всем кажется, что вот сейчас-то и надо бы сделать решительный шаг, ничего особенного не произойдет. Как сказал сам Путин: «Часто мы вообще не отвечаем не только на недружественные акции, но и на откровенное хамство».
Президент старательно показывал, что вокруг ничего особенного не происходит. Внутренняя политика для него — это вовсе не политические конфликты, а, например, борьба с коронавирусом; он много слов потратил на то, чтобы по очереди поблагодарить всех, кто принимал в ней участие (как-то позабыв при этом помянуть жертв эпидемии). Или очередная раздача выплат — на этот раз на детей из неполных семей и школьников. Или рефинансирование коммерческих кредитов регионов. Или, допустим, строительство железной дороги от Надыма до Лабытнанги — старый, еще сталинский проект трансполярной магистрали, который обязательно надо доделать хотя бы для того, чтобы сказать: вот, Сталин не смог, а Путин смог.
Или вот еще — алиментов у нас многие не платят! Проблема важная, государственного масштаба. О чем только не скажешь, если говорить о чем-то надо, а о политике почему-то говорить очень не хочется.
Впрочем, потенциально болезненные темы он и без политики старался не трогать. Например, рост цен на продукты — казалось бы, одна из важнейших тем, в том числе в риторике самого президента, последних месяцев, но об этом Владимир Путин сказал лишь, что директивного регулирования цен не будет, а будут некие рыночные механизмы, видимо, еще не придуманные. Чуть ли не впервые ничего не сказано о пенсиях и пенсионерах. Обойдены вниманием темпы роста экономики и ВВП. Бледным пунктиром президент отметил разработку вакцин — похвалил, конечно, что «сейчас Россия обладает тремя надежными вакцинами от коронавируса», но и только; как-то казалось, что это достижение, судя по реляциям властей, заслуживало более подробного рассказа, включая отчет о победном шествии российских вакцин по планете.
Ничего — про Украину, ни слова — про обострение на Донбассе. Минимум патриотических лозунгов за исключением тех, без которых совсем уж нельзя обойтись. Что совсем удивительно — на носу выборы в Госдуму, а Владимир Путин ни словом не обмолвился о грядущих непременных провокациях и попытках вмешательства. Даже не стал никак реагировать на возрождение из пепла «Боширова» и «Петрова» — хотя мог бы снова посоветовать им объявиться на телевидении.
Перед намечающимися переговорами с Джо Байденом Путин как будто лег на дно, замаскировал свои позиции и планы, указав лишь на то, что Кремль собирается быть непредсказуемым. Эти переговоры для него, видимо, важнее, чем предвыборная патриотическая накачка россиян. Главное — полная непредсказуемость, причем как для иностранцев, так и для соотечественников.
Все обсуждаемо, как бы показывает Путин — за исключением протестов. Как отрезал накануне Дмитрий Песков, в очередной раз будучи спрошенным о судьбе Алексея Навального, «мы больше не имеем возможности комментировать вообще вот эту ситуацию, вот этого гражданина, этого осужденного, и не будем этого делать».
В понимании Путина митинги непременно заканчиваются насилием и убийствами, и поэтому он остановился на попытке переворота в Белоруссии. Вот она, его главная «красная линия» — непосредственная угроза покушения на свою персону.
Однако и обвинять западные спецслужбы в пособничестве перевороту Путин вопреки обыкновению на этот раз не стал. Только посетовал, что известия о нем не произвели на Запад такого же эффекта, как на Кремль (что неудивительно, учитывая явную карикатурность раскрытого «заговора»). Через несколько часов на улицах российских городов снова начались массовые задержания демонстрантов — но количество задержанных было к вечеру не в пример меньше, чем на акциях протеста в январе, многих почти сразу отпускали, и обошлось как будто без откровенных зверств.
В разговоре о внешней политике глава государства предпочел безличный язык басен, а не инвектив. «Цепляют Россию то тут, то там без всяких причин. Конечно, вокруг них сразу же, как вокруг Шерхана, крутятся всякие мелкие Табаки — все, как у Киплинга», — описал ситуацию Путин.
«Киплинг великий писатель был», заметил президент. Он не впервые ссылается на «Книгу джунглей» — еще в 2007 году он обвинил оппозиционеров в том, что они «шакалят у иностранных посольств», имея в виду, очевидно, все того же Табаки, а в 2011 году обратился к тем же людям фразой «идите ко мне, бандерлоги», тогда же признавшись, что «с детства любит Киплинга». «Запад есть Запад, Восток есть Восток» — вообще, можно сказать, кредо Путина. Но современный Маугли, кажется, стремится не избавить джунгли от тигра, а просто договориться с ним о разделе джунглей.
