Священные ракеты

Патриарх Кирилл на днях договорился до изумительной вещи: ядерное оружие, сказал он, вручая в храме Христа Спасителя орден преподобного Сергия Радонежского почетному научному руководителю Российского федерального ядерного центра Радию Илькаеву, создавалось «по неизреченному Божьему промыслу» и «под покровом преподобного Серафима Саровского». Благодаря этой силе, пояснил предстоятель РПЦ, Россия и осталась свободной и независимой; в противном случае еще неизвестно, существовала бы она или нет.

Непонятно, только ли советские/российские ракеты создавались Божьим наущением или и американские тоже — по воле, скажем, Иеговы. А ведь ядерное оружие есть также у Пакистана и Индии, то есть у богов разных конфессий, получается, своя гонка вооружений.

Что-то, конечно, в этом есть. И Господь ведь, как известно, пролил на Содом и Гоморру дождем серу и огонь с неба, что в каком-то смысле, наверное, можно считать иносказанием ядерного оружия. В этом случае Западу стоит насторожиться, потому что современные российские власти как раз и считают Запад одним большим Содомом, и пролить на них серу и огонь с неба могут решить делом богоугодным. Благословение у них уже, считай, есть, а отбытие в рай по итогам ядерной войны россиянам уже давно обещано президентом.

С другой стороны, священнослужитель, искренне восторгающийся оружием массового уничтожения, все-таки не каждый день встречается. Буквальное угадывание неизреченных Божьих промыслов, вообще-то, больше свойственно протестантам. Это у них там пасторы откуда-то всегда точно знают, чего хочет бог в той или иной ситуации. Но когда речь идет о свободе России, тут и православному человеку незачем сомневаться.

Сами отцы-создатели советского ядерного оружия вполне возможно, что и удивились бы такой неожиданной трактовке. Попытка вмонтировать религиозные искания в такую предельно светскую материю, как ядерная физика, выглядит натужно и даже топорно: наука в общественном сознании противостоит религии; последние попытки всерьез примирить их относятся, наверное, к эпохе Нютона и Паскаля, когда ученые были одновременно и естествоиспытателями, и богословами. Советская же эпоха объединительной концепции не предусматривала вовсе, Богу в ней полагалось Богово, и то на самой периферии общественной жизни, а инженеру инженерово. В итоге даже радикальные патриоты на патриарха смотрят с недоумением.

На стыках религиозного и светского возникают причудливые протуберанцы. На днях, к примеру, разгорелся скандал с новым дизайном тысячной банкноты. На ней вместо привычных часовни Казанской иконы Божьей Матери и церкви Иоанна Предтечи в Ярославле (естественно, с православными крестами) появляются Музей истории Татарстана и башня Сююмбике в Казанском кремле. Пытливая православная общественность углядела измену: с банкнот исчезли кресты, их заменили на полумесяц! Музей расположен в бывшей Дворцовой церкви, но собственно церкви там нет с 1918 года, так что нет и крестов, а вот башню действительно венчает мусульманский полумесяц. Ну чистая диверсия!

Центробанк, испугавшись начавшегося шума, на всякий случай объявил о приостановке печати новых банкнот. И дело тут даже не в том, что полумесяц, тем более что речь идет о Казани, вполне имеет право на публичное изображение, да хоть бы и мечеть, прямо скажем, а в том, что деньги, предельно светский символ, строго коммерческий и утилитарный инструмент, в горячке приняты за какой-то сакральный духовный манифест. Хотя еще надо разобраться, не больше ли должно удручать верующих как раз присутствие крестов на деньгах — орудие маммоны, как ни крути.

Религиозный активизм, вдохновленный поправками в Конституцию (куда, как известно, все-таки вставили упоминание о Боге), выходит отвоевывать жизненное пространство, но действует на непривычном поле неумело, подвергается профанации и натыкается на непонимание, насмешки, а иногда и сопротивление: попробуйте начать строить в крупном городе храм в парке — увидите, что скажут местные жители.

Другой недавний инцидент: сын Рамзана Кадырова Адам избил в СИЗО Никиту Журавеля, находящегося под следствием за акцию сожжения Корана. И здесь симпатии масс на стороне Журавеля, не помогло и признание в том, что он действовал за деньги из Киева; даже это как бы признано менее существенным фактором. Хотя само по себе сожжение по большей части осуждается, методы «защиты веры» выбраны предельно грубые, такие, которые только настраивают обывателя негативно. Церковь по-прежнему воспринимается массами как агент власти, архаичный, зачастую враждебный, а в данном случае и агрессивный.

Современный государственный патриотический нарратив пытается вместить в себя все эпохи и концепции сразу. Обывателю предлагается одновременно вдохновляться и советским периодом, который приучил его к религиозному как минимум скепсису, если не отторжению, и досоветским, в котором православие было частью идеологической триады, и постсоветским, с ударением на многонациональность и многоконфессиональность. Но одно в другое всё еще вставляется плохо.