Смерть против царя. Политическая борьба переходит в область войны со злом

«Меня отравил Владимир Путин», — утверждает Алексей Навальный. «В моей смерти прошу винить Российскую Федерацию», — написала в своем FB Ирина Славина. Политические дискуссии в России переходят в плоскость веры. Это и означает достижение самого серьезного уровня, на котором, как мы только что убедились, уже появляются жертвы.

Алексей Навальный объяснил немецкому журналу Spiegel: «Я утверждаю, что за отравлением стоит Владимир Путин, и у меня нет других версий». Больше, по его словам, просто никто не мог отдать приказ использовать яд «Новичок». Конечно, он не сможет доказать, что так оно и было. Но и Пескову, думается, будет сложно доказать получение Навальным инструкций из ЦРУ. Здесь всё дело не в доказательствах (откуда вот, например, Песков знает, что его шеф никого не травил? он сам ему так сказал?), а в убеждениях. Перед нами не дебаты и не судебный процесс, но спор верящих, а религиозные войны отличаются от прочих одним нехорошим свойством — в них принципиально невозможен компромисс.

(Ну, потому что участники такой войны не сами воюют, а исполняют божественную волю и лишь проецируют на землю битву высших сил в потустороннем мире. Они ее сами вообще не могут прекратить, пока там, наверху, не договорятся. Противник здесь выражает асолютное зло, потому что мы-то, понятное дело, на стороне не менее абсолютного добра).

Как даже гипотетическое общение Навального с иностранной разведкой отменяет факт отравления, которое Россия почему-то не хочет расследовать, загадка. Но для Пескова и его единомышленников ЦРУ — это не просто разведывательный орган, бюрократическое ведомство, а синоним древнего зла, имманентно желающего причинить России вред. Триста лет назад, когда никакого ЦРУ еще не было, прапрадедушка Пескова воскликнул бы: «Его устами говорит сам дьявол!» Смысл был бы примерно тот же. Происки дьявола не нуждаются в дополнительных разъяснениях.

Отказ оппоненту в праве на собственные эмоции — это попытка его расчеловечить. Так поступают только с непримиримыми еретиками. Смысл тут в том, чтобы сделать вид, будто бьешь по настоящему врагу куда-то за кулисы, а упавший при этом человек — так, фишка деревянная.

Кремль хочет перебить Навального его же оружием — представить дело так, что это не Навальный жертва российской власти, а напротив, российская власть есть жертва атаки Запада, отвлечь внимание от того факта, что за полтора месяца так и не сочинил приличной контр-версии, залипнув на «нарушении обмена веществ», не возбудил уголовного дела хотя бы ради проформы. Власть полагает, что прикинуться жертвой в такой ситуации лучше, чем самим найти виновных и тем очиститься от подозрений. Ведь в таких делах у нас принято виновного назначать, а не искать. Но для такого громкого дела даже Рамзан Кадыров не годится, хотя он и сам уже открыто предложил свои услуги.

«Если бы тебя хотели убить в России, то ни один врач не пошевелил бы пальцем ради спасения твоей жизни», — пишет Кадыров, и не он один так рассуждает, надо сказать. Сама по себе постановка вопроса в духе «хотели бы убить — убили бы сразу» примечательна. Получается, что люди, так говорящие, спокойно признают, что есть в нашем правовом государстве некие персонажи, которые могут кого угодно убить, если захотят, приказать врачам не лечить, и ничего им за это не будет.

Сейчас рейтинг одобрения Навального, как показал опрос «Левада-центра», вырос до 20%. Хотя, справедливости ради, антирейтинг тоже вырос, до 50%, и тех, кто не верит в его отравление, больше, чем тех, кто верит. Но все равно он становится вторым по популярности политиком в стране. После Путина. Меньше стало безразличных или тех, кто ничего о нем не слышал, общество на глазах поляризуется. Всех официозных политиков Навальный оставил далеко позади, что немаловажно — в его тени растворились и все остальные оппозиционеры.

Еще год назад, по данным того же «Левада-центра», положительно к деятельности Навального относились только 9% россиян. На рост его популярности очевидно повлияло отравление. Прочитали ли новые сторонники оппозиционера, да и противники тоже, все его расследования, ознакомились ли со старыми предвыборными программами? Вряд ли. Достаточно одного только события и убежденности в том, что политика либо травят «за правду», либо он обманывает, потому что враг.

Совершенно неважно, что Кремль не рассматривает Навального как соперника. В бюрократическом, формальном смысле это так, потому что на официальных выборах Путин и Навальный не соревнуются. Но дело же совсем не в этом. Навальный только что фактически вернулся с того света, он вообще не о процентах каких-то там говорит, а о совсем других, настоящих вещах.

Он вполне конкурирует с Путиным на популистском поле, в области веры, эмоций и морали. На том же, кстати, поле, на котором Россия как бы борется с США (ведь формально-то наши страны тоже ни в чем не соревнуются, не так ли?). Так всегда действовал Кремль: приклеивал ярлыки, клеймил, обращался напрямую к подсознательному граждан, минуя аналитическую часть. И только так, оказывается, можно бороться с ним самим. Навального клеймят, но и он клеймит. Вера в политике в принципе важнее и сильнее логики, когда пепел стучит в сердце, не до возни с доказательствами.

Только что случившаяся трагедия в Нижнем Новгороде — главред издания Koza.press Ирина Славина устроила самосожжение перед зданием управления МВД после того, как к ней пришли с обысками — тоже ведь в своем роде эпизод этой войны. Как можно было на такое вдруг решиться? Это выглядит как иррациональный акт чистого, высшего, внезапного отчаяния. Как протест даже не против Путина, а против идеи Путина, государственной системы, которую Путин вдохновил и создал. Такой акт невозможен без веры в противостояние с чистым злом. Примерно так же сжигали себя тибетские монахи, протестуя против китайской оккупации, и русские старообрядцы в XVII веке. У них тоже не было перспектив компромисса.

Смерть против царя потрясает не меньше, чем жизнь за царя. К сожалению, если дело дошло до такого уровня, значит, война, видимо, будет вестись до победного конца.