Президент на выбор

Поздравлять Путина с победой можно было заранее — некоторые, кстати, так и сделали. Спорить можно было о том, сколько именно процентов он уступит остальным троим участникам мероприятия, и о том, какой губернатор показал себя перед Кремлем молодцеватее прочих. Хотя и здесь первое место заранее отдавали Рамзану Кадырову.

Забегая вперед, уже в первый день голосования явка в Чечне превысила 55% избирателей. На второй день она перевалила за 90%. На третий приходить было уже особо некому, но по сусекам наскребли до 96%. Но остальные регионы тоже тянулись изо всех сил: больше 90% выдали Тыва, Кемеровская область, Северная Осетия, Кабардино-Балкария, ЯНАО, свыше 80% — целая группа регионов. Основную явку везде собрали в первые два дня растянутого голосования. Очень немалую часть дало электронное голосование, примененное на этих президентских выборах впервые. В Петербурге явка в итоге составила 69,87%.

Что касается результата, то он получился для Путина беспрецедентным — более 87% голосов. В некоторых субъектах федерации было еще сильнее, в Тыве, например, Путин набрал более 95%.

Жалобы, конечно, были. Где-то, как всегда, пытались выгнать наблюдателей (на этот раз немногочисленных — независимых наблюдателей на выборы допускать не стали, а партии сумели закрыть далеко не все участки), где-то видели аномальные наплывы бюджетников, прикрепленных не к своим участкам и отмечавшихся у кураторов посредством QR-кодов, где-то сообщали о неприличном количестве голосующих на дому, где-то о не сходящихся цифрах в протоколах, где-то о том, что по ночам бюллетени лежат в избиркомах неохраняемые и незапертые, то есть, в принципе, открытые любым манипуляциям. Утром 18 марта посвященные выборам telegram-каналы сообщали о внезапном «перетекании» голосов от одного кандидата к другому. Как правило, лишался их Владислав Даванков («Новые люди»), а Николай Харитонов (КПРФ) и Леонид Слуцкий (ЛДПР) резко улучшали позиции.

Так, если в Петербурге первые протоколы и экзитполы обещали Даванкову результат заметно выше 10%, то утром выяснилось, что ему досталось лишь 7%, а Путину — более 81%. По стране ситуация была схожая и в конечном итоге новичок сполз на третье место с 3,8%, а на второе поднялся Харитонов, если, конечно, слово «поднялся» можно применить к результату в 4,3%. У Слуцкого оказалось вовсе 3,17%.

Результаты Слуцкого и особенно Харитонова оказались настолько жалкими, что превращение «старых партий» в политических зомби можно считать свершившимся фактом. Впрочем, на это они согласились добровольно и с песней. Их принесли в жертву ради демонстрации передовых достижений российского электорального искусства.

Изо всех этих мелочей ткалась не самая приглядная картина, однако это были именно такие выборы, к которым в России все давно привыкли. Известия о странностях и аномалиях не конвертировались в публичное возмущение, их лишь констатировали. Возможно, дело только в том, что уже исчезли к 2024 году почти все СМИ, политики и активисты, которые умели поднимать шум, организовывать наблюдение, дергать за рукава председателей избиркомов, обращаться в суд. Но в любом случае это произошло не вчера. На протяжении нескольких лет общество шаг за шагом принимало постепенные изменения в себе, его сопротивление слабело, и в состояние своего рода гражданской каталепсии оно впало еще во время внесения поправок в Конституцию.

Ни одно из обнаруженных нарушений не влияло на результат, который все мысленно представляли себе еще много даже не месяцев, а лет назад; ни про одно нельзя было сказать: вот если бы не это, Путин бы мог и не выиграть. По большому счету, рационального начала в этих выборах не было ни для сторонников Путина, ни для его противников, но и тех, и других вели на участки инстинкты, хотя и разные. Шесть лет назад можно было думать, что, если бы к выборам допустили Алексея Навального, многое было бы иначе. Сейчас мы видели то, что и планировали увидеть. Эти выборы Россия встречала с обреченностью (разумеется, имея в виду обреченность на счастье).

В этом и состоит трюк — сделать так, чтобы победа Владимира Путина не подвергалась сомнению в принципе, создать условия, при которых, что бы ни произошло, никому не пришло бы в голову, что был возможен какой-то другой итог. А раз так, незачем обращать внимание на какие-то мелочи и задумываться о том, возможны ли вообще даже технически продемонстрированные сверхпоказатели.

Условия эти создаются искусственно целым набором механик, от выдавливания из страны действительных и потенциальных оппонентов до значительного ограничения в предвыборной риторике. Самый главный выбор в России сейчас — это выбор между спецоперацией (в широком смысле противостояния против Запада) и ее отсутствием. И вот такого выбора гражданам не предоставили, так как всякая агитация против спецоперации, а значит и против Путина, который ее воплощает, преследуется в уголовном порядке.

Незадолго до выборов в одном из выступлений Путин сказал: «Россия — это такая страна, которая напрямую управляется богом». Он цитировал фельдмаршала Миниха из XVIII столетия, но, конечно, когда такое произносит глава государства, это звучит дерзко, как прямой намек на то, что власть в России имеет божественную природу; это, в свою очередь, служит контраргументом против любой критики и объяснением любой аномалии.

Навальный, впрочем, и посмертно сумел появиться на выборах — как тень отца Гамлета. Придуманная им акция «Полдень против Путина», когда оппозиционно настроенным избирателям предлагалось прийти на выборы к 12 часам дня 17 марта, чтобы продемонстрировать нечто вроде массового сбора недовольных, оказалась не забыта, и в соцсетях появилось немало фотографий очередей к избирательным участкам именно в это время.

Люди, пришедшие на участки по призыву Навального, могли проголосовать разве что за Даванкова либо испортить бюллетень. Даванков при всех оговорках был все-таки кандидатом, который хотя бы условно «был за мир», во всяком случае он воспринимался как человек, хоть на несколько делений шкалы стоявший ближе к полюсу, противоположному официальной идеологии. Показательно, что за рубежом среди голосовавших эмигрантов и релокантов именно он занял первое место, но в России, разумеется, даже относительно неплохой результат в итоговых протоколах он показать не мог. Как не без удовлетворения отметил в ночь после выборов Путин, акции «никакого эффекта и не имели особо на самом деле». При этом президент издевательски похвалил оппозицию за повышение явки.

И еще раз Алексей Навальный возник на сцене уже после окончания голосования. Впервые Владимир Путин прокомментировал его смерть, при этом впервые произнеся его фамилию. Уход из жизни оппозиционера он назвал «печальным событием», хотя тут же в своем духе зачем-то заявил, что и в США «были случаи, когда люди в местах лишения свободы уходили из жизни», как будто чья-то смерть в одной стране автоматически оправдывает любые другие смерти во всем мире.

Что удивительно, Путин подтвердил, что за несколько дней до смерти Навального действительно существовал план его обмена. «Была идея обменять Навального на тех, кто находится в западных странах, я был согласен, мы его хотели поменять, чтобы он не возвращался», — признался президент. Именно об этом сценарии ранее рассказывали соратники Навального и западные СМИ: якобы обменивать его, а также, возможно, журналиста The Wall Street Journal Эвана Гершковича и бывшего морского пехотинца США Пола Уилана предлагали на экс-спецназовца ФСБ Вадима Красикова, осужденного на пожизненный срок в Германии, однако Навальный в последний момент внезапно скончался. Дмитрий Песков тогда заявил, что ему «ничего не известно о подобных договоренностях», но сейчас его шеф решил, что ему нечего скрывать.

Да и правда, чего уж теперь-то скрывать.