На третью неделю военной специальной операции Владимир Путин всё же рассказал согражданам, что всё в мире имеет свою цену. Из-за санкций, введенных Западом в отношении России, экономику страны ждут глубокие структурные преобразования, которые для россиян будут «непростыми»: они «приведут к временному росту инфляции и безработицы», сказал президент.
В то, что они будут непростыми, верится легко; что временными — уже чуть труднее. Власти, конечно, намерены бороться с трудностями, повышая размер МРОТ, а также разнообразных пенсий, пособий и зарплат бюджетникам. На сколько, пока неясно, что же делать тем, кто живет не за казенный счет, неясно тем более. Но надеяться теперь придется только на государство и его казну — в этом, вероятно, и заключается истинная глубина будущих структурных преобразований.
В речах Путина санкции, спецоперация и трудности описываются как мало связанные друг с другом вещи. Наступают «новые реалии», а почему — да просто из общей зловредности Запада. И присоединение Крыма, и начатую Россией операцию на территории Украины он, Запад, подло использовал как повод для санкций. А ведь мог бы и не использовать, мог вести себя, будто ничего не случилось. Но не стал, в чем и заключается его отвратительная сущность.
Для нас такое поведение, понятно, тоже повод — разорвать, наконец, отношения с европейскими и международными структурами. Только что Россию высадили из Совета Европы по ее собственному заявлению, и теперь Кремлю больше уж точно не будет докучать этот надоедливый суд по правам человека. Суд, который находится вне национальной юрисдикции — придумают же такое!
Впрочем, Украина здесь и сама-то лишь повод поговорить о куда более глобальных вещах. Это слово Путин употребляет всё чаще; только в этом выступлении он говорил о глобальной бедности, глобальных соцсетях, глобальной экономике, глобальном доминировании. Это на территории Украины идет спецоперация, а в мире идет все-таки война — война мировоззрений.
И Путин, и его соратник, министр иностранных дел Сергей Лавров предлагают смотреть на ситуацию именно так. Лавров в свежем интервью так дословно и сказал: «Это совсем не про Украину. Верней, не столько про Украину, сколько про мировой правопорядок. США подмяли под себя всю Европу. Это эпохальный момент в современной истории. Он отражает битву за то, как будет выглядеть миропорядок».
Может, и так, конечно. Претензии предъявляются миру и Европе, а боевые действия происходят на Украине, но, может быть, нейтральный статус этой злосчастной страны и правда радикально изменит миропорядок и даже откроет в нем новую эпоху, которую потомки так и назовут — «эпоха нейтральной Украины». Наблюдаются же в мире проблемы с ценами на газ и бензин, и хотя Путин утверждает, что его спецоперация тут ни при чем, наверняка скромничает: ну, а для чего тогда еще всё это?
Лавров мыслит глобально. Как и Путин, который считает, что многие страны в мире давно живут, «согнув спину и подобострастно принимая все решения своего суверена», но Россия «в таком жалком и униженном состоянии никогда не будет».
Ради разрушения старого мира надо быть готовыми и к инфляции, и к безработице. Как показывает историческая практика, и не таким жертвовали в надежде на то, что потом удастся построить общество, в котором вообще никому ничем не придется жертвовать. Коммунизм называлось.
Однако и геополитика, кажется, еще не самый глубинный слой претензий. Слишком уж яростно президент обрушился на общество потребления.
То есть вообще-то Владимир Путин, как он сказал, не имеет ничего против «тех, у кого вилла в Майами или на Французской Ривьере, кто не может обойтись без фуа-гра, устриц или так называемых гендерных свобод». Не в этом дело, а в том, что многие из таких людей ментально находятся не здесь, не с народом, а там, «в прихожей у высшей касты».
Есть тут, конечно, вопросы к методике отделения зерен от плевел. Даже у многих российских чиновников и депутатов в разное время обнаруживали зарубежную недвижимость, не говоря о журналистах или бизнесменах. Ну вот Владимира Соловьева взять с его знаменитыми виллами на озере Комо: что же, и он разве ментально покалеченный?
Нет, настоящий патриот — он, ясное дело, устрицы и фуа-гра на дом заказывает, а не на Ривьеру за ними ездит. Но все-таки похоже, что раскол, который Запад, по утверждению Путина, пытается внести в российское общество, — это раскол между бедными и богатыми. Звучит в президентских словах какая-то ревность то ли из 1990-х, то ли вообще из позднесоветских времен. Ревность, которую испытывали служилые люди к «фирмачам», которые могли позволить себе гораздо больше материальных благ.
Вот о чем идет речь. Вот то, что в России люди ходили в «Макдоналдс», это и было в такой системе координат добровольным унижением. На высшем уровне люди унижались, пожирая фуа-гра, а на низовом — бургеры. В новых реалиях не должно быть ни того, ни другого.
И когда ели гамбургеры, унижались; и когда покупали «Мерседес» вместо «Жигулей», родину продавали; и когда в Египет вместо Крыма ездили, тоже. Казалось, дело просто в том, что Крым был не российским, но вот его вернули, и Египет закрыли на много лет, а всё равно не помогало.
На самом деле это довольно просто понять тем, кто пережил распад СССР. Когда к первому в России «Макдоналдсу» в Москве выстроилась километровая очередь, это было унизительно, потому что выходило так, что мощное советское государство со всем своим замахом не смогло накормить граждан банальной булкой с котлетой, а американцы, которых десятилетиями считали врагами, пришли и просто сделали это. И люди жалко и подобострастно понесли туда деньги, вместо того чтобы гордо отвернуться. Смотреть на очередь в «Макдоналдс» тем, кто был обязан с этим самым врагом бороться, было, наверное, невыносимо, тем более что еще в конце 1930-х в СССР налаживали выпуск и продажу советских бургеров по тому же американскому образцу, и дело даже пошло, но после войны к нему так и не вернулись.
К тому же оказалась разрушена привычная иерархия распределения материальных благ, в которой больше полагалось тому, кто работал на государство. Не 8, а 30 лет терпели: одни думали, что всё это время строят свое будущее, а другие, как сейчас выяснилось, только терпели это до поры.
Выйти из позднесоветской парадигмы отношений, в которой продавец не просто продавал товар покупателю, а подчеркивал тем самым свое превосходство (вот у меня есть товар, а у тебя нет; покупая, ты просишь поделиться, а значит унижаешься), Путин, кажется, так и не смог. Для того, кто вырос в распределительной системе, равноправия между продавцом и покупателем не бывает. Чем, кстати, объясняется и регулярный пафос по поводу незаменимости российского газа для Европы.
Гордость — единственное, чем можно компенсировать бедность, а бедность в такой оптике происходит исключительно от несправедливого распределения. Кто-то, раздающий блага, кого-то постоянно обносит, обделяет. Только это причина. Такой миропорядок неприемлем для почвенника. «Миф о так называемом золотом миллиарде рушится», — констатирует Путин.
Но вот поколению, для которого «Кока-кола», «Мерседес» и «Макдоналдс» никакие не ценностные символы, а просто лимонад, машина и забегаловка, а зарубежные интернет-сервисы — настолько привычный элемент жизни, что о его национальном происхождении никому и не приходит в голову задуматься, понять природу этой обиды и примерить ее на себя, возможно, будет уже трудновато. Они-то, в отличие от поколения отцов, в «прихожей» себя вовсе не чувствовали.
Есть, правда, подозрение, что у людей, привыкших к устрицам, всё равно, даже в новых реалиях не будет проблем из-за инфляции и безработицы, а будут они у тех, кто ни устриц не ел, ни на гендерные свободы не облизывался, скорее наоборот.
