Партийная присяга. С чем российские партийцы вступают в предвыборный год
В условиях намечающегося кризиса думские партии де-факто принесли президенту присягу и подтвердили, что не намерены создавать давление в преддверии важных выборов-2021. Это означает только то, что из официально разрешенной публичной политики исчезает смысл. Его придется искать в других местах.
На прошлой неделе президент Путин встретился с лидерами российских партий. Это такая традиция — устраивать после выборов встречу с президентом. Собственно, можно сказать, что возможность участия в ней и есть для партийных лидеров главная цель выборов вообще.
Президент, правда, над партийцами откровенно глумился: сказал, например, что они имеют авторитет в обществе и пользуются поддержкой миллионов людей. Но потом, на случай, если они не поймут сарказма, все-таки напомнил, зачем они нужны. «Парламентские партии, — сказал Путин, — играют опорную, стабилизирующую роль для политической системы, а значит, для устойчивого развития всей страны, для того чтобы наше движение вперед строилось на основе преемственности, на базе наших национальных интересов, было застраховано от разного рода срывов».
Другими словами, вы потому здесь сидите, что не угрожаете перехватить власть и вообще не мешаете, не забывайте об этом.
Единственная причина, по которой эти посиделки заслуживают внимания, — начало предвыборного года: в 2021 году должны состояться выборы в Госдуму. Но эта причина, пожалуй, достаточно важна. Эпидемия COVID-19 поставила страну на порог сложного периода: власти предстоит балансировать между необходимостью бороться с коронавирусом и сохранением экономики. Эта борьба только начинается. Вполне логично подумать, что последствия эпидемии зададут тон всей кампании. Перед Путиным сидели люди, которые претендуют на попадание в Госдуму в первую очередь, и мы вслед за президентом могли рассчитывать на то, что услышим от них какие-то первые идеи и предложения.
Но слово «эпидемия» произнес только сам Владимир Путин во вступительном слове, не останавливаясь на теме. О коронавирусе рассуждал лишь Владимир Жириновский, рекламируя себя самого. У думцев не то чтобы не было предложений, просто они касались совершенно второстепенных вещей. Тот же Жириновский, допустим, убеждал Путина в необходимости переноса выборов на апрель, как будто есть какая-то сущностная разница, в сентябре они пройдут или весной. Сергея Миронова волновало расширение диапазона колебания уровня воды в Байкале, Геннадий Зюганов привычно ругал Чубайса с Кудриным и Грефом.
Партийцев возмущает, что их кандидатов снимают с выборов, они просят президента покончить с этим, но всё труднее понять, для чего это нужно кому-то, включая их самих. ЛДПР, внезапно получив сильного губернатора в Хабаровском крае, бесславно слила его после возникших проблем с законом; второй представитель ЛДПР, Алексей Островский в Смоленской области, ничем не примечателен, как и коммунист Валентин Коновалов в Хакасии. Такие кандидаты вызывают фурор в моменте, по факту своей победы, но потом не выделяются из общего ряда. Так же, как не выделялся в свое время выходец из СПС Никита Белых в Кировской области.
Исполнительная власть по-прежнему держит в своих руках все реальные рычаги управления. Два года назад политизированная общественность восхищалась прорывом в Мосгордуму целой группы оппозиционеров, но сейчас, в период эпидемии, мы снова видим в новостях одного только Сергея Собянина, беспрепятственно управляющего городом, а голос Мосгордумы не слышен.
Показательно, что ни один из партийных лидеров не говорил ни о протестах в Хабаровске (включая Жириновского), ни об отравлении Алексея Навального. Они также не говорили ничего о коррупции, максимум — об экологии, и то в щадящем режиме. Очевидно, это означает явную готовность не тревожить Кремль обостряющимися в тяжелое время вопросами, не замечать ни экономического кризиса, ни политического. Навального упомянул Зюганов, но лишь для того, чтобы заклеймить его сравнением с «молодым Ельциным». Это, видимо, должно было стать сигналом для Путина, что КПРФ не станет сотрудничать с Навальным в рамках «умного голосования».
Парламентариям остается играть «стабилизирующую роль» для системы. Работает это так: на встрече с президентом справоросс Миронов говорит о необходимости индексаций пенсий для работающих пенсионеров, а через день мы читаем новости о том, что такую индексацию предложили единороссы. Раньше подобные вещи тоже случались, и казалось, что партия власти ворует идеи у оппозиции. Сейчас всё больше похоже на то, что дело в другом. Просто отведенное депутатам поле для инициатив настолько мало, что они фактически вынуждены играть в одной команде, наперебой выкрикивая одни и те же предложения — снизить цены в аптеках или запретить вырубку леса.
После каждого дня голосования журналисты подсчитывают, в каких городах коммунисты получили большинство в совете депутатов, но дальше ничего не происходит. Попав в горсовет, свежеиспеченный депутат обнаруживает, что поле действий практически не расширилось.
Как партии будут конкурировать между собой на будущих выборах, всё менее понятно. Объяснить избирателю, почему один кандидат лучше другого, почти невозможно. Конкуренция здесь если и есть, то только за благосклонность президента — он должен наградить за лояльность тем, что велит выделить какой-то из думских партий больше мандатов в следующем созыве или позволит выдвинуть некое предложение той, а не иной партии.
Неудивительно, что согласно опросу «Левада-центра» в сентябре политические партии в целом вызывают доверие всего у 22% россиян. Институт партий занял в этом рейтинге последнее место, умудрившись проиграть даже профсоюзам и крупному бизнесу (!). И неудивительно, когда Владимир Путин говорит партийцам, что если Госдуме и построят новое здание, то оно должно быть бюджетным, «без серьезных вложений». Вряд ли они заслуживают большего, чем простенький ангар где-нибудь в Новой Москве, и хорошо если депутатов разместят не в кубиклах.
Конечно, их заботит собственное будущее, волнует, чтобы их не сбросили с корабля ради новых фаворитов, и это видно хотя бы по тому, с каким жаром Сергей Миронов доказывал Путину, что нельзя освобождать от сбора подписей партии, имеющие всего одного представителя в региональных парламентах. По его мнению, для льготы нужно хотя бы пять таких представителей. Очевидно, он имеет в виду такие партии, как «За Родину», которая в сентябре попала в «клуб льготников» благодаря единственному депутату. Но в этом клубе уже давно полтора десятка партий, а в Госдуме по-прежнему заседает одна и та же четверка.
Лидер «Единой России» Дмитрий Медведев почти сразу провел совещание с активом партийного проекта «ПолитСтартап», где заявил, будто ожидает от оппонентов «выстраивания фронта борьбы» с единороссами на выборах. Ранее партийное руководство уже озвучивало планы взять не менее 300 мест в будущей Госдуме. Единороссов, вероятно, тоже беспокоит, согласится ли с этими планами президент и его администрация, однако это вопрос сугубо технический. Пока что никакого «фронта борьбы» не просматривается и близко. Если в Кремле решат разбавить монополию «Единой России» в Госдуме, то только за счет персонажей, которые согласятся играть ту же самую «опорную, стабилизирующую роль». Может быть, они будут играть ее чуть лучше.
Наступающие выборы выделяются тем, что избранный на них состав Госдумы будет действовать в 2024 году, когда состоятся следующие выборы президента. Теоретически в них может не участвовать Владимир Путин, и тогда важность парламента повысится в переходный период. В конкурентной среде любой кризис служит для партий меньшинства удачным поводом для резкого набора популярности, но не в российском случае. Даже Геннадий Зюганов, вроде бы привычно покритиковавший политику правительства в целом, о самих членах правительства парадоксальным образом отзывался в превосходной степени и посвятил свое выступление доказыванию лояльности взглядам и действиям президента. Как, впрочем, и остальные.
Расширить аудиторию сегодня, очевидно, можно лишь за счет политизированных граждан, а они, как правило, оппозиционны в той или иной степени. Их игнорируют. Партии, не заинтересованные в избирателях, — невероятно, но факт.
Итак, все лидеры думских партий фактически принесли президенту присягу, подтвердили, что готовы быть агентами исполнительной власти, не будут создавать для нее проблем на выборах и оказывать давление. Наверное, это то, что он и хотел от них услышать. Если для Кремля так важна преемственность, то четыре основные партии вполне могут надеяться на то, что в потенциально переходный период ставку снова сделают на них. Участие в выборах всех остальных станет фикцией для самых наивных.
Да и сам этот институт, по большому счету, превращается в исключительно ритуальный процесс присяги с бинарным выбором, где избиратель выступает либо за, либо против, то есть вовсе игнорирует процесс в целом.
Ценность парламента как такового резко снижается, линия конфликта неумолимо смещается в зону выбора не между партиями, а между участием в системных действиях и неучастием, вплоть до отрицания. Если официальные политики не готовы говорить об актуальных темах сейчас, они не будут говорить о них и потом. Однако сами темы не исчезнут, политика, уйдя из одного места, обязательно появляется в другом: у недовольных не останется другого выхода, кроме как предъявлять претензии исполнительной власти напрямую, а не через посредство партий, атаковать систему в целом, а не отдельные ее элементы. Сознательно отказавшись от связи с реальной повесткой, партии никак не смогут повлиять на это ни позитивно, ни негативно. Уличные протесты примерно так и возникают.
Фото: Дмитрий Духанин/Коммерсантъ
