Официально говорят, что авторы нарушили некие «журналистские стандарты», но это совершенно точно наспех выдуманная версия, потому что оба автора работали в «Коммерсанте» 10 и более лет, и про стандарты знают все. Тем более о стандартах знают все редакторы, которые этот текст выпускали. Вряд ли руководство газеты предполагало такие шумные и резкие последствия как массовое увольнение. Но в общем и целом оно должно было ожидать чего-то подобного, хотя бы потому, что массовое увольнение в российских редакциях в последние годы, к сожалению, привычное дело. Так было в Ленте.Ру, в РБК, да много где еще.
Журналисту всегда довольно сложно писать о событиях непосредственно из журналистского цеха; не получается быть отстраненным, как положено по тем самым стандартам. Но иногда приходится это делать, и тогда вскрываются довольно унизительные вещи, о которых журналисты предпочитают не говорить, хотя это, в общем, не большой секрет. Например, с точки зрения развития СМИ (если мы рассматриваем его как бизнес) нет особой разницы между плохим и хорошим текстом. Плохой в каком-то смысле даже лучше, потому что делается быстрее и дешевле. Отличить плохое от хорошего может абсолютное меньшинство профессионалов. Большинство же читателей, слушателей или зрителей этой разницы не замечает. Объяснить, чем отличаются качественный и некачественне новостные порталы, практически невозможно — все они для обывателя проходят по разряду «в интернете написано».
Большинство людей читает интернет примерно так же, как когда-то привыкли смотреть телевизор.
То есть по принципу «что показывают, то и читаем». Так что совершенно неважно, что именно написано в тексте, если главная задача — чтобы пользователь открыл текст и увидел рекламные блоки — уже выполнена.
Чтобы было понятнее, нужно сравнить тексты с продуктами, например, питания. Плохие сосиски хуже, чем хорошие, но если и те, и другие в принципе можно есть, то разница неощутима. Питаться плохими продуктами тоже можно, особенно, если не знать, что они плохие. Ведь от них не умирают (разве что очень редко) — просто они, может быть, не так полезны. А если нет разницы, зачем платить больше?
В магазине мы хотя бы может судить о качестве по цене. В ситуации, когда практически все СМИ — бесплатны, такого механизма оценки нет. Не работает рыночный принцип «голосования рублем». Кстати, и многие журналисты, когда понимают это, сами снижают требования к себе. Мало кто, как бывший отдел политики «Коммерсанта», находит в себе силы пытаться продолжать делать качественный продукт, который мало кому нужен.
Из «Коммерсанта» уходит целый отдел профессионалов, но как и во всех предшествовавших случаях, массовый потребитель это вряд ли заметит. Если в случае с едой мы все же можем получить реальные, данные нам в ощущениях, последствия в виде какой-нибудь язвы желудка, и поэтому все-таки стараемся хоть немного изучать состав или хотя бы не подбирать еду из грязи, то в случае с информацией все гораздо сложнее. Мозг у человека вроде бы тоже один, как и желудок, но туда, в мозг, принято тащить буквально все, что под руку подвернется, не интересуясь происхождением и изготовителем.
Ведь почувствовать оглупление гораздо сложнее, чем язву желудка.
Массовое увольнение — удар по свободе слова. Свободу слова обычно понимают как свободу журналистов писать все, что им заблагорассудится, но это принципиальная ошибка. Свобода слова — это свобода людей получать информацию. Журналисты лишь посредники в этом процессе, чья основная функция — верифицировать и систематизировать информацию, не допускать манипуляций. За это они отвечают репутацией. Без верификации информация превращается в бессмысленный поток, который не позволяет читателю составить достоверную картину событий, хотя и создает такую иллюзию.
Безусловно, газета «Коммерсантъ» наберет новый отдел политики. Но мы уже не сможем быть уверены в качестве фильтрации передаваемой читателю информации. Уволившиеся и уволенные журналисты тоже наверняка где-то найдут работу, хотя и не факт, но журналистам и читателям уже будет трудно снова отыскать друг друга. На первый взгляд, удивительно, что для издателя сегодня издержки репутационного ущерба и снижения качества продукта оказываются не такими важными и весомыми как издержки ухудшения отношений с властью. Впрочем, как уже говорилось, для издателя это сегодня действительно попросту не важно.
Фото: Анатолий Жданов/Коммерсантъ
