Фото: Александр Коряков / Коммерсантъ
Владимир Путин объявил о прекращении мобилизации, хотя и не остановил ее юридически. Кампания прошла без открытых конфронтаций. Пока для президента важнее продемонстрировать, что боевые действия Россия позволяет себе с легкостью.
Объявление о прекращении мобилизации звучит так, как будто пройден очередной уровень в сложной видеоигре. Этих этапов за последние пару лет пройдено уже много, и каждый сложнее предыдущего, а впереди еще так много, что происходящее кажется чем-то вроде тетриса: игра бесконечна и закончится только тогда, когда рефлексы уже просто перестанут работать.
Чтобы убедить в этом россиян, понадобилось сначала выступить Сергею Шойгу, затем Минобороны и наконец Владимиру Путину. «Она завершена. Точка поставлена», — заявил президент. Как будто все они почувствовали запах страха и, что еще важнее, недоверия, исходящего от нервничающих граждан. Почувствовали и кинулись наперебой успокаивать: всё-всё, выдыхайте, уже всё закончилось, можете вылезать.
Первым это почувствовал, правда, мэр Москвы Сергей Собянин, который еще две недели назад самовольно объявил о прекращении мобилизации в столице (к нему тут же примкнул и губернатор Подмосковья Андрей Воробьев). Ведь именно из Москвы в первую очередь рванули за границу куда глаза глядят ее жители — оттуда лучше всего были видны многодневные очереди на границах. В тот же день член комитета Госдумы по обороне Виктор Соболев проговорился: даже получив «мизерный план», Москва выполнила его лишь наполовину; Собянин, естественно, говорил о выполнении плана, но Соболеву почему-то верится больше.
Петербургский градоначальник Александр Беглов проявил осторожность: о прекращении мобилизационных мероприятий в городе он сообщил лишь сейчас, после президента. Даже слова Шойгу, видимо, были еще не окончательным сигналом; видимо, и губернаторам стала свойственна иногда маленькая доля недоверия.
Вот только юридически свое решение Путин оформлять пока не стал: объявлен режим частичной мобилизации был его указом, а вот указ об ее окончании, по его мнению, может быть, и не нужен. Тут надо «с юристами посоветоваться», пояснил он (и вряд ли «юристы» посоветуют ему сделать то, чего он сам не хочет). Этот режим не закончен официально, по сути, президент открыл себе полномочия и может использовать их так и когда посчитает нужным.
Мы не можем точно знать, сколько мужчин на самом деле вызвали в военкоматы: 10 тысяч, 300 тысяч или 500 тысяч. Не знаем, каков уровень их боевой пригодности. Может ведь быть, например, такое, что 300 тысяч мобилизованных, о которых всё это время шла речь, это имелось в виду количество призванных, постоянно находящихся в частях? Выбывших потребуется замещать новыми мобилизованными, а назовут это просто по-другому. Скажем, «частичная домобилизация» — хороший термин.
В принципе, это полностью соответствует путинскому стилю управления, в котором все решения принимает только он сам и непременно неожиданно для всех. Писаных правил нет, но есть президентская воля. Вот он, к примеру, поправками в Конституцию открыл для себя возможность оставаться на посту еще сколько угодно сроков, а сейчас в Кремле, как всегда, кокетничают: не принял, мол, еще решения, баллотироваться ли в 2024 году или нет. Интригу закручивают!
С этим стилем в России давно знакомы, но теперь Путин получил возможность напрямую распоряжаться буквально жизнями десятков миллионов людей. Однако же решил все-таки объявить о прекращении мобилизации, как будто почувствовав определенную грань. Ведь что любопытно: за время мобилизационной кампании не было сообщений о привлечении кого-то к уголовной ответственности за уклонение, хотя законы заранее на этот счет приготовили суровые. Не закрыли срочно границы (это, правда, сделали некоторые соседи с Запада, но не сразу, а юг остался открытым), хотя силовики могли немедленно остановить поток беглецов, отправив военкомов в погранпункты и аэропорты. Нет, разного рода списки появились, конечно, но отдельных персонажей лишь разворачивали, а не тащили сразу в расположение.
Многим, можно не сомневаться, удалось пересидеть мобилизацию, условно говоря, на дачах. В некоторых отдаленных регионах по повестке и вовсе не явился ни один человек, но даже на это чиновники отреагировали со странной вялостью; да и вообще никаких разносов никто никому не устраивал (если не считать горячего активизма Рамзана Кадырова в соцсетях). В каком-то смысле это и был антивоенный протест, просто в том скрытном, молчаливом формате, который наиболее привычен россиянам. Но власть согласилась с этим.
Другими словами, скандалов старались не допускать, и, несмотря на все сообщения об облавах, всё могло быть гораздо суровее. Дело в том, что здесь важен не только призыв сам по себе, пока для Кремля принципиально важно продемонстрировать миру, что боевые действия Россия позволяет себе с легкостью, безо всякого напряжения, лишь самую малость тревожа течение жизни. Ради такого пиар-эффекта можно закрыть глаза на многое.
Получившийся компромисс на сегодняшний день устроил более-менее всех. А дальше будет новый уровень — зимний.
