О широкой поддержке спецоперации говорить, безусловно, можно: она блестит процентами в результатах соцопросов. Но это, похоже, поддержка не спецоперации, а только решений президента — любых.
Когда смотришь на результаты социологических опросов последних недель, ощущение иногда возникает странное. Россияне подавляющим большинством объявляют о поддержке любых государственных начинаний: вот, к примеру, ВЦИОМ выяснил, что 71% соотечественников считает, что мораль и нравственность нуждается в государственном регулировании, а «Левада-центр», признанный ныне иноагентом, — что 79% россиян приветствуют уголовную ответственность за фейки в СМИ, и большинство из них (65%) готово назвать государственные СМИ самым достоверным источником информации.
Государство такие результаты наверняка сильно радуют: всякому ведь приятно убедиться в таланте вдохновления масс. Когда единомышленников много, инакомыслящие превращаются в некую статистическую погрешность, которую можно с легкостью игнорировать.
Хотя если всмотреться повнимательнее, картина целого начинает расслаиваться на какие-то плохо совместимые составные части. Называя госСМИ самыми вызывающими доверие источниками информации об украинской кампании, россияне при этом почти в том же объеме — 54% — признаются, что доверяют им в этом вопросе только частично; безоговорочно — лишь 31%. При мощном едином порыве поддержки ответственности за фейки только половина согласна с тем, что любая информация о событиях на Украине ложна, если исходит не от государства, а ведь именно это обычно под фейками и понимается.
На прошлой неделе социологическая служба Russian Field выкатила опрос, способный и вовсе ввести в недоумение. Выяснив для начала, что 69% россиян поддерживают военную спецоперацию на Украине (ну, в таких результатах недостатка нет, дураки повывелись), исследователи далее обнаружили, что принять в ней участие 62% мужчин не готовы.
Более того, если 60% россиян поддержат решение президента завтра объявить начало нового наступления на Киев, то 65% одобрят его же, президента, решение уже завтра остановить спецоперацию и подписать мир. Спецоперация проходит успешно, уверены 62%, и она слишком затянулась, отмечают 59%. Что это, черт возьми, должно означать? Что спецоперация успешно затянулась?
Диалог власти с народом, в котором власть, конечно, хотела бы встретить полное понимание, становится каким-то абсурдным: «Что же, братцы, не начать ли нам наступление на Киев?» — «Конечно начать! Как же не начать!» — «А, может, не начинать?» — «Конечно не начинать, зачем же его начинать?» — «А доверяете ли вы мне, ребята?» — «Как же, не извольте сомневаться. Но не до конца. Целиком, но не полностью, а вернее даже так: целиком и полностью, но не окончательно, как сказал классик. И на фронт, не взыщите, не пойдем». Что, кстати, подтверждают сообщения о сложностях с вербовкой добровольцев в петербургских военкоматах.
Есть в таком диалоге что-то некрасовское: как будто помещик пытается найти общий язык со своими крестьянами, не понимая, что вековому крестьянскому опыту выживания под давлением противопоставить не сможет ничего.
О широкой поддержке спецоперации говорить, безусловно, можно: вот же она, блестит процентами. Но это, похоже, поддержка не спецоперации, а именно что решений президента. Президент не должен разгневаться, а наступать или отступать — это как раз вопрос уже второстепенный, это уж как Бог даст. Дело, вероятно, в том, что одной из корневых характеристик российского политического менталитета является неверие в то, что политика как-то вообще связана с жизнью людей. Отсюда, видимо, и искреннее удивление по поводу зарубежных санкций: нам трудно соотнести их со спецоперацией.
Так чего же на самом деле хотят граждане: наступления на Киев или мирного договора? Они, судя по всему, не хотят ничего решать, а хотят продолжать смотреть кино, обсуждая сценарные интриги главных героев. Хотят, чтобы развязка случилась, но без их участия, как если бы зритель заснул в кресле перед телесериалом, а проснулся уже к самому финалу, в котором или все поженились, или все умерли, или Олег Газманов дает концерт в поверженном Киеве, или объявляется мир, но главное, всё уже закончилось, и телевизор пора выключать и возвращаться к реальной жизни, на которой наличие или отсутствие Киева и Херсона (не только на карте России, но и на карте вообще) всё равно никак особенно не сказывается.
Примерно так ведь случилось с присоединением Крыма: от россиян не потребовалось никаких усилий; страна легла спать, а наутро узнала, что Крым-то уже наш и все мы молодцы, радуемся. Практически идеальный вариант. Всё должно произойти само собой, извечный сюжет русских сказок.
Снова ползут слухи о грядущей мобилизации, как и месяц, и два назад, но Кремль объявлять мобилизацию не хочет, пытаясь (пока) обойти вербовкой добровольцев за большие деньги. Там, в Кремле, понимают, что мобилизация нарушит сладкую обывательскую дрему и, чего доброго, заставит его задуматься о связи политики с жизнью, а это еще неизвестно чем может закончиться. В окопах мало ли какие мысли в голову полезут.
