Сенаторы Андрей Клишас (на фото справа) и Людмила Бокова выстрелили дуплетом, внеся в Госдуму сразу два серьезных законопроекта о регулировании Интернета: один, в соавторстве с депутатом ГД Дмитрием Вяткиным (на фото слева), — о приравнивании «распространения в сети материалов, выражающих явное неуважение к обществу, государству, официальным государственным символам, Конституции и органам власти» к мелкому хулиганству; второй — об автономности Рунета, здесь третьим приглашен депутат Андрей Луговой.
Больше внимания привлек второй законопроект. Если коротко, то он требует создания в стране инфраструктуры, которая позволит российскому сегменту Интернета существовать автономно в случае попыток отключения из-за рубежа. Но этот принцип будет работать и в обратную сторону, то есть появится возможность отключиться от связей с внешним миром. Эксперты уже назвали инициативу «идеей великого файерволла» по аналогии с системой, существующей в Китае.
Авторы законопроекта говорят о том, что его реализация сделает Рунет «устойчивым к угрозам». Вполне традиционная логика российской власти, предусматривающая, что она и владеет монопольным правом на толкование понятия угрозы.
Две инициативы прекрасно дополняют друг друга: сразу видно, что имеется в виду угроза для самой власти.
Вряд ли сенаторы не представляют себе, каких огромных ресурсов потребуют такие идеи и к каким перегибам приведет их реализация. Вот только что практика преследования за «неправильные» репосты, даже разрозненная и нерегулярная, привела к тому, что даже в Кремле выразили недовольство развернувшешейся «охотой на ведьм». А для того, чтобы пресекать все неуважительные для власти записи в соцсетях, понадобится репрессивный аппарат, в разы превышающий существующий. К тому же для полноценной реализации перегибы придется считать уже не перегибами, а генеральной линией.
Технически, наверное, все можно попробовать сделать, но главное — все равно нет никакой гарантии реального эффекта. Ни к чему не привели ни блокировки Telegram, ни закон о защите персональных данных, кроме необходимости заполнять лишнюю анкету по каждому случаю да отдельных скандальных дел по смехотворным поводам. А чего следовало ожидать? Что создатели украинского сайта «Миротворец» схватятся за голову: «Черт побери, нам конец! Эти россияне приняли закон, запрещающий нам выкладывать их данные в Интернет!»?
Да наверняка они все представляют и понимают. Но чиновники склонны приписывать Интернету сверхъестественную силу, как некогда дьявольским порождением считали автомобили и паровозы. Единственный же способ защититься от сверхъестественного — мистические средства, обереги, заклинания, осиновые колы. В данном случае роль оберегов исполняют законы.
Вера в то, что законом можно спастись от недовольных, сродни вере в силу подковы над дверным проемом или в то, что против нечистой силы помогает меловой круг.
Так же наивно, как повесить в свое время на границах советской республики таблички «Стой! Здесь земля рабочих и крестьян». Это «помогало» только до июня 1941 года.
Само по себе течение мысли законодателей легко объясняется общим тяготением современной российской власти к иррациональному. Ведь и рассуждения Владимира Путина о царствии небесном для россиян после ядерного удара говорят о том же: власть исчерпала рациональную аргументацию по поводу происходящего и вынуждена апеллировать к области интуиции и чувств.
Перенос подсознательного мистического опыта в практику государственного управления рождает причудливые, но вполне осязаемые результаты. Вера в то, что если забальзамировать тело вождя, он останется живее всех живых, тоже может показаться странной, но она оказывала влияние на множество людей на протяжении десятков лет.
