Голые и униженные

Извинился Филипп Киркоров. «Осознаю, — сказал, — совершенную мной ошибку. Не может и не должен артист моего масштаба так безответственно относиться к участию в каких-либо мероприятиях». И, разумеется, добавил, что зашел всего на пять минут, что является патриотом и гражданином и очень просит не чинить ему теперь ограничений в творчестве.

И Дима Билан извинился. Подчеркнул, что был плотно закутан в брюки, ботинки, водолазку и объемный плащ и тоже пробыл на вечеринке совсем чуть-чуть, только поздороваться. Но всё равно понимает всю степень негодования «наших ребят, которые защищают нас на передовой». Как будто на передовой только и разговоров, что о столичных вечеринках.

И организатор вечеринки Настя Ивлеева извинилась, и Лолита Милявская, и Ксения Собчак. И рэпер Vacio, гарцевавший на вечеринке в одном носке, тоже извинился и тоже клялся в том, что гетеросексуален и любит родину. Кстати сказать, на фотографиях на голой спине Vacio видна надпись «уроды бояться красоты», и вот за что ему действительно стоило встать на колени перед страной, так это не за носок, а за то, что путает «тся» и «ться». Неудивительно, что он стал единственным, кто все-таки получил в итоге 15 суток за мелкое хулиганство.

Бесспорно, чтить предков и святыни способен только полностью одетый человек. Вместе со штанами с нас как бы слетают все традиционные ценности. Строгая общественность, увидав голую задницу рэпера, безошибочно установила, что задница эта символически показана всем русским патриотам и тысячелетней истории России.

Подавляющее большинство россиян, надо сказать, всё, что узнало про эту вечеринку, узнало против своей воли. Далеко не самые радикальные фотографии по сети тем не менее разлетелись, и народ исправно возмутился, поняв, что фотографии ему показывают не просто так, и от него в данной ситуации настоятельно требуется возмутиться. Многим для этого, в общем, и не нужно не только фотографий, но даже и фамилий участников. Всё это для того, чтобы даже совершенно индифферентным людям стали видны новые границы социально допустимого.

Извинительные практики эволюционируют. Когда-то принуждение людей к извинениям на камеру за те или иные проступки было педагогическим приемом людей из окружения Рамзана Кадырова. Зрители от таких извинений отводили глаза — из жалости к жертвам и из страха перед летигимизированным психологическим насилием. В какой-то момент официальные лица Чечни даже всерьез предлагали как-нибудь утвердить эту практику в общероссийском масштабе. Причем искренне или нет извиняется человек, по их мнению, совершенно неважно. Из чего следует, что принесение извинений в данном случае рассматривается как наказание.

На обновление УК или КоАП власти не пошли, хотя это была бы интересная юридическая находка, настоящий элемент нового миропорядка. Ведь защита в таких случаях не предусмотрена в принципе. Обвинение, как правило, анонимно, в лучшем случае оно камуфлируется под «жалобы неравнодушных граждан». Четких параметров нарушения не существует. Вообще никого не волнует, что ты там хотел и имел в виду, и имел ли вообще. Просто кто-то сильный решает, что ты кого-то обидел, и ты обязан подчиниться. Это язык уличных понятий, где сильный всегда распишет слабому, почему он отныне должен по жизни.

Чечня и без того в который раз оказалась законодателем мод. Обществу, в которое резко начали вколачивать нравственную основу, срочно понадобился хоть какой-то способ публичной порки (раз уж до шариата мы пока не доросли). Принесение извинений по любому поводу быстро превратилось в общественную норму. Извиняться за неудачные шутки или дерзкие мысли приходилось артистам, журналистам, блогерам. А еще говорят, у нас заокеанская «новая этика» не приживается. Еще как приживается, просто с другим знаком. Там могут «отменить» за критику ЛГБТ, здесь — за поддержку.

Если еще недавно анонимно можно было привлечь к унижению только более или менее рядового обывателя, а для знаменитости требовалось хотя бы формальное обращение какой-нибудь ассоциации ветеранов колчаковских фронтов, то теперь звезды всё понимают вообще без напоминаний, сами. Они прекрасно соображают, с кем разговаривают и в чём нужно поклясться. А также осознают, что теперь вся творческая деятельность в стране де-факто зависит уже не от продюсеров и не от зрителей, а от невидимых идеологических контролеров. Демонстрация силы тоже больше не требуется, теперь она как бы подразумевается автоматически.

По большей части извинений обычно оказывается достаточно. У государства есть и другие, более серьезные рычаги воздействия, но применяются они с разбором. Вот и в инциденте с вечеринкой у Ивлеевой на них прозрачно намекнули: депутат Александр Хинштейн написал в Telegram, будто Роскомнадзор уже обнаружил на слитых в интернет фотографиях «признаки ЛГБТ-пропаганды». Само ведомство по этому поводу ничего не заявляло, и не блефовал ли Хинштейн, неизвестно, но и этого более чем хватило.

Публичные покаяния широко использовались в некоторых авторитарных обществах. В СССР каялись подсудимые на показательных процессах. А в Китае времен культурной революции Мао, например, было принято выводить чиновников на так называемые митинги борьбы и заставлять каяться без всяких уголовных дел — даже не столько в чём-то конкретно, сколько каяться вообще. Это во многом заменяло расстрелы и аресты, так как «потерять лицо» в восточных культурах страшнее, чем быть казненным. Смысл здесь в самом акте унижения: это средство выстраивания иерархии.

Вот и думается, а что если стремительное развитие практики извинений и в России тоже является постепенным приближением к старинным обычаям? Пройдет, допустим, еще несколько лет, и провинившихся чиновников, да и обычных граждан, будут выводить на лобное место под камеры федеральных телеканалов, заставляя принародно просить прощения. И тогда выбор окажется невелик: либо унижаешь ты, либо тебя.