Европеец в своем Отечестве

Владимир Путин, выступив на днях на XXV съезде Всемирного русского народного собора, обрисовал, каким власть видит истинно русского человека. Выходит, что эпитет «русский» для власти — атрибут вовсе не национальный, а в первую очередь политический. А решает, кого им наделить, сама власть.

Разумеется, на съезде Русского народного собора говорить следует о русском народе, именно этому соображению и постарался следовать в своей речи президент. Однако тему он повернул образом хотя и совершенно привычным для него, но, кажется, все-таки не тем, какого могли бы ждать от него участники собора. Даже на таком сугубо профильном мероприятии президент отказался интерпретировать русский народ как народ-гегемон.

Напротив, каждый раз, когда он заговаривал о нем, он тут же уточнял: речь идет не только о русских. «Сегодня практически официальной идеологией западных правящих элит стали русофобия, другие формы расизма и неонацизма. Они направлены не только против русского, но против всех народов России: татар, чеченцев, аварцев, тувинцев, башкир, бурятов, якутов, осетин, евреев, ингушей, марийцев, алтайцев», — говорил Путин, как бы невзначай не упоминая украинцев, которых в России тоже живет немалое количество, а в Крыму украинский язык вовсе является государственным, однако «русофобия, направленная против украинцев», смотрелась бы вовсе гротескно.

О роли собственно русских Путин упомянул только раз: «Без русских как этноса, без русского народа нет и не может быть русского мира и самой России». Хотя аудитории, возможно, было бы интересней узнать, нельзя ли устроить русский мир без других народов, хотя бы некоторых. Ну или как минимум указать им на их место.

Да, в общем, президент прямо сказал: «Русский — это больше чем национальность… Это в том числе культурная, духовная, историческая идентичность». Любые попытки посеять межнациональную и межрелигиозную рознь, предупредил Путин, являются предательством, а русский мир предназначен не только для русских. Он «объединяет всех, кто чувствует духовную связь с нашей Родиной, кто считает себя носителем русского языка, истории, культуры, независимо даже от национальной или религиозной принадлежности».

Итак, из всего этого следует два главных вывода: во-первых, понятие «русского» с позиции Кремля имеет только номинальное отношение к собственно русским. Приоритетным признаком здесь является вовсе не буквальное национальное происхождение. Рамзан Кадыров, согласно этой концепции, является более русским, чем, скажем, Алексей Навальный*. «Чересчур русские» вроде Игоря Стрелкова тоже, судя по всему, лишние.

С этой точки зрения радикальные русские националисты должны быть, видимо, разочарованы. Многодетность «у многих наших народов» президент горячо одобрил, а русским лишь посоветовал брать пример. После слов о том, что семья не просто основа государства и общества, а еще и духовное явление, и источник нравственности, получалось, как будто сейчас этот источник находится главным образом как раз в разных других народах, и Кремль это полностью устраивает.

Во-вторых, у «русского», оказывается, имеются еще и дополнительные параметры, которые на самом деле являются не дополнительными, а основными. Мало родиться русским, чтобы считаться частью русского народа, — нужно еще иметь определенные политические взгляды и относиться к важным для государства вещам так, как задумало государство.

Тут даже формального перечисления, сделанного президентом, недостаточно. Скажем, русскую (она же российская) историю нужно не просто любить, но любить в официальном ключе, только те ее фрагменты, которые позволено любить, то есть победы и достижения. А изучать репрессии и погромы, хоть вроде бы они тоже история, не то что запрещено, но говорить об этом вслух не рекомендуется. Читать книги и смотреть фильмы тоже нужно не всякие, даже если они написаны и сняты на русском языке.

К манипуляции сводится любой национализм. Он всегда только прикрывается собственно национальностью, а на практике означает в первую очередь требование гражданина соответствовать заранее заданным параметрам. Эти параметры озвучиваются как трансцедентные, заданные свыше, хотя их составляют вполне земные люди, руководствуясь своими соображениями о том, какую пользу государство должно извлечь из граждан (если, допустим, нужны солдаты, то и «настоящий» представитель национальности «должен быть» лояльным, дисциплинированным, физически крепким и непременно разбираться в оружии). Какая у человека при этом национальность, естественно, неважно. Вместе такие подходящие граждане получают характеристику «народ» и представляются как монолит.

Народ, а не человек, и признается единицей политической субъектности, он обладает «всенародной волей» и «всенародной силой», бьется за свою народную свободу. Внутри народа уже нет места разнообразию и чьим-то отдельным волям и свободам. Обслуживать частные интересы власть не намерена — только народа в целом.

Напротив, те, кто по каким-то причинам не желают соответствовать требованиям, в «народ» не допускаются и из национальности как бы вычеркиваются. Тот факт, что, например, геи, богоборцы или оппозиционеры тоже вполне себе русские, в голове у националиста уложиться не может никак. Таких людей всеми силами постараются заклеймить иноагентами только для того, чтобы максимально удалить их из «народа». Даже русский и православный, но не поддерживающий спецоперацию к русскому народу в оптике Кремля не относится. «Русский» здесь — исключительно политическая конструкция.

Как ни парадоксально, но в этом подходе Владимир Путин встречает и по полной программе эксплуатирует поддержку Запада, где «русский» — издавна собирательное понятие для всех национальностей России, а сегодня оно означает едва ли не автоматическую принадлежность к лоялистам и сторонникам спецоперации, короче, «плохим русским». В политическом и идейном многообразии России отказывают и Кремль, и заграница. Можно сказать, что президент в этом смысле демонстрирует совершенно европейский подход. Пушкинское выражение «правительство в России — единственный европеец» приобретает неожиданно новое звучание.

* - внесен в перечень террористов и экстремистов Росфинмониторинга