Дворецфинансгруп. Анонимные «предприниматели» снова в деле

С легалистской точки зрения, если что-то выглядит, как утка, крякает, как утка, плавает, как утка, но не сопровождается справкой, констатирующей утиную природу, то это не утка. Раз на дворце нет таблички, что он путинский, — значит, не его.

Кремль все-таки ответил на обвинения в сооружении дворца в Геленджике для Владимира Путина: очевидно, слишком уж грандиозным получился резонанс от скандального расследования Алексея Навального, чтобы отделаться традиционными отговорками Дмитрия Пескова; на арену пришлось выйти Самому.

Не то чтобы впервые — почти любой самый острый вопрос Путину можно задать, например на больших пресс-конференциях: о семейных делах, избитых журналистах, отравленных оппозиционерах, «панамских офшорах» — да о чем хотите спрашивайте, президент всякий раз отвечает, что это всё неправда, выдумки, иностранные провокации и ничего интересного здесь нет.

Сценарий своей истории Навальный выстроил точно, с ярким акцентом на незначительные, но забойные детали вроде «аквадискотеки» или туалетного ершика за €700. Такие вещи сразу заходят. Если кто помнит, в свое время Валентину Матвиенко оппозиция тоже полоскала за закупку ершиков по 12 тысяч за штуку. Это было в 2008-м, и ершики с тех пор подорожали, однако остались по-прежнему очень важным для всех аксессуаром.

Но и ответ Путина срежиссировали с вниманием к деталям. Президент отвечал на вопрос студента Данилы Чемезова — ведь именно молодежь, как упорно считают власти, призывал на митинги Навальный. Путин как бы общался напрямую с целевой аудиторией фильма про дворец.

Фильм, признался Путин, он не смотрел — лишь «полистал видеоподборки», что бы это ни значило, и имеет сказать следующее: «Ничего из того, что там указано в качестве моей собственности, ни мне, ни моим близким родственникам не принадлежит и никогда не принадлежало».

«На протяжении 10 лет что-то должно было бы остаться: оформление каких-то земельных участков, какие-то финансовые проводки, хотя бы какие-то оформления у нотариуса, там тоже след должен остаться», — вслух размышлял президент, как будто отдавая указания кому-то за кадром, мол, проверьте еще раз хорошенько все следы.

Нельзя не отдать должное президенту: он подбирает слова аккуратно, как это делают журналисты, старающиеся формулировать так, чтобы не нарваться на иск. «Ничего из того, что указано в моей собственности...» — но расследование не указывает собственностью Владимира Путина ничего; наоборот, смысл в том, что оформлено всё на подставных лиц. Путин говорит о «близких родственниках», но в цепочке владельцев упоминается лишь его двоюродный племянник — родственник по закону вовсе не близкий, хотя Навальный почему-то его таковым и называет.

То есть, опровергая, Путин на самом деле не опровергает. Позднейшие исследователи в случае чего не смогут уличить его в прямой лжи. Технически он его и купить сможет за символические деньги (ну, скажут, как с Шамаловым, что это была такая «программа мотивации») или в аренду взять — но потом. Если захочет. А захочет, так и еще один построит. Это как с президентскими сроками: захочу, говорит, буду баллотироваться в 2024-м, а вообще еще не решил. 

Более того, он даже сможет потом, на пенсии, жить в этом дворце в качестве советника бизнесмена-винодела Бориса Титова, к которому пообещал устроиться на работу после того, как «закончит работу». Дворец окажется тогда всего лишь «домиком садовника», приютом виноградаря-любителя.

Тоже ведь смешной намек — именно Титова Навальный назвал временным держателем прилегающих к дворцу виноградников.

Формализм — любимый прием Путина. С легалистской точки зрения, если что-то выглядит, как утка, крякает, как утка, плавает, как утка, но не сопровождается справкой, констатирующей утиную природу, то это не утка. Как минимум — это, возможно, не утка. Вооруженный человек в форме, появившийся в центре Симферополя накануне провозглашения Крыма российским, не может считаться российским военнослужащим, потому что на нем нигде этого не написано.

В воздухе повис вопрос: чей же, собственно, дворец-то? Ведь не иголка. Совладелец «Шереметьево» Александр Пономаренко, на которого сооружение срочно записали, когда его «открыли» в прошлый раз, в 2011 году, как выяснилось, давно уже «вышел из проекта». Поверить, что им владеют какие-то третьестепенные сотрудники хозяйственного блока администрации президента, невозможно.

Дворец принадлежит неким «предпринимателям», на ходу отстреливается Дмитрий Песков, чьи имена Кремль раскрывать не имеет права, потому что это же частная собственность, вы что. Частная собственность, известное дело, для Кремля святое. Похоже, что дворец превратился в горячую картошку, которую пока неясно кому перебросить, ведь потом будут спрашивать, откуда деньги и почему такой режим охраны.

Придворные политологи и телеведущие сломали головы, но так и не изобрели ни одной подходящей версии. Хотя если бы придумали, всё было бы просто: Путин в эфире выразил бы надежду, что предполагаемые владельцы сейчас появятся и сами про себя всё  расскажут, и на следующий же день они сидели бы в студии у Маргариты Симоньян.

Все новое — хорошо забытое старое, и неизвестных «предпринимателей» мы тоже уже проходили. В 2004 году, когда с молотка пустили принадлежавшую разгромленному «ЮКОСу» компанию «Юганскнефтегаз», ее приобрело никому не известное ООО «Байкалфинансгруп», созданное за две недели до аукциона и зарегистрированное в Твери по какому-то левому адресу, где никаких офисов не было, а были рюмочная и продуктовый магазин. Вот тогда Владимир Путин, будучи спрошенным, и сказал, что «акционерами этой компании являются исключительно физические лица, которые многие годы занимаются бизнесом в сфере энергетики».

Это уж чуть позже мы узнали, что «Байкалфинансгруп» — это была «Роснефть», отчего-то решившая замаскироваться.

Так что дворец со всеми угодьями пока продолжает оставаться загадочным сооружением, существующем как бы в облаках, но развязку более-менее представить можно. «Скучно, девочки!» — восклицает Владимир Путин. Цитирует Ильфа и Петрова, а те в свою очередь Дельвига: «Скучно, девушки, весною жить одной: не с кем сладко побеседовать младой. Сиротинушка, на всей земле одна...» Если вдуматься, действительно печальная ситуация. Дворец формально не незаконен, он всего лишь аморален, но это в современной России самая обычная норма.

Фото: скриншот фильма Алексея Навального с YouTube