Что не так с QR-кодами? Разъясняет юрист

Начнём с того, что в действующем гражданском законодательстве есть понятие дееспособности гражданина, причём данный термин закреплен не просто федеральным законом, а главным из них — Гражданским кодексом. Он означает способность гражданина собственными действиями приобретать и осуществлять права, а также исполнять обязанности (статья 21 ГК РФ). Дееспособность по общему правилу возникает с достижения гражданином возраста совершеннолетия. На практике это означает, что если вам исполнилось 18 лет и вы, к примеру, решили посидеть в ресторане за бутылочкой бургундского, то никто (ни мама, ни папа, ни уж тем более государство) не вправе вам это запретить, ибо закон гласит: никто не может быть ограничен в дееспособности иначе, как в случаях и в порядке, установленных законом (статья 22 ГК РФ). Самое большее — у вас могут потребовать предъявить паспорт, чтобы убедиться, что, несмотря на возможную моложавость лица, вы действительно достигли возраста, с которым принято связывать наличие умственной и физической зрелости, необходимой для принятия решения пить или не пить. Назовем это условно аутентификационным подходом, где ваша дееспособность неотчуждаема от вас, вам нужно лишь подтвердить, что вы это вы, то есть совершеннолетний. Именно такой подход позволяет вам быть свободным и полноценным гражданином. Так было и есть в цивилизованном правовом государстве. Азы юриспруденции, второй курс юрфака.

Однако что происходит, когда вводится QR-код? Для реализации прав от вас начинает требоваться некое разрешение от государства, по сути, допуск, permit. Вы перестаёте быть дееспособными сами по себе. При таком подходе, условно разрешительном, создается прецедент, казус, суть которого в том, что при определенных обстоятельствах (и, разумеется, из благих побуждений, куда уж без них) вашу дееспособность могут ограничить, а то и вовсе ее лишить. И, как мне представляется, это поопаснее какого-нибудь повышения пенсионного возраста, ибо здесь затрагиваются сами основы свободы человека: вы перестаете быть полноценным субъектом гражданского права.

Чтобы было понятнее, о чём это я, проведем историческую аналогию. В какой-то мере введение QR-кодов и разделение в результате этого людей на «полноправно» привитых и «антиваксеров», ограниченных в правах, можно сравнить с расколом русской церкви в 1650-х. Тогда в результате реформы патриарха Никона церковь разделилась на пореформенную (официальную) и старообрядцев. Так вот представьте себе положение старообрядцев в те времена, когда очень многие вещи официально регистрировались с помощью института церкви: ни тебе в брак вступить, ни помереть по-божески. Как отмечала советский историк и этнограф Татьяна Бернштам, «огромные массы православных прихожан вольно или невольно становились «нехристями» под влиянием старообрядческих и сектантских идей» и, по сути, оказывались в бесправном положении. Более того, ещё и специальные налоги вводились на тех, кто отказывался присягать официальной церкви. К слову, избавиться от них сторонникам «древлего благочестия» чаще всего помогала взятка, ставшая традиционным явлением во взаимоотношениях тайных старообрядцев с приходским духовенством. Повсеместное введение практики QR-кодов, или, как их также называют, ковид-паспортов или зелёных паспортов, крайне всё это напоминает.

Именно в силу особой опасности ограничения дееспособности юридическая наука и внесла в законодательство запрет на такое ограничение иначе, чем через федеральный закон. Причём обращаю внимание: федеральный (!) закон (!). Во-первых, это уже упомянутая мною статья 22 Гражданского кодекса, а также (хотя скорее даже в первую очередь) статья 55 Конституции России, согласно которой «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом» и притом «только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». Зачем это сделано? Чтобы неблагодарные потомки не игрались с подобного рода важными вещами так, как им заблагорассудится.

Конституция России имеет высшую юридическую силу и обладает прямым действием (часть 1, статья 15). Из этого следует, что любые региональные нормативно-правовые акты, ограничивающие права человека, не должны применяться, и неважно, какими благими мотивами они объясняются. Кто-то хорошо сказал, что «большинство ужасных вещей делается под видом заботы о людях, например о нас с вами». Чтобы такого не происходило, есть порядок, предусматривающий, что любого рода ограничения прав и свобод человека возможны исключительно посредством принятия федерального закона и притом, повторюсь, «только в той мере, в какой это необходимо». То есть расширительное толкование, возможность вводить ограничения от случая к случаю, без конкретики, а просто в силу того, что кому-то вдруг дадут полномочие, не допускается.

По поводу последнего отмечу, что именно этим грешили два последних законопроекта о QR-кодах, вызвавшие столько негативных толков со стороны народонаселения. В силу вышесказанного (исключительный и конкретный характер вводимых ограничений) их принятие, с моей точки зрения, противоречило бы ч. 2, ст. 55 Конституции России. Но раз уж не приняли, то можно тем более совершенно определенно утверждать, что распространившаяся в последние месяцы практика допусков по QR-кодам является безусловно неправомерной. Налагать штрафы и закрывать организации на этом основании нельзя.

Любой суд, будь он столь же объективным, как слепая богиня Фемида, то есть беспристрастно следуя Конституции и положениям Гражданского кодекса, без сомнений давно признал бы всё это QR-помрачение находящимся вне закона, тем более что его, то есть закона, и нет. А иначе зачем он им так был нужен?..