Фото: Дмитрий Азаров / Коммерсантъ
По нынешним временам выступление Владимира Потанина — едва ли не фронда. Один из богатейших людей России (если не самый богатый) в интервью РБК публично заступился за уехавших заграницу от спецоперации и мобилизации россиян: зачем же, сказал, их отталкивать и гнать? Ведь это наша сила, наши мозги, способные производить продукт, которого нам катастрофически не хватает.
«Нам нужны эти люди… поэтому надо уважительно отнестись к их вот таким убеждениям, которые, может быть, несколько не нравятся более патриотично настроенным людям», — сказал Потанин.
Это, напомним, он говорит на фоне натурального соревнования между воинственными депутатами Госдумы и телеведущими, которые кроют эмигрантов «предателями» и спорят только о том, достаточно ли просто запретить им работать в России или еще и имущество конфисковать. Уже даже придумали, кому это имущество раздать — детям-сиротам, конечно.
В какой-то момент этот барабанный бой стало легко принять за вектор государственной политики. Хотя пока что никаких конкретных мер в отношении эмигрантов не принято, но напор-то весьма силен. И еще неизвестно, чем закончатся депутатские угрозы.
И вот Владимир Потанин говорит, что нежелание иметь отношение к спецоперации — это не предательство, а убеждения, которые следует уважать (хотя в стране сам термин «антивоенный» негласно отнесен к подозрительным, впрочем, Потанин его предусмотрительно не произносит, зато произносит слово «терпимость» — тоже явно не из патриотического лексикона); что призывы наказывать тех, кто уехал, — демагогия и популизм; что если уехавших «что-то смутило», то это нормально.
Просто у молодых людей рушатся представления об устройстве мира, как у всех нас. Ведь то, что происходит, — это стресс и для страны, и для людей, и для экономики, рассуждает Потанин.
Он, безусловно, мягко, тщательно выбирает выражения и произносит все положенные слова о наказании тех, кто «вредит и наносит ущерб нашей стране». Но все-таки настаивает на том, что депутатам следует притормозить с охотой на ведьм. Мол, или уж судите, или отстаньте, если судить не за что. Вероятно, это вообще максимум, который сегодня может себе публично позволить сторонник «партии мира», чтобы не быть обвиненным самому.
Главным здесь, впрочем, выглядит даже не собственно готовность пойти наперерез общему мнению. «Мы как отдельно взятая компания и как страна должны остаться в хорошей форме и просто выжить этот период и добраться до того берега, на котором потом будем строить новые правила взаимоотношения со всеми другими странами и между собой», — вот эта мысль Потанина кажется основной.
Сама идея того, что вообще будет что-то «после», какой-то «другой берег», и в этом «после» нужно будет как-то жить, пока слабо различимая в атмосфере всеобщего азарта, уже заслуживает внимания. А то многие как будто собрались плыть вечно.
«Тот ущерб, который нашей экономике нанесли санкции, мы будем восстанавливать прежде всего за счет людей, которые способны это делать», — говорит он, и, кажется, это едва ли не первая попытка посреди воинственного хора задаться вопросом, как мы будем жить после того, как всё это закончится, как будем всё восстанавливать и кто этим будет заниматься. С планами на военное время у нас никогда проблем не было, но есть ли план на мирное?
В словах Потанина чувствуется некоторое опасение за судьбу бизнеса в России, потому что в набор ценностей тех, кто сейчас яростно сражается за установление «русского мира», очевидно, входит еще и неприязнь к олигархам, и пока неясно, сумеет ли Владимир Путин как-то объяснить им, что на пути восстановления СССР где-то придется остановиться, не доходя до раскулачивания.
В условиях фактического отсутствия «партии мира» ее роль пытаются взять на себя отдельные люди, формально не имеющие к политике отношения (финансирование политических проектов власти не в счет). И, в общем, неудивительно, что именно крупный бизнес может выступить здесь на первый план.
После Второй мировой войны крупные германские концерны — Siemens, Porsche, AEG и другие — выжили. Даже те из них, кто выполнял заказы нацистов. И не просто выжили, а продолжили развиваться и стали тем институтом, который помог послевоенной Германии в относительно короткие сроки восстановить свою экономическую мощь и, как следствие, политическое влияние в Европе. Лидеры приходят и уходят, идеологии меняются, а корпорация может прожить куда дольше и лидеров, и даже государств, всё это время исправно производя товары и выплачивая рабочим зарплаты. Интеграция бизнеса в мировую экономику, разумеется, является здесь почти необходимым условием.
Торговля — это то, что объединяет страны и народы, делает взаимодействие между ними неизбежным, несмотря ни на что. Восстановление и выстраивание заново отношений с Западом наверняка случится, к этому пришел даже СССР, который начинал с эгоистически бескомпромиссной идеи мировой революции. С другой стороны, именно желание торговать в свое время взломало неприязнь к советской республике за рубежом.
На каких условиях и в каких объемах будут восстанавливаться отношения — другой вопрос, выясняемый по ходу дела. Но в этом гипотетическом и пока труднопредставимом процессе крупный бизнес способен сыграть ключевую роль. Бизнес может быть временно запуган политиками и помалкивать, но до тех пор, пока одна страна заинтересована в товарах или ресурсах, а другая в деньгах, поиск точек соприкосновения будет вестись.
