Брак в системе. Депутатов возбудило решение ЕСПЧ
Фото: Эмин Джафаров / Коммерсантъ
Лучшего подарка российским депутатам Европейский суд по правам человека, пожалуй, сделать не мог: это надо же было принять положительное решение по жалобе на невозможность официально заключить в России однополый брак, которая рассматривалась в Страсбурге больше 10 лет, точно под выборы, и именно в тот исторический период, когда моральное противостояние с Западом у Кремля вышло на самый пик!
Жалоб было несколько, объединенных в одно дело. Все заявители оспаривали отказы российских загсов и судов официально зарегистрировать их браки с партнерами того же пола, говоря о нарушении статьи 8 Конвенции о защите прав и свобод человека о праве на уважение частной и семейной жизни и статьи 14 о запрете дискриминации. Представители России, естественно, возражали, ссылаясь на Семейный кодекс РФ, Конституцию (с недавних пор) и общественное мнение. Приводился, в частности, опрос ВЦИОМ от 2015 года, согласно которому 20% россиян считали гомосексуальность болезнью, 15% — «социальной болезнью», а 20% вообще относились к гомосексуалистам как к опасным людям, которых следует изолировать от общества.
Такие интересные, надо сказать, доводы для суда — дескать, сами видите, господа, какие у нас настроения, не можем же мы защищать меньшинство от большинства. Хотя, по идее, смысл защиты в целом и конвенции в частности именно в этом и заключается.
ЕСПЧ, разумеется, ничего Российской федерации не «указывал» и ничего от нее не «требовал». Просто признал, что нарушение 8-й статьи действительно имеется. Конвенция, рассудил суд, вовсе не накладывает на государства обязательства официально признавать однополые союзы (это прерогатива национального законодательства), но подразумевает необходимость достижения справедливого баланса между конкурирующими интересами однополых пар и общества в целом. И вот этого-то баланса в России и нет, хотя власти могли бы предоставить заявителям доступ к официальному признанию статуса их пар в иной форме, кроме брака, чтобы это не противоречило ни закону, ни взглядам консервативного большинства.
В 14 странах-участниках конвенции такие «внебрачные» механизмы «гражданского партнерства», договоров о сожительстве, есть, в том числе таких консервативных в вопросах морали странах, как Италия или Венгрия, и даже в Греции, где православное христианство является государственной религией согласно конституции.
Депутаты Госдумы тем не менее представили дело именно так, будто бы ЕСПЧ «потребовал от России» узаконить однополые браки. Тут их, ясное дело, понесло без тормозов: «Данное решение прямо противоречит Конституции Российской Федерации, ее статье 72, однозначно трактующей брак как союз мужчины и женщины, является циничным вызовом морали, историческим традициям и социально-культурному коду всех народов, проживающих на территории нашей страны», — говорится в совместном заявлении всех фракций.
Ну тут понятно — на слова «гомосексуализм», «ЛГБТ» или «однополые браки» наши депутаты и так реагируют, как кошка на валерьянку, а если эти слова произносят иностранцы, то замечательнее ничего и не придумаешь. Одним из самых быстрых и безопасных способов проявить патриотизм в России считается выразить неприязнь к секс-меньшинствам. А тут еще и выборы, то есть надо танцевать перед избирателем, и Владимир Путин только что, неделю назад, подписал новую Стратегию национальной безопасности, в которой «традиционные духовно-нравственные ценности» обозначены залогом «культурного суверенитета». Укрепление института семьи в документе названо в числе важнейших инструментов противодействия вестернизации, для чего в том числе требуется воспитание в гражданах «неприятия навязываемых извне деструктивных идей, стереотипов и моделей поведения».
То есть здесь ключевой является вовсе не проблема однополых союзов, хотя ЕСПЧ вслед за самими заявителями ни на какую политику и мораль не претендует, и Конституция тут тоже ни при чем. Когда они говорят о правах, речь идет о практических вещах: невозможности, например, принять участие в различных жилищных программах, лишение права посещения партнера в больнице, права не свидетельствовать против него в уголовном процессе, права наследования имущества. «Эта ситуация создает конфликт между социальной реальностью заявителей, которые живут в отношениях, основанных на взаимной привязанности, и законом, который не может защитить «потребности», возникающие внутри однополой пары», — говорится в решении суда.
Об этих проблемах депутаты не упоминают даже вскользь. Суть не в том, чтобы подумать, как эти проблемы решить, а в том, чтобы вообще об этом не думать. Парламентариев вообще не волнует существо дела, их волнует, что об этом сказал ЕСПЧ, западная институция, то есть акцент смещается исключительно на политическую оболочку вопроса. Жадно ловить любое мнение с Запада, чтобы тут же возмущенно захлопать крыльями — вот что их интересует. Они же не категорией человеческих желаний и стремлений мыслят, а эпохами и континентами.
Делают это парламентарии не столько из страха, что их в чём-то эдаком могут заподозрить избиратели, сколько из страха, что начальство вдруг может счесть их недостаточно лояльными, если ему, начальству, покажется, что депутаты как-то недостаточно громко или стройно возмущаются. Между тем формальные ссылки на общественное мнение здесь совсем не обязательно имеют под собой реальное основание: выражая мнение публично, люди часто пытаются лишь соответствовать воображаемому социальному стереотипу, не в силах проверить его истинность.
Проверять это никто и не осмелится еще долго — для этого нужна конкурентная система. Вопросы внешней политики стали сейчас определять крайне жесткие рамки для всего общества, им подчинены все прочие вопросы; ради противостояния «хаотично меняющемуся внешнему миру» российские власти инстинктивно стремятся максимально заморозить, зафиксировать любые социальные и политические процессы внутри страны, надеясь, что России одной удастся уцелеть в шторме, в который верят в Кремле, и боясь, что даже минимальное волнение испортит этот план. Всякая общественная эволюция, всякие споры останавливаются на неопределенный срок.
