Брачный договор и наследственный фонд
Мне хотелось бы остановиться на наследственном фонде и брачном договоре. Хотя последний правовой институт, конечно, уже не нов, но актуальность и значимость использования его тем не менее высока, и с этим трудно не согласиться.
Наследственный фонд, как известно, был позаимствован законодателем из иностранных юрисдикций.
Нам, юристам, он прежде всего интересен как инструмент сохранения бизнеса после смерти его собственника — наследодателя (так, бизнес может быть спасен от раздела наследниками, создана платформа для его дальнейшего развития). Особенность его заключается в том, что в нем могут аккумулироваться все активы собственника (например, конкретный бизнес), более того, доходы от управления такими активами могут далее направляться на выплату другим лицам, которых наследодатель определил в своем завещании.
Но законодатель, по сути, обозначил лишь своего рода лишь кайму, где определил, что неотъемлемой частью завещания применительно к наследственному фонду являются само решение наследодателя о его учреждении, устав фонда и условия управления фондом.
Ведущий нотариальное дело нотариус после смерти наследодателя направляет названные документы в уполномоченный орган для государственной регистрации фонда. Кроме того, установлено, что подобного рода завещание не может быть закрытым. На этом, по сути, нормативное регулирование заканчивается. Лишь отчасти затронуты законодателем вопросы управления фондом.
Нам, юристам, очевидно, что опосредование бизнес-активов наследственным фондом, безусловно, окажет свое влияние на вопросы структурирования сделок, затронет юридически закрепленные партнерские отношения, бизнес-планирование, принятие отдельных управленческих решений, а здесь, как известно, нужно заранее просчитать риски, иметь необходимые юридические гарантии. По нашему мнению, максимально просчитать такие риски можно только в том случае, если нормативным образом проработаны необходимые детали на уровне законодателя.
В свою очередь мы видим, что остались без внимания законодателя как минимум следующие вопросы. Во-первых, не проработан должным образом механизм для быстрого получения фондом статуса юридического лица, а это необходимо для беспрерывного (бесперебойного) функционирования бизнеса, что как раз и должен бы обеспечить наследственный фонд. Например, нужно дождаться, пока документы по учреждению наследственного фонда получит нотариус, ведущий наследственное дело, далее дождаться, пока последний направит документы на государственную регистрацию фонда (хотя трехдневный срок здесь установлен), далее возможны проволочки с госрегистрацией. Если ответственный нотариус не спешит, то придется выгодоприбреталю или душеприказчику ждать решения суда.
Неужели мы здесь в конечном итоге получим те же самые шесть месяцев, как при вступлении в наследство? А в случае оспаривания такого завещания или действий нотариуса? Какие, например, гарантии будут у бизнес-партнеров? То есть пока рано говорить о том, что наследственный фонд на практике позволит незамедлительно передать бизнес в управление фонду.
Во-вторых, отказ лиц, на которых наследодатель пожелал возложить бразды управления фондом, от этого самого управления, либо оспаривание действий таких лиц. Последствия такого отказа, очевидно, создадут препятствия для функционирования самого фонда. Так, ГК РФ прямо установлено, что в случае отказа лица, указанного в решении об учреждении фонда, войти в состав органов фонда и невозможности сформировать органы фонда в соответствии с решением об учреждении фонда нотариус не вправе направлять в уполномоченный государственный орган заявление о создании такого фонда.
Также может быть сомнительна и рискованна в непредсказуемых будущих реалиях и сама предусмотренная наследодателем система управления фондом, закрепленная наследодателем. Полагаем, здесь бы разгрузил умы типовой устав наследственного фонда.
Соответственно, эти все риски должны закладываться при структурировании сделок.
Само применение рассматриваемого правового механизма стало возможным лишь с 1 сентября 2018 года, соответственно, практика его непосредственного использования еще не сложилась. Обычно, когда формируется судебная практика по той или иной новелле (здесь должно пройти около 1,5 года как минимум), становятся более четко виды пробелы в правовом регулировании, а значит яснее получают свое очертания риски. Пока дальнейшее регулирование рассматриваемого вопроса со стороны законодателя не усматривается.
Позитивным является то, что вопросы, связанные с наследственными фондами, обсуждаются на разных юридических площадках. В этой связи нельзя исключать, что процесс создания этих фондов будет все-таки запущен, по крайней мере, интерес к данному правовому институту в бизнес-кругах имеется. Полагаем, что толчок к использованию наследственных фондов по своему назначению могут дать отдельные экономические и политические факторы, будем наблюдать.
Что касается брачного договора, то возможность его заключения существует еще с 1995 года, однако у нас активно заключать его граждане стали последние 5-7 лет, когда необходимость в его наличии стала очевидна многим, даже простым обывателям: бум кредитования, повсеместное распространение ипотеки, риски банкротства. Это как раз экономические факторы, которые дали толчок для развития данного правового института. По нашему мнению, этому также способствовал и запущенный процесс формирования судебной практики — так многие риски стали более прозрачны. Сомнения в его заключении уже возникают редко, хотя последнее время нередко вместо брачного договора заключается на определенных этапах соглашение о разделе имущества (что позволяет разделить имущество здесь и сейчас). По нашему мнению, за дальнейшим формированием судебной практики следует наблюдать совместно по двум этим институтам семейного права. Так, последняя судебная практика склоняет уведомлять кредиторов не только о заключении брачного договора, но и о соглашении о разделе имущества во избежание аналогичных рисков.
Другие спикеры круглого стола:
Константин Зиятдинов, партнер «Прайм Эдвайс»
Ксения Иванова, партнер «Ивановы и партнеры»
