«Происки шпионов» и «подрыв основ». Режиссёр Роман Качанов (иноагент) о фильме «ДМБ» и новой реальности

Фото: из личного архива Романа Качанова

Роман, 20 лет назад наша жизнь изменилась. Но не потому, о чём многие подумали. Весной 2000 года вышел ваш фильм «ДМБ».

— 12 апреля, если быть точным. Но праздновать можно целый год!

С чего вообще начался «ДМБ»? Не рисковала обернуться провалом сама по себе идея — снимать кино о том, что крайне непопулярно? Это же 1999 год, а вы про армию.

— Что значит армия не была модной? Армия — это такая вещь… непроходящая, вне зависимости от нашего к ней отношения. Армия везде есть, даже у муравьёв. Конечно, могло закончиться провалом. Всё что угодно тогда могло закончиться провалом. Тогда и кино было в полной жопе. Я имею в виду советско-российское. И когда мы это всё затеяли, можно было, в общем-то, про любую жопу снимать. Можно было снять про медицину, которая примерно там же находилась, можно было про гражданскую авиацию, а можно про армию. Ситуация тогда была иная в том смысле, что это был замечательный период, когда СССР (Россия) открылись, и все стали смотреть американские фильмы. Прямо втянулись! Понятно было, что русское кино совсем практически не смотрели. И снимали очень мало. Было вообще не очень понятно, что будет дальше. Мне тогда естественным показалось делать кино об армии, о такой сфере, которая касается всего общества. И одновременно делать на таком уровне, чтобы смотрелось и оценивалось на фоне хороших американских и европейских фильмов, которые в тот момент дошли из-за железного занавеса до нашего зрителя. Так вот риск провалиться был связан с тем, что тогда все смотрели хорошие иностранные фильмы, и на их фоне наш «Дембель» могли бы не посмотреть. Надо было соревноваться с довольно большими полотнами наших зарубежных коллег. Но вот фильм не потерялся на их фоне, запомнился.

Фото: скриншот Youtube

Значит, выбрали правильное направление. Нужную «скрепу» для экранизации.

— Тут важно сказать, что помимо ощущения упадка было ожидание подъёма, и это ощущение было во всём. А армия — это у многих значительный кусок жизни. Все с ней так или иначе сталкивались… Что-то мы очень серьезно начали интервью!

Мне просто интересно узнать ваши ощущения на эти темы. Я прекрасно помню себя в момент выхода фильма…

— А у вас как раз был призывной возраст, насколько я знаком с вашей биографией. Но вы не служили. Образование — наше всё.

С этим социальным лифтом у нас тоже есть проблемы, скажем прямо. Но это мы обсудим, когда снимете об этом фильм.

— Договорились.

Можно сказать, что ваш фильм спровоцировал армию обновляться? Да и отношение к ней изменилось. Стебать людей в зелёной форме внезапно перестали.

— Безусловно, фильм сыграл роль. Пошла новая техника, новая форма! Вообще модернизация армии началась с фильма «ДМБ»… Потому что наши люди, в том числе военные, а это огромное количество наших друзей и товарищей, они же тоже посмотрели фильм, задумались и начали что-то там менять. Что-то, наверное, да, оставили нетронутым! И кстати, кого-то этот фильм элементарно эмоционально поддержал. Тогда же помимо всего прочего были довольно трудные времена: серьёзные военные конфликты на окраинах республики. Думаю, что кино это сыграло определенную положительную роль. Для людей в военной форме там это была и поддержка.

То есть на эти темы так эффектно можно было пошутить только однажды? Вам не кажется, что народ стал гораздо осторожнее в принципе и на тему армии в частности?

— Я вам могу сказать, что и тогда наш фильм на людей с очень идеологизированными советскими головами произвёл не очень однозначно позитивное впечатление. Прилетали и мне разные мнения… Например, у меня сосед по подъезду был военный комиссар Кунцевского района Москвы Виктор Яковлевич Кобзарев, и он был прямо как-то суров! Он мне сказал, что фильм — это «происки шпионов», что снимать такое кино — это «подрыв основ». Но он меня с детства знал! Может быть, и не пристрелил меня поэтому после бутылки палёной водки. А другой, может быть, и пальнул бы, но как-то обошлось (смеётся)! Я ему говорю: «Дядя Витя, вы меня с детства знаете! Ну какой шпион?». Я в тот момент ещё ни разу даже в США не был! А он говорит: «Нет! Это происки врагов, б****!» Ну, ему положено было по должности.

Фото: скриншот Youtube

Всё правильно. Но только тогда это был удел разговоров на лестнице, в рабочем кабинете, а потом стало нормой дискуссии по ящику…

— Хорошо, что я примерно с тех пор ящик-то и не смотрю! Не по идейным соображениям, а просто смысла нет. Сначала видеомагнитофоны появились, потом DVD, потом быстрый интернет, а там вообще смотри что хочешь. Зачем телевизор смотреть?!

Технологии против пропаганды?

— Новости — это вопрос трёх секунд внимания. Что у нас там? Есть уже комендантский час или ещё нет? А, ну всё хорошо. Ну, а то, что не шутят про армию сегодня, то дело тут не в цензуре даже, хотя цензура существует, конечно… И самоцензура существует, что самое гнусное. И есть ещё цензура общества потребления, когда между творцом и зрителем выстраивается гигантская цепочка людей, которым нужно поработать и заработать. Это редакторы, продюсеры и так далее. Они внедряют свои мысли и требуют высокой моральности, как они это понимают на уровне табуретки. Естественно, замысел может после этого сильно просесть. Я не за себя, я за молодых и неопытных творцов переживаю. А если про воздух вокруг, то стало душненько, конечно. Стало душновато… Но, с другой стороны, любая духота, она ведь перед сменой погоды. Другое дело, что духота эта сильно затянулась. Практически не прорастают какие-то такие живые истории, это есть. Но прорастут. Сейчас кризис. Нехорошо так говорить, но всякие кризисы — это ведь не только полный п*****. Кризис возвещает, что будет что-то хорошее и светлое, кризис подразумевает дальнейшее развитие, это влияет и на искусство.

Я вообще к кино отношусь как к искусству. Но я сейчас иногда открываю публикации про кино… Я не киновед, не критик и не прокурор, но сейчас вокруг кино идёт какая-то бухгалтерия с подсчетами! Причем подсчетами, как правило, голов: столько-то посмотрели, столько-то не посмотрели, такие-то грамоты, дипломы и железки собрали на фестивалях. А собрали пять, а билеты купили на десять. Пять дробь десять — это ноль пять, а десять дробь пять — это два. Странно этим оценивать кино. Я при данной калькуляции не считаю себя потерпевшим. Например, «Дембель» осыпан признанием и призами, его помнят, крутят и смотрят 20 лет. Я не про себя, я про тенденцию. С этими непрерывными подсчетами получается отношение к кино как к производству веников. Кино — это в первую очередь искусство. А про кино как производство статистических данных — это от лукавого, тем более что цифры можно любые нарисовать. Душноватая получается ситуация.

Вы тоже видите параллели с 1980-ми в этом смысле?

— Параллели можно чертить сколько угодно. Но сейчас духота помимо политической окраски, которая была и в конце 80-х, имеет ту особенность, что кризисы складываются вместе. Есть кризис политический, но я не политолог. Но есть кризис общества потребления. Учитывая размеры России и традиции бестолковости, я про то общество потребления, которое было привито в конце 1980-х — начале 1990-х: чтобы были вензеля и позолота, в драных носках, но на Майбахе… Кривое немножечко потребление. И вот это тоже очень сильно затыкает кислород. Политические перверсии вторичны в этой ситуации. Они производное от этого кривого общества потребления.

Актеры на онлайн-митингах — это признак скорой грозы? К разговору про «душновато». Такие активности могут быть выгодны режиссёру?

— Никакой выгоды для режиссера в онлайн-митингах я не вижу. В кино важны картинка и движение. Конечно, онлайн-митинг значительно менее зрелищный, чем офлайн.

Шутки на тему национальности вы тогда как проверяли на допустимость? В «ДМБ» у вас есть прекрасные братья Алиевы. Сегодня бы за это точно задолбали критикой.

— Не сильно бы задолбали. Гигантское заблуждение, что задолбали бы. Охнуть могут по этому поводу. Но, повторюсь, самый основной пласт цензуры — это самоцензура. А мы не сильно там обижаем Улугбека и Максуда, они у нас коллективный образ довольно милой восточной шпаны, и оказываются они наказаны за свою же доброту. Неоднозначная ситуация.

Они ещё и живое воплощение термина «монобровь», над которым смеются школьники и сейчас!

— Если честно, то да, это кино подарило некоторое количество терминов и цитат. Фильм сделал определенный вклад в лексику современного российского человечества.

Артемий Троицкий считает, что сегодня такое кино не нужно зрителю — иная атмосфера. Согласны? В чём разница, что ушло за эти 20 лет? Чем это заменили?

— Не соглашусь с Артемием, такое кино нужно. По одной простой причине: его до сих пор смотрят, и досмотрели до дыр, причем разные поколения. Только сегодня я получил письмо от парня 1990-х годов рождения. Ему очень интересно понять, что было в тот момент, чем жили его родители, бабушки и дедушки, когда он еще писался в памперсы. Кстати, памперсы тоже тогда только появились. С кино всё очень просто. Если смотрят — значит актуально. А если говорить о таком подходе, о таком взгляде на жизнь, как в «ДМБ», я думаю, что он весьма востребован, просто у некоторых моих коллег не получается поймать ветер.

Ну, когда-то должны встать, появиться молодые с правильными парусами?

— Определенно у молодых когда-то должен встать, с этим я согласен. В смысле, парус встать. Кстати, я еще и сам не до конца старый режиссер, может, что-нибудь и сниму невзначай. Еще при советской власти молодым считался режиссер до 45 лет.

Фото: instagram (принадлежит Meta Platforms Inc. — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

А сейчас ко мне приходят люди лет пятидесяти, мои ровесники, со словами: «Мы только что окончили ВГИК, высшие режиссерские, институт имени монаха Бертольда Шварца, кинофакультет. Как нам дальше жить в кино? Мы молодые кинематографисты». Я говорю: «К земле привыкайте». Потому что молодым кинематографистом все же лучше быть в молодости. И потом ты сохраняешь подлинные ощущения молодого кинематографиста на более поздние сроки.

Исполнитель роли Тоцкого в вашем фильме «Даун Хаус» (Артемий Троицкий, признан иностранным агентом. — Прим. «НП») сравнил развал творческого союза Бондарчук — Охлобыстин — Троицкий со значком мерседеса: все в разные стороны разлетелись. Вы в этой конструкции как опора, на которой установлен значок?

— Артемий, безусловно, имеет право на свой взгляд. Более того, у него действительно свой взгляд. В этом фильме он участвовал в 5-10 съемочных днях, на площадке был с Бондарчуком и Охлобыстиным, тоже как молодой актер. И как актер он считает, что у него возник этот союз. Но на самом деле взаимодействия были более сложными. То, что видит актер, это самый кончик, самая верхушка айсберга. Например, если отвлечься от «Даун Хауса», представьте себе «Дембель» и что он значит со стороны актерского взгляда. Я сознательно набрал на «Дембель» молодых, никому не известных ребят. Практически на все роли, кроме генералов. И у этих людей был дебют в большом кинематографе. У Троицкого это тоже был дебют.

Фото: instagram (принадлежит Meta Platforms Inc. — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Вы поймите то время: в кино денег не было вообще. Ни государственных, ни таких, ни сяких. На киностудиях были склады в павильонах. Целина была. Руины. Руины пополам с целиной. И мне, например, чтобы сделать «Дембель», просто тупо нужны были деньги и в этом смысле единомышленники. И я договорился со своими друзьями: с Фаиной Балк и с Сережей Хотимским. Сережа был тогда сильно юн и смел. Сейчас он стал видным банкиром. Тогда ему лет 19-20 было. Фаина Львовна была нашим старшим товарищем. Я им сказал: вы деньги получите обратно с плюсом, и еще плюс — место в истории кинематографа. Но про место в истории еще было не окончательно понятно, а дружба между актёрами, художниками, немного вторична по отношению к решению творческих и производственных задач. И, возвращаясь к словам Артемия про знак мерседеса: лично я никогда не был привязан к какой-то одной группировке, а эти группы не были навязчиво привязаны ко мне. Народ растет, стареет, меняются направления. С годами и я с товарищами сходился, расходился, это естественный процесс. А то, что Тема разошелся с Федей и Ваней по идеологическим вопросам, ну, а чего бы не разойтись за 20 лет?

Вы общаетесь со своими актерами? Тот же Бондарчук, Охлобыстин? Есть ли еще планы пошалить?

— Если есть конкретные планы, сразу возникает второй вопрос, а фигли вы их тогда в жизнь не воплощаете? И с Федей, и с Ваней в кинематографе мы еще встречались на моей киноленте «Гена Бетон», там они составляли актерский дуэт. И так иногда пересекаемся. Но, естественно, у всех свои дела. Хотя, исходя из того, что мы живы, ничто не исключено.

Я пытался как-то поговорить с Охлобыстиным. Он даже не ответил ничего, прочитав запрос. Вы общаетесь? Чем он занят? Почему Иван сегодня не хочет говорить? Это у него пройдёт?

— Я не думаю, что Ваня ушел куда-то в себя. Я думаю, что если Ваню куда-то позвать, то он выйдет из себя. Вопрос, как обратиться. «Чужое, халява, взять-взять!» (цитата из «ДМБ». — Прим. «НП»). Раз — и Ваня появится.

С Фёдором Бондарчуком ещё поработали бы вместе? Были нереализованные идеи? Что можно было бы актуального изобразить?

— Мы с Федором уже сделали князя Мышкина. Это сложно переплюнуть по насыщенности. А так Федя очень добрый и талантливый человек, и я с удовольствием с ним поработаю. Да и с Ваней поработаю. И вообще, они мои друзья детства. Тут главное успеть пока все живы, и чтобы для них нашлась роль. Не в том смысле, что я такая сволочь, что для друзей роль не найду. Просто бывают разные фильмы, где нужны другие актеры — другого возраста или пола.

Второй раз представить себе Федора в вязаной шапочке и с отлетевшим взглядом не получается. Такое только раз бывает.

— А вы разделяйте самого человека и когда он в какой-то роли. Чем больше артист в роли отличается от себя в жизни, тем ему интереснее. Киноартист может быть и в противогазе, и в женском платье. Киноартист может быть и в вязаной шапочке, и в шапочке из фольги.

Сегодня из фольги востребованнее.

— У князя Мышкина практически такая и была! Мы предвидели.

Фото: instagram (принадлежит Meta Platforms Inc. — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Много сцен не вошло в известный вариант монтажа «Дембеля»? Что осталось за кадром?

— Я просто кое-что не успел снять — не укладывался в график. Во время монтажа сцены не выкидывал. Кстати, копии, которые болтаются в сети и появляются на ТВ, становятся короче. То какой-то мат подрежут телевизионщики, то какие-то не очень политкорректные моменты уберут. Но это не при авторском монтаже. Это уже потом добровольцы снова стали бороться за нравственность населения. У меня, кстати, лежат пленочные копии.

Цифруйте же.

— Пожалуй, надо все же перегнать их на видео. Ну, а тогда я сделал всё что хотел в фильме «ДМБ».

Вас удивляет, радует, огорчает, что цитаты из этих фильмов давно живут своей жизнью, и их постоянно используют в разнообразном контексте? Чего стоит «сказочный д*******» в исполнении Юозаса Будрайтиса!

— И «суслик» мой… Он, по-моему, тоже прочно вошел в обиход. Меня это бодрит. Контекст меня в данном случае особо не трясет, я же первоисточник (смеётся).

Не одёргивать если, так и до ереси можно докатиться!

— И пусть.

Например, в политическом контексте это мелькает часто. Тот же Будрайтис.

— У известности, народной любви (в хорошем и широком смысле) много граней. Тут «нравится — не нравится» не та категория. Скорее всё это взбадривает. Приятно, что люди помнят. И любят.

Кто из ваших актеров тех лет, интересно, состоялся? Увы, я давно не видел Анны Букловской в кино. Про Алексея Панина все уже устали новости коллекционировать.

— Например, Феодор Бондарчук неплохо состоялся. Охлобыстин состоялся. Но я с ними был знаком до «Даун Хауса». В «ДМБ» еще более рискованный был подбор актеров. Это была никому не известная генерация актеров, это была лотерея. Когда премьера «ДМБ» состоялась, они состоялись — конкретно в этот момент пространства и времени. Известность у них зашкаливала за все разумные и неразумные пределы. Я видел, как на них смотрели прохожие, и это был сложный психологический момент для молодых актеров, я видел, как на них смотрели другие актёры. На «Даун Хаус» это тоже распространилось. Те, кто состоялись, состоялись. У других же — воспоминания о светлом прошлом…

Фото: instagram (принадлежит Meta Platforms Inc. — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Каким мог бы быть фильм Романа Качанова про настоящее? Кого бы вы сделали главным героем? В нашей коронавирусной реальности герой есть вообще?

— «Герой нашего времени», практически по Лермонтову? Он, конечно, птенец «черного лебедя», а этот птенец может быть совершенно неожиданный. Вспоминаем гадкого утёнка, который ходил, а все на него плевали и пинали. А он раз — и вырос в лебедя. Но чёрного. И показал всем свою красоту и умение. Думаю, что у вот такого гадкого утёнка, человека вне социума или социумом пинаемого, поскольку сейчас идёт серьёзный слом — и психологический, и разный другой, будет возможность проявить себя и стать лебедем. Не факт, что он будет положительным героем, я просто вижу белый квадрат экрана. А герой, который в этом квадрате появится, — это гадкий утёнок, который становится изящной птицей.

А что тут первично: необходимость осознать, что нужно увидеть этого чёрного утёнка, пока не поздно, или его нужно показывать, потому что его уже требуют показать?

— Надо показать. Показательство такое должно отталкиваться от реальности. Мы в удивительное время живём. И не первый раз — много удивительных времен пережили. Я очень благодарен за это судьбе! Как говорил Эдуард Лимонов, «будет весело и страшно». Мне всё это очень нравится. Разумеется, чисто с художественной точки зрения. Боюсь, что в бытовом отношении дальше могут быть всякие напряги…

Фото: instagram (принадлежит Meta Platforms Inc. — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Вам лично принудительный домашний арест полюбился? Троицкий говорит, что он бы в своём просидел всю жизнь.

— Не знаю, сколько бы я просидел… Какой-то промежуток времени я дома посидел. Сказал детям никуда не ходить. Курьеров вызывал. Но я всё же выхожу из дома. Надо же с товарищами повидаться, пройтись. И я вижу точки, где я могу быть инфицирован. Ловишь себя на этих мыслях в такси, в лифте, когда проходишь мимо какого-то человека. И говоришь себе: а нахрена я месяц предохранялся, если я сейчас возьму и всё это порушу? Всё очень неоднозначно с этими посиделками. У многих возникнет желание вообще не выходить. Но это их выбор. Будет ли польза от этого опыта, зависит от каждого конкретного человека. Встряхнуло нормально, продолжает встряхивать. И ещё потрясёт. У меня жгучее пожелание ко всем товарищам: надо жить, ребята! А надо ли для этого дома сидеть, маски надевать или, наоборот, бросаться на опасность, глубоко вдыхать вирусный воздух и стремительно приобретать иммунитет — выбор каждого. Но пережить надо. Надо остаться живыми. Дальше будет веселее. Нельзя пропускать.

Киноиндустрия вряд ли выживет полностью из-за запрета на работу. И создатели, и прокатчики. Кто не выживет после месяца простоя? А после двух?

— Киноиндустрия будет последней, что остановится. Встанут поезда, упадут самолеты, утонут пароходы. Кино и всякий шоу-бизнес будут работать. Это проверено временем. Зрелища и отдушина нужны людям иногда больше, чем хлеб. Кто не сможет перепрыгнуть через трудности? Да, вероятно, такие будут. Главное, чтобы ты сам и твои друзья не присоединились к этому коллективу.

Вам нравятся новые фильмы про войну? Почему у нас вообще тема войны так важна в современной пропаганде?

— Вопрос шире. Раньше было два домашних праздника. Новый год и День Победы. У меня отец был на войне, дедушка, бабушка… Это был домашний праздник, как Новый год. Была какая-то официальная часть. Директор фабрики вышел, сказал несколько слов, а дальше домашнее событие. Понятно, что по мере ухода этих людей это стало всё трансформироваться. В официальную часть стало уходить всё больше — так, что от домашней части ничего не осталось почти. Я не беру случай просто набухаться, это можно сделать и без повода… С кино про войну то же самое. Те офицеры, сержанты и солдаты, которые вернулись с войны и работали в кинопроизводстве, это прошли сами. Была внутренняя история. Дальше их не стало, и вся эта история перешла в сферу пропаганды. Я не был бы столь однозначен в оценках, но в основном осталась только официальная часть. Только то, что положено рассказывать на уроке истории, после которого школьники выйдут и всё на хер забудут.

Фото: instagram (принадлежит Meta Platforms Inc. — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Но это не значит, что не осталось хороших старых фильмов. «Летят журавли», «Судьба человека», «Баллада о солдате», «Жаворонок», «Они сражались за Родину» — это всё осталось. При нынешнем развитии технологий ты можешь просто ткнуть в сети пару кнопок и посмотреть любой из этих фильмов. Пусть снимается примитив сегодня, но старое есть в доступе.

На то, чтобы примитив отсекать, нужен навык, запрос изнутри…

— В среднесрочной и долгосрочной перспективе в сфере искусства даже такие перегибы на местах, как сейчас с кино о войне, не имеют большого значения. И это пройдёт. Время всё рассудит. Причём не какое-то гигантское время, а 2-3 года туда-сюда. То, что должно быть забыто из этих фильмов, забывается, халтура остаётся халтурой. Все это видят, понимают. А если не понимают, то у многих на уровне подсознания происходит осознание фальши. Если не сразу, то через небольшое время. Классика же остается.

Риска, что изгадят память пропагандой, нет?

— Засрут память? Это эмоциональная реакция, хоть и понятная. Но прекрасное свойство эмоциональных реакций любых, что их убирает время. Эмоции убирает время. В конкретной точке времени засрать историю можно, но для дальнейшего течения дней это значения не имеет.

Так и про будущее думают. В Конституцию вписывают «историческую правду», которую будут защищать.

— Если что-то так легко можно записать в такой текст, как Конституция, значит, точно так же легко это потом и убирается.

Сегодня память о войне — она про «можем повторить» или про «больше никогда»? Или про то что в Орле водолазы прошли по дну Оки с портретами ветеранов?

— Люди стараются как-то соответствовать моменту. А получается всё хуже и хуже. Конечно, много глупости. А куда деваться в такой ситуации, когда реальных ветеранов практически нет? В реальности всё происходило очень давно, три поколения уже сменилось, столько событий произошло.

Фото: instagram (принадлежит Meta Platforms Inc. — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Начали разговор с «Дня космонавтики» — закончим космосом, причём изначальным. Как бы вы сейчас оценили свой опыт участия в создании культового мультика «Тайна Третьей планеты»? Как это было вообще, почему именно ушан-подросток достался вам?

— Космос — наше всё! Подростка-ушана мне доверили, потому что у него одна реплика. Я и сейчас не очень люблю много озвучивать. Например, в «ДМБ» я себя переозвучил другим актером.