Документалист Виталий Манский (иноагент): «Мы вступили в эру новой инквизиции»

Виталий Всеволодович, во-первых, поздравляю вас с призом за лучшую режиссуру амстердамского фестиваля документальных фильмов IDFA за ленту «Горбачев. Рай»! Но обыватель, далёкий от документального кино, плохо понимает, что такое IDFA. Давайте попробуем это объяснить через вашу личную оценку этого решения жюри.

— Действительно, документальное кино находится в некой отдельной индустриальной плоскости. Понятно, что зритель не обязан, да и не может знать все нюансы. Но по факту в документальном кино, как и в игровом, есть свои главные фестивали. Есть фестивали второго, третьего ряда, есть маленькие фестивали. Амстердам, IDFA, сегодня, безусловно, главный фестиваль в мире документального кино. Это в том числе обусловлено тем, что он показывает исключительно мировые премьеры. Как большие мировые кинорежиссёры придерживают свои премьеры до отбора Каннского фестиваля, так и документальные продюсеры и дистрибьюторы стараются попасть в любую программу фестиваля в Амстердаме. Сейчас на IDFA в главном конкурсе стало три приза, а раньше он был очень строг и скуп на призы: был один приз на всю программу. Российское кино за всю историю фестиваля, а это 34 года, до сегодняшнего дня только трижды получало награду на главном конкурсе. Очень-очень давно Марина Голдовская с фильмом «Власть Соловецкая» (1988), затем был Виктор Косаковский с фильмом «Беловы» (1993), потом мы получали за фильм «Дикий, дикий пляж. Жар нежных» (2006) Александра Расторгуева, который в Питере и учился. Видите, есть с Питером какая-то связь… Мы там с Сусанной Баранжиевой были соавторами (Баранжиева и Манский — авторы сценария. — Прим. «НП»). И теперь четвёртый раз — картина «Горбачёв. Рай».

Интересны ваши личные ощущения. Получается, что вы приберегли свой новый фильм для главного фестиваля документального кино. И получили приз…

— Я его не приберёг для IDFA. Просто так случилось, что фильм вышел именно в этот период по многим обстоятельствам. Он вообще должен был быть либо раньше, либо позже. Но обстоятельства пандемии в какой-то момент остановили съёмочный процесс, и мы перешли в монтажный… И оказались в сроках IDFA. Но я не буду кокетничать, надеясь, что ваши читатели доверятся моей оценке. Фильмы-портреты, вообще говоря, являются украшением конкурсных программ фестивалей, но почти никогда не являются призёрами. Фильмы-портреты — очень востребованная индустриальная позиция. Ими часто открываются знаковые фестивали, потому что они собирают аудиторию, привлекают внимание. И когда мы предложили IDFA эту картину и получили предложение в конкурс, это уже было некоторым удивлением для нас. Мы думали о каком-то спецпоказе…

Честно, положа руку на сердце, я абсолютно не предполагал такой оценки. А я тёртый калач в этих вопросах. Фестивальное пространство знаю неплохо, сам бесконечно сижу в жюри различных международных фестивалей. Я не рассчитывал на приз, мы не закладывались на это. Это правда. В этом смысле для фестиваля это поступок. Если посмотреть конкурс, или призы, то это фильмы, которые, как правило, снимаются либо в каких-то очень горячих точках, или много лет, это картины, где победа режиссёра сопряжена с человеческим подвигом, гражданским… В этом конкурсе такие картины были на очень высоком уровне.

9 и 10 декабря фильм покажут в Санкт-Петербурге в рамках спецпоказов вашего фестиваля ArtDocFest. Вы давно знакомы с Горбачёвым? Как вы начали общаться?

— Это было довольно давно. Он уже был экс-президентом СССР. Кажется, это был 1998 год. Понятно, что я где-то наблюдал за ним со стороны и ранее, не будучи представленным. Но тогда я уже работал на телеканале «Россия», я раздавал заказы на документальные фильмы, руководил службой документального кино. Десяткам, а то и сотням режиссёров и студий мы заказывали фильмы для телеканала. У меня была возможность, используя служебное положение, и самому снять какой-то фильм. И я тогда подумал, что было бы интересно сделать фильм о Горбачёве, к которому я всегда относился очень положительно. Тогда я попросил аудиенции. Пришёл, познакомился, предложил сделать фильм. Горбачёв мне сказал, что он не возражает, но удивлён самим фактом предложения, потому что, насколько он знает, его фамилия находится в стоп-листе госканалов. «Поэтому, чтобы продолжить разговор предметно, я бы хотел, чтобы это предложение подтвердил генеральный директор телеканала», — сказал он мне.

Вот что значит генсек!

— Да. Я вернулся на канал, поговорил с гендиректором, объяснил ситуацию. Он тоже взял тайм-аут. Видимо, с кем-то консультировался. В итоге гендиректор поехал к Горбачёву вместе со мной, подтвердил. И после этого мы приступили к съёмкам. И 20 лет назад получился фильм, который назывался «Горбачёв после империи». Его показал телеканал. И ещё стран двадцать его показали.

И тогда во время съёмок у нас завязались какие-то доверительные отношения. Нельзя сказать о дружбе, всё-таки мы люди разного калибра, но теплота отношений видна в каком-то смысле из того первого фильма. В дальнейшем мы не раз встречались на разных событиях. Он всегда потом приглашал на свои дни рождения, и в фонд я приезжал. Общались. И, честно говоря, я не думал, что вернусь к съёмкам фильма о нём вновь…

Издалека может показаться, что это продолжение, «часть 2».

— Нет. Это совершенно не вторая часть. Здесь сработал ряд факторов. Один из них — прежде всего тот, что Михаил Сергеевич оказался долгожителем, что он дожил до своего возраста в здравом уме, в более-менее здоровом состоянии, насколько позволяет столь почтенный возраст. Конечно же, следующий фактор — та Россия, в которой мы все сегодня живём. Нынешнее состояние Россия делает Горбачёва в моих глазах (а я хотел бы, чтобы и в глазах других, кто увидит фильм) ещё более выдающимся человеком. Реальность делает Горбачёва очевидным примером для нынешней российской власти. И не только российской, постсоветской власти, я уж не говорю про все наши таджикские и туркменские ССР, но и Белоруссию…

Что для вас является главным отличием Горбачёва от нынешней власти?

— Практически вынуты из нашей памяти обстоятельства, при которых Горбачёв покинул свой пост. Будучи президентом СССР, у которого в руках ядерная кнопка, все силовые структуры, КГБ, МВД и так далее, он понимает, что три республики — Россия, Украина и Белоруссия — подписали, в общем-то, на тот момент противозаконный пакт о создании межгосударственного союза, СНГ. Ни один из этих президентов при этом не обладал никакими силовыми блоками, кроме охраны, которая, между прочим, тогда тоже являлась частью КГБ СССР. И Горбачёв, в принципе, не скажу легко, но мог бы, желая сохранить свою власть, начать войну. Войну с этими политиками, с этим трендом. Безусловно, это бы вывело людей на улицы, безусловно, привело бы к немалым жертвам и, возможно, это сохранило бы его персональную власть. Он абсолютно не стал этого делать. Он объявил о сложении с себя полномочий президента СССР.

Фанат имперского духа и актуального прочтения термина «патриотизм» вам скажет, что это предательство и слабость.

— Да, скажет. И здесь мы вступим в принципиальные противоречия мировоззрений. Я глубоко убеждён, что развал СССР было одним из самых прогрессивных событий XX века.

Сегодня каждый второй россиянин считает, что лучше бы перестройки вовсе не было. 47% хотят назад, в начало 1980-х. Понимаете людей?

— Понимаю. Прежде всего, люди сегодня находятся в мощнейшей идеологической обработке. Я хочу привести известный пример. Ветераны войны, дожившие до сегодняшних дней, говорят, что война была лучшими годами в жизни. При этом именно эти лучшие годы унесли жизни 28 миллионов граждан Советского Союза и ещё десяток миллионов граждан других государств. И то, что они остались живы, — чудо и случайность. Мы вспоминаем советские годы с нежностью, потому что в пионерском лагере, куда нас сдавали родители, мы встречали свою первую любовь, встречали первые зори взрослой жизни где-то на лужайке, и в нашей памяти мы абсолютно идеализируем это время. Эталонный метр, спрятанный в музей. Мы вымыли совершенно весь негатив, который был реально связан с той жизнью. С той заданностью, безвариантностью жизни человека в советской системе, когда решал не ты, а за тебя. Ты просто не задавался этими вопросами, они изначально были вне твоей повестки.

Я не про меньшинство, для которого важна свобода и гражданские права. Обращусь к большинству, которое ностальгирует по СССР. Помните, сколько лет вы стояли в очереди на получение квартиры стандартной планировки? А очереди на автомобиль дождались? Сколько стояли в очереди на покупку двухкамерного холодильника? Кто-нибудь из родственников был в туристической поездке хотя бы в Болгарии? И так далее. А с какой лёгкостью россияне, которые любят формат «всё включено», летают в Турцию, страну НАТО? Когда люди ностальгируют по прошлому, они, возможно, и хотят вернуть обстоятельства того прошлого, но они ни в коем случае не хотят отказаться от того, что они приобрели в настоящем.

И ещё очень важным доказательным элементом конфликта прошлого и настоящего является то, что установленная советской властью Берлинская стена пересекалась исключительно в сторону ФРГ. ГДР при этом был заоблачный рай для советского человека. И оттуда люди бежали, рискуя погибнуть. Сколько людей были застрелены в спину в попытке перебега, перелёта, перекопа через эту стену в сторону дикого Запада с его чистоганом и всем арсеналом из советской пропаганды! Никто не пытался пересечь границу в обратную сторону. Более того, как Советский Союз менял хулиганов на Луисов Корваланов. Когда председателя компартии Чили Брежнев лично вырывал из лап Пиночета, дал ему райскую жизнь в Москве с ЦКовской квартирой и спецпайком, сколько потом Корвалан просидел в Москве этой? Сейчас об этом нужно говорить публично. Но эта тема изъята из публичного идеологического обихода. Более того, госмашина сегодня чётко артикулирует: крах СССР — крупнейшая геополитическая катастрофа, а падение Берлинской стены — ущемление внешнеполитических интересов СССР и России, «предательство». Призывают к ответу «виновных в содеянном». Близко к тексту цитирую. И это картины того же канала, где я когда-то делал фильм о Горбачёве. Недавно в прайм-тайм был показан фильм Кондрашова «Стена» с такими посылами.

Фото: Facebook (принадлежит Meta Platforms Inc., — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

То есть известные попытки реконструкции неизбежны. Части Украины 2014, Минск 2020, который опирается теперь только на Кремль, — это не финал?

— Нынешняя власть, в принципе, пытается воссоздать теперь уже не Советский Союз, а Российскую Империю. Главная идеологема современной власти — воссоздание «двухполярного мира». Это как минимум две противостоящие друг другу военные доктрины, «Мюнхенская речь» («Новый проспект» ранее говорил в том числе и об этом с директором Московского центра Карнеги Дмитрием Трениным. — Прим. «НП») et cetera. Когда об этом идёт речь, власть скромно умалчивает, а обыватель не задумывается, что одинаковые системы противостоять друг другу не могут. Должно быть «чёрное», «белое», «добро», «зло». Тогда российская новая доктрина — это что? Если мир уже взял на себя функции некой глобальной демократии. Я имею в виду старую Европу, Америку, Канаду. Что можно противопоставить демократии? Ещё большую демократию? Россия на ещё большую демократию не тянет. Автократию?

Империю, где есть доминирующие, а есть послушные.

— В таком случае готовы ли люди, бог с ним для себя, для своих детей оставлять наследство в виде жизни в таком обществе?

Сложно винить людей за отсутствие дум про завтра, когда они пытаются выживать здесь и сейчас.

— К сожалению. Автократию всегда нужно поддерживать внутренним и внешним подавлением, а такое подавление всегда требует пушечного мяса. Вот если общество, которое голосует за нынешнюю власть, готово к тому, чтобы их дети превратились в пушечное мясо, welcome.

У вас эти простые, но многими забытые конструкции очень конкретно выходят. Вы говорили об этом с Михаилом Сергеевичем для фильма «Горбачёв. Рай»?

— Да.

Почему «Рай»? В какую сторону смотреть?

— Картина во многом неполитическая — поэтически-лирическая. Поэтому я использую рай как образ, настроение, ощущение. Я его не конкретизирую ничем: ни схожестью с именем Раиса, хотя тут не стану отнекиваться… Рай — слово, которое мне важно в заглавии картины как настроение. Когда мы говорим «рай», мы всегда понимаем, что есть ад. Тем более что огромная армия россиян, людей, которым Горбачёв пытался дать шанс, его проклинают и предрекают ему именно ад. А я говорю: Горбачёв, рай.

Намеренное противопоставлению мейнстриму?

— Ну да…

Вы понимаете сегодня Горбачёва, который перманентно оправдывает Путина? В последние годы была серия таких его комментариев по международной политике Кремля.

Путин и Горбачёв в 2001 году. Фото: kremlin.ru

— А я никогда, ни разу не произнёс такого утверждения, что Горбачёв идеален, что Горбачёв всегда прав, что он не совершал никаких ошибок и далее по списку. Конечно, он в очень многих вещах заблуждался, ошибался, принимал неверные решения. Об этом мы тоже говорим в картине.

Вы уже напомнили, как Горбачёв отдал власть. Фильм выходит в 20-летний юбилей власти Путина. Горбачёв, для сравнения, правил втрое меньше. Путин как Горбачёв уйти не может?

— Думаю, что он будет отстреливаться до последнего. Из табельного оружия. Мне это очевидно.

Будь у вас возможность сегодня документировать перемещения Путина по Кремлю с его «человеческими ужимками», как в фильме «Свидетели Путина», вы бы сделали это?

— Нет. Сейчас нет. Точно абсолютно. Но я не исключаю, что при каких-то обстоятельствах я мог бы вернуться к Путину. Тут прежде всего должно быть его встречное желание. Не думаю, что если история совершит какой-то кульбит и Путин окажется в роли Милошевича (президент Сербии в 1989—1997 годах, президент Югославии в 1997—2000 годах, умер в камере в Гааге во время судебного процесса над ним в 2006 году в возрасте 64 лет. — Прим. «НП»), я стану приходить с камерой к человеку, который не имеет возможности мне отказать. Я всегда работаю на взаимном согласии с героем. Кто знает? Мы, правда, не знаем, как будут развиваться события дальше.

И тут в контексте надо сказать про Белоруссию. Незадолго до августовских выборов я разговаривал со своим приятелем, крупным оппозиционным деятелем в Белоруссии. Я спрашивал, какие там настроения. И он мне сказал: «Всё-таки лето… Наверное, сможем разбить лагерь на площади. Может быть, продержимся неделю…» То есть человек, который всю жизнь занимается оппозиционной деятельностью у себя в стране, не предполагал, что простые люди, совершенно не вовлечённые в политику, скажут чёткое «нет» Лукашенко. Более того, за свой голос потом выйдут ведомые не политиками, а по порыву сердца и не будут уходить с улиц месяцами, отстаивая своё решение.

Вы это к тому, что ничего нельзя прогнозировать и в России?

— Я о том, что политики в лучшем случае встраиваются в течение жизни.

Вы считаете, что Путин не вожак, а ведомый?

— Нет. Путин очень чётко, очень целенаправленно и последовательно работает на уничтожение интеллектуального потенциала населения России. На подавление воли, на создание такого абсолютно безвольного пространства.

Виталий Манский слева от Путина. Фото: скриншот 20.kremlin.ru

И как вы это объясняете? Это преднамеренный садизм?

— Это не садизм… Любой офицер так поступает со своими подчинёнными военнослужащими. Если военнослужащий начинает включать рациональное, он перестаёт быть военнослужащим. Солдат не должен ни о чём рационально думать, он должен просто выполнять приказ. Если бы солдаты армии Жукова рационально думали, зачем они берут бессмысленные высоты, на взятие которых кладут десятки тысяч жизней, они бы эти высоты не брали. И если бы они не брали эти высоты, мы, к сожалению, не смогли бы победить фашизм. Палка о двух концах. В Китае нет в принципе определения «гражданские свободы» и «уважение к личности», но именно это обстоятельство позволило Китаю за 76 дней локализовать коронавирус. Я просто видел документальные фильмы об этом процессе, они уже вышли. Они реально устроили там концлагеря. Там, где находили хотя бы одного заражённого, людей поражали в правах.

И нам это тоже знакомо (на старте карантинных ограничений в России 2020 года законность таких ограничений ставилась под сомнение юристами-профессионалами, в том числе на страницах «Нового проспекта». — Прим. «НП»)…

— А в Швеции, в демократическом государстве, где уважают права человека, всё продолжало работать, все продолжали общаться. И мы видим печальные результаты… Вещь неоднозначная. И, возвращаясь к Путину: он борется за свою идеологему, он так борется за свою власть — путём абсолютного подавления личности.

В этом смысле интересна ваша оценка одного из его политических отцов, про которого не принято говорить. Анатолий Чубайс, на ваш взгляд, осознано тянул Путина на самый верх? Он понимал, что это за человек? Возможно, вы что-то знаете об этом?

— Конечно, я что-то знаю, но в этом случае я бы опирался больше на свои ощущения. Путина создавали как подчинённого кризис-менеджера. Подчинённого тем, кто его создал.

Именно такого Путина вы снимали в начале 2000 года?

— В том числе. Но Путин, будучи офицером КГБ, сумел быстро обыграть своих создателей.

Заметьте, Чубайса не трогает все 20 лет.

— Не трогает, да…

Это о многом говорит.

— Да. С одной стороны, это говорит о многом. Но, с другой стороны, сколько унижений Анатолий Борисович пережил во имя сохранения своей свободы… Даже не свободы, я бы не назвал Чубайса свободным — он не может себе даже позволить сняться в фильме о своём друге Борисе Немцове…

Пока мы с Вами говорили, Путин снял Чубайса с должности главы «Роснано» — того самого «Роснано», которым «отец приватизации» руководил с момента создания в 2011 году. Как Вы думаете, мы наблюдаем пересаживание на новую синекуру или окончательное расставание?

— Расставание уже прошло, а это его оформление.

Не могу не спросить про Украину автора фильма «Родные» (2016). Путь замирения большого брата, который избрал Зеленский, это мудрый путь или тупик?

— Мне кажется, что это некоторая политическая наивность Зеленского, неопытность. Он посчитал себя более хитрым, нежели Меркель и другие европейские политики, которым потребовались годы, чтобы понять, что классическими переговорными процессами с Москвой разговаривать бессмысленно. Зеленский как Трамп, который тоже делал очень много внешнеполитических акций, полагаясь на какие-то свои супервозможности. Все американские президенты не могли преодолеть кризис отношений с Северной Кореей, а Трамп решил, что ему будет достаточно личной встречи с Кимом, и он с помощью своей магии, своего телевизионного образа заставит Кима отказаться от своего представления о мироздании и пойти на уступки США. Этого не только не случилось, это ещё и внутри Северной Кореи подняло очки лидера. В Северной Корее это подавалось как «к нам на поклон приползли Соединенные Штаты и были посланы к чёртовой матери, мы не стали с ними разговаривать». И рейтинг Кима, и так упирающийся в потолок небес, взлетел запредельно.

И здесь приблизительно то же самое… Не хочу ничего дурного сказать о Зеленском, но во всём нужен опыт, а это неопытность. Даже в приготовлении яичницы нужен опыт. Во всём. Иначе, разбивая яйцо, ты разобьёшь и желток. Надо знать, с какой силой бить по скорлупе. А это к тому же чуть сложнее, чем яичница.

То есть при Зеленском решение вопросов войны, о которых он говорил, осталось в тумане?

— (Пауза.) По крайней мере, там люди сами выбирают, сами отвечают за вектор своего развития, за свой выбор. Это в любом случае лучше.

Насколько верит Москве Прибалтика? Вы живёте в Риге — самом русском и консервативном русском городе Прибалтики.

— Если очень грубо, то подавляюще большинство неграждан Латвийской республики, обладающих паспортом негражданина, и при этом российским паспортом, конечно, являются путинским электоратом, что, собственно, и подтверждается на всех электоральных циклах. И за «обнуление» проголосовало 90% (92,7% по данным посольства РФ в Латвии. — Прим. «НП»). На выборах 2018 года в Латвии за Путина проголосовало больше, чем в Чечне (91,44% в Чечне и 94,88% избирателей в Латвии. — Прим. «НП»). Но это сужающееся пространство. Это люди старшего возраста, пенсионеры.

А вот что касается русскоязычных, в том числе граждан Латвии, то я был бы здесь осторожнее и точно бы не использовал термин «подавляющая», но существенная часть этих людей симпатизирует России. Но России не реальной: многие из них не были в России десятилетиями, а кто-то и никогда. Это мой личный опыт общения. И у них есть представление о телевизионной России. И вот эту телевизионную Россию они принимают, ей верят, ей симпатизируют. Не стану утверждать, что они выйдут на встречу танковой колонне с хлебом-солью, не стану обижать людей, но думаю, что с оружием в руках они тоже сопротивляться не выйдут этой танковой колонне. Но их процентно не так много. Да, Латвия — очень русское государство. 40%, но всё-таки не большинство.

Фото: Facebook (принадлежит Meta Platforms Inc., — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

То есть пропаганда Кремля работает успешно?

— Да… Это не только прямая пропаганда в лице Russia Today, Киселёва, Соловьёва. Это работает и опосредованно, когда, например, люди в Латвии смотрят по Первому каналу программу «Голос», они видят огромную богатую студию, они видят богатство этого продакшена. Там не говорят о политике. Но, переключая каналы на местные праймовые шоу, зритель не видит такого великолепия. При этом он не задумывается, что вся Латвия — это даже не северо-западный район Москвы, а район метро «Аэропорт». Рига — 700 тыс. человек, вся Латвия — меньше двух миллионов. И в Латвии нет углеводородов. Люди живут за счет внутренних налогов, портов, которые сейчас не загружены. Это сложная аналитика. В картинке же просто: там богаче, тут беднее. Значит, там лучше, здесь хуже.

Нашему человеку необходим фейерверк?

— Да. Кстати сказать, в Латвии каждый раз голосуют, проводить ли фейерверк и сколько залпов делать, потому что это деньги налогоплательщиков. Мэрия согласовывает свои траты с горожанами. Процессы прозрачные. Участие горожанина в жизни города очевидно. Даже я, который живёт в Латвии 5 лет, внёс изменения в один из законов.

Иностранное вмешательство!

— Я когда приехал, стал сразу платить налоги, в том числе медицинский налог, но не мог получить обслуживание семейного врача. Был такой закон, что люди, обладающие временным видом на жительство, не получают государственную медицинскую помощь. Я указал на противоречие: я плачу налог за помощь, которую не получаю. Мне сказали, что нужно обратиться в Сейм, чтобы пересмотреть этот закон. Я решил, что меня просто посылают. «Нет-нет, обратитесь», — сказали мне. Я обратился в Сейм. Там вопрос рассмотрели и для всех людей с временным видом на жительство, кто платит налоги, ввели государственное медицинское обслуживание. Возможно, это покажется фантастикой, но тем не менее.

Оказывается, думают уезжать из России не только молодые. Трибун Михаил Борзыкин вот тоже не видит просветительских перспектив. Это грустная история или наоборот?

— Это очень индивидуальный вопрос. Глубоко убеждён, что есть люди, которые не смогут уехать из России никогда, ни при каких обстоятельствах. А если уедут, то никакая свободная цивилизованная жизнь не будет им усладой. Без подпитки Родиной люди увядают. Это не оптимизм, это пессимизм. Мы знаем, что после революции 1917 года были люди, кого уже сделали поражёнными в правах, переселили в коммуналки, которые, абсолютно всё понимая, тем не менее не уезжали. Не впрыгивали даже в последний пароход. И затем они первыми отправлялись в топки. Первыми. Человеческое существо — очень сложный организм. Несчитываемый…

Фото: Facebook (принадлежит Meta Platforms Inc., — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

В следующем году 30 лет ГКЧП. Среди молодых встречал многократно точку зрения, что если бы ГКЧП победил, то такой лютой несправедливости, такого количества людских трагедий, которые реально случились в 1990-е, не было бы. У вас есть что ответить молодым?

— Откуда молодые знают про девяностые?

Росли тогда.

— Это уже не молодые, это уже люди за тридцать, взрослые люди. А молодыми я называю тех, кто сейчас получил избирательное право, кто родился в 2002 году. И вот про них говорить корректнее. Вот они родились при той власти, которая уже обладала всем инструментарием обработки их сознания. Я говорю опосредованно, но я помню свой спор с одним кубинцем — продвинутым кубинцем. Спорили о далай-ламе. Он мне говорил, что Далай-лама — террорист, сепаратист и так далее. Я с ним спорил минут десять, потом очнулся. Говорю ему: «Скажи пожалуйста, а ты про далай-ламу откуда знаешь? Ты был в Индии?» «Нет», — говорит. «Ты был в Китае?», — спрашиваю. «Нет». «Ты за границей был?», — уточняю. «Нет». Вопрос исчерпан. На Кубе два госканала. Один работает до трёх, другой — с часу. И всё. И вот он знает, что далай-лама — террорист.

Религиозные войны в будущем неизбежны, на ваш взгляд?

— Они происходят локально, как мы знаем. Но я считаю, что слово материально. И если я сейчас свои опасения сформулирую, я их приближу. А я бы хотел это всё отдалять и от себя, и от всех живущих на Земле.

Возвращаясь к нашим традициям в виде юбилеев: помните, как начинался ваш 1991 год?

— Прекрасно помню. На старте 1991 года раздался звонок из Питера. На другом конце был Алексей Герман, который где-то посмотрел мой фильм. Он ему показался очень интересным. Не хочу ли я к нему приехать, снять какое-нибудь игровое кино? Я, совершенно не желая снимать игровое кино, поскольку Герман для меня был как Господь Бог, всё бросил и поехал. Герман открыл передо мной сценарный портфель своей студии. Я читал неделю его сценарии, выбрал один, начал снимать на его объединении на «Ленфильме». Весь год прожил в Ленинграде. Путч встретил в Ленинграде. Путч мне помог не сбиться с пути. Картина была очень дорогая. Я успел снять только финальный эпизод картины. Когда развалился Союз, прекратилось финансирование, картина была просто закрыта. Естественно, этот фильм назывался «Еврейское счастье». (Смеется.) Не все юмор поймут? Ну и хорошо. Но кто-то же поймёт. (Улыбается.)

Прямо сейчас ещё один юбилей, который тоже с вами связан, — 20 лет группе «Тату» (в 2004 году Виталий Манский был режиссёром и продюсером телепроекта «t.A.T.u в Поднебесной», перед этим вышел его фильм «Анатомия «Тату». — Прим. «НП»). Но сегодня такое представить невозможно. Что с нами произошло за эти годы?

— Это долгий разговор… Могу сказать про «Тату». Такой проект сегодня действительно был бы невозможен. Не только в России, кстати. Его бы просто не пропустили. Сейчас идёт пересмотр всех этических, межрасовых, межполовых, межвозрастных отношений. В каком-то смысле мы вступили в эру новой инквизиции. Нельзя сказать, что всё, что происходит, я оцениваю негативно. Но можно сказать, что многие элементы этих акций я воспринимаю с большой настороженностью. Когда обвинения человека в недоказанном насилии, или даже не насилии, а каком-то словесном харрасменте, приводят к слому его карьеры, другим весьма существенным последствиям… Кейс Кевина Спейси хотел привести в качестве примера. Убили его героя в сценарии фильма. Невозможное действие. Потом выясняется, что это был навет.

Фото: Facebook (принадлежит Meta Platforms Inc., — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

«Артдокфест» — самоокупаемый проект сегодня? У вас какая схема выживания?

— Фестиваль не столько самоокупаемый, сколько абсолютно независимый. Он не имеет никакого финансирования от Российской Федерации кроме небольшого многолетнего гранта фонда Михаила Прохорова. Вся деятельность организации осуществляется за счёт поступлений от продажи билетов, от деятельности платформы Artdoc.media (там предлагается платный просмотр около 200 фильмов) и за счёт, в том числе, волонтёрской работы дирекции фестиваля.

При этом в фестивальном архиве у вас доступны и бесплатные фильмы.

— Да, полторы тысячи бесплатных фильмов, двести платных. Но у нас есть там кнопка «поддержать проект». Деньги, которые так поступают, а это откровенно небольшие притоки, тоже идут на фестиваль.

Как динамику этих важных для бизнеса процессов изменил 2020 год? Книгоиздатели фиксируют рост прибылей от онлайн-продаж.

— Колоссально вырос трафик просмотра бесплатных фильмов в этом году. Когда ввели первый локдаун, увеличение было в 15-20 раз. Сейчас эта ситуация выровнялась, но в целом раза в три больше, чем за те же периоды позапрошлого года. А вот по платным фильмам я бы не сказал, что произошло заметное увеличение. Но у нас сравнительно небольшая коллекция платных фильмов.

Если кинотеатры не вернутся в былых объёмах, придётся расширять список платных фильмов?

— Я считаю, что нужно сохранять кинопремьерность именно в кинопрокате, чтобы кино сохранялось как вид искусства, чтобы зритель, способный воспринимать фильмы по максимуму, имел такую возможность. Я с осторожностью говорю о переносе всего кино в интернет, особенно, когда речь идет о мобильных устройствах. Я бы сказал, что это всё-таки не просмотр фильма, а ознакомление. Это разные процессы.

Фото: Facebook (принадлежит Meta Platforms Inc., — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Беларусь. Книгоиздатель Борис Пастернак, который застрял в Минске, рассказал нам, что литературный дневник событий в Минске и других городах Белоруссии 2020 года пишется. Автора, правда, пока не назвал. В документалистике что происходит в этом смысле? Фильмы снимаются?

— Конечно. Документация идёт. Кстати, сейчас в Белоруссии сформировалась крепкая группа талантливых ребят-документалистов. Мы держим связь. На «Артдокфесте» мы подготовили программу «Жыве, Беларусь». Это фильмы — предвестники событий 2020 года, фильмы о дыхании Белоруссии накануне выборов. Так как все дни фестиваля перенесены на апрель 2021 года, мы сейчас показывать это не можем, но появляются и новые картины. Я держу связь с авторами, рука на пульсе. Сейчас монтирует картину о событиях в Белоруссии Сергей Лозница, но он делает это дистанционно, не въезжая в страну, а белорусские режиссёры работают на месте.

Фото: Facebook (принадлежит Meta Platforms Inc., — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Вы случайно встретились со Светланой Тихановской. Вы с оптимизмом смотрите на исход того, что мы наблюдаем в Белоруссии? Где дедлайн, когда оптимизм угасает?

— Я буквально вчера проехал всю Беларусь насквозь на машине. Меня огорчило то, что я видел, с кем я разговаривал. С одной стороны, есть такое ощущение заморозки… Но с другой стороны, Беларусь уже победила. Даже если она проиграла в этой точке, она победила. Мгновение свободы невозможно уничтожить в памяти человека, оно будет жить дальше. Беларусь уже была свободной — пусть одно мгновение, в вечер после выборов, но она была свободной, в отличие от России.

Николай Нелюбин специально для «Нового проспекта»