Вроде Мавроди. Как гособоронзаказ стал похож на "МММ"

Фото: Лев Годованник

Как можно возмущаться финансированием оборонных заказов, если они теперь до 90% авансируются?

— Звучит странно, да. Но это про подрядчиков первого уровня, субподрядчикам достается меньше. Впрочем, не в этом дело. Формирование цены в гособоронзаказе происходит по фактическим затратам, что часто перечеркивает пользу от аванса. Как подрядчику второго уровня, нам авансируют 50% цены контракта, и это звучит неплохо. Но когда контракт исполняется, мы выходим на фиксированную цену, которая складывается из фактических затрат, и она может оказаться, скажем, в 2 раза больше первоначальной из-за увеличения объема выполняемых работ. Заказчик это согласовывает (затраты же фактические), но аванс остается тем же, только теперь он составляет не 50% контрактной цены, а 25%.

А раньше такого не было?

— Принцип финансирования гособоронзаказа изменился в 2018 году. До того аванс выплачивался не в виде процента от предполагаемой цены контракта, а фиксированной суммой. Платили, скажем, 500 млн рублей, подрядчик расходовал их по мере необходимости, обосновывал затраты, а когда деньги заканчивались, происходило доавансирование. Не было такого, что вот вам 50% цены, они превращаются хоть в 25%, хоть в 5%, но остальное получаешь только после исполнения контракта целиком.

С 2018-го прошли 4 года. Непохоже, чтобы предприятия ОПК разваливались. Ваш КМЗ тоже неплохо выглядит.

— Спасибо, конечно, но, боюсь, это скоро пройдет. Окончательный расчет всё чаще происходит теперь не в течение 30 дней после сдачи работ, как указано в большинстве контрактов, а в течение бесконечности. Приведу пример. Входящий в Объединенную судостроительную корпорацию 33-й судоремонтный завод заказал нам диагностику и ремонт двигателя для одного из буксиров Балтийского флота за 25 млн рублей. В результате диагностики стало ясно, что двигатели там требуют почти капитального ремонта, так как долгие годы не ремонтировались и как полагается не обслуживались. Стоимость ремонта возросла с 25 млн до 100 млн. Заказчик согласился: корабль нужен, сто так сто. Мы ремонтируем двигатель, сдаем его 33-му СРЗ, подписываем акт выполненных работ и просим расплатиться…

А аванс?

— 12,5 млн рублей. Мы же подрядчик второго уровня, а начальная цена контракта — 25 млн. Вы подумали, будто, узнав, что контракт подорожал до 100 млн, нас доавансировали до 50? Тогда я не давал бы сейчас интервью.

Так что с контактом-то?

— Благополучно исполнен, корабль ходит в море, но с нами не рассчитались. У 33-го СРЗ денег нет, потому что с ним не расплатилось Минобороны. «Ваши документы, — говорят, — отправлены, так что ждите». Ждать можно вечно.

И вы идете в арбитраж…

— Более того, мы больше не тратим время на разговоры. Подписываем акт выполненных работ, направляем требование об оплате, через 30 дней пишем досудебную претензию, еще через 30 дней — иск в суд. Через год-полтора получаем исполнительный лист и деньги. Это отнимает достаточно времени и ресурсов, чертовски тормозит бизнес, но выжить можно.

И это не новость…

— Совершенно верно. Если бы в середине октября кое-что не изменилось, чего не заметила даже деловая пресса: суд впервые вынес решение о том, что если наш заказчик не получил деньги от Минобороны, то и нам он типа ничего не должен.

Звучит неожиданно…

— Не побоюсь красивых слов: суд открыл новую страницу в истории российского гособоронзаказа. По-человечески понимаем: сейчас спецоперация на Украине, Минобороны перераспределяет средства. Видимо, актуальнее строить ракеты и ремонтировать ракетную технику, а не корабли. Но применительно к ремонту двигателя того самого буксира по договору с 33-м судоремонтным заводом это означает, что деньги за него мы не получим никогда. И таких заказов множество. Они благополучно исполнены, чуть-чуть проавансированы — и многоточие. 14-й арбитражный апелляционный суд показал: теперь мы не можем сделать ничего.

А чтобы вы сделали с тем же 33-м судоремонтным заводом?

— Например, подали бы иск о банкротстве. Он, между прочим, около 300 млн рублей по разным договорам нам должен. А по логике суда получается, что не должен.

Но 33-й СРЗ тоже заложник ситуации, а вы сразу банкротство.

— Да, не по-товарищески, но и мы не хотим остаться без штанов. Это бизнес со всеми рисками. Вернее, был бизнес, теперь не знаю даже, как назвать. Очень на финансовую пирамиду похоже. Помните «МММ» Сергея Мавроди? По большому счету, мало чем отличается.

Ну вы сравнили! Мавроди привлекал деньги одних, чтобы расплатиться с другими.

— А мы что делаем? Набираем новые кредиты, проценты от которых давно съели всю прибыль, набираем контракты с гражданскими заказчиками, чтобы погасить самые необходимые затраты по старым. Но затрат, которые необходимо погасить, всё больше, и авансов по новым контрактам перестает хватать, ведь долги копятся, с каждым контрактом растут. А суд считает, что это не долги вовсе, раз у Минобороны нет на это денег. В чистом виде пирамида, которая в любой момент рухнет…

И когда это случится применительно к КМЗ?

— КМЗ крепко стоит на ногах, но хочу обратить внимание на два момента. Первый: почти все активы холдинга заложены в банках под обеспечение кредитов. Второй: на создание КМЗ в том виде, в каком он существует сегодня, потребовалось около 10 лет. Давайте мы сейчас обанкротимся, но тогда следующего ремонта судовых двигателей нашему Военно-Морскому флоту придется подождать лет пятнадцать, пока всё разрушится, перейдет новому хозяину, который заново начнет создавать разрушенное. И далеко не факт, что удастся за такой срок собрать специалистов соответствующей квалификации.

Не сгущаете краски?

— А вы послушайте наши переговоры с банками. В какой-то момент мы попросту не сможем с каким-нибудь из них рассчитаться, если такая тенденция продолжится.

Наверное, можно кредитоваться под госконтракты, под обязательства Минобороны…

— В банках не дураки сидят, они давно поняли, что к чему. Дебиторскую задолженность в гособоронзаказе там оценивают как высокорискованную и никогда ничего под нее не дадут. Банкиры отлично понимают, что точно так же, как и мы, реально взыскать ее не смогут. Более того, в гособоронзаказе не работает факторинг — никто не покупает долги по таким контрактам. Я могу продать дебиторскую задолженность «Газпрома», но не могу того же 33-го судоремонтного завода или, скажем, «Звездочки», которая тоже должна нам немало. Банки вообще считают, что если у предприятия только гособоронзаказ, то оно ненадежно, таким не любят давать кредиты. КМЗ выживает благодаря контрактам с «Газпромом», «Росатомом» — к ним совсем другое отношение.

Банки кредитуют нас только под залог недвижимости, причем с большим дисконтом. Ее худо-бедно продать всегда можно.

Не могу не поинтересоваться: вы не пытались жаловаться?

— Честно говоря, нет: непонятно кому. Вопрос настолько масштабный, что обращаться, наверное, стоит только к верховному главнокомандующему, но ему не до того сейчас. Тем более что формально никто ничего не нарушает, просто в результате ерунда получается. Необходимо дофинансирование, особенно по линии ВМФ. Мы предлагали программу ускорения восстановления кораблей в разы, ускорение ремонта двигателей бронетехники более тысячи штук каждого вида в кратчайшие сроки — нас не слышат! Нужен диалог на высоком уровне, но с кем и в каком формате — непонятно.