Тимур Иртуганов: "Основная проблема российского ЛПК - отсутствие сбыта"

Почти весь отечественный ЛПК закончил 2022 год, судя по данным Росстата, не очень хорошо. Это так быстро сработали санкции?

— Предприятия отрасли, безусловно, ощутили влияние санкций, особенно те, кто работал на экспорт, но самого негативного сценария удалось избежать. Глобально отрасль в 2022 году попала в идеальный шторм. С одной стороны — закрытие традиционных рынков сбыта, снижение объемов продаж и цен на продукцию ЛПК в мире и на внутреннем рынке, с другой — транспортный коллапс, который подставил ножку развороту на Восток, с третьей — действия отдельных ведомств, с четвертой — катастрофическое снижение и так не зашкаливающего уровня внутреннего спроса на любую продукцию из дерева… С какой-то одной проблемой или даже с двумя «лесники» бы справились, как справлялись уже неоднократно. Но со всеми вместе — справимся, конечно, не впервой, но не так быстро, как хотелось бы. И это тот случай, когда точно не обойтись без системной поддержки государства.

Давайте тогда по порядку. Какие рынки в этом году потеряли деревопереработчики?

— Ответственно могу говорить лишь за наших подопечных — те предприятия, которые производят древесные плиты и фанеру и входят в ассоциацию. До 2022 года доля экспорта в общем производстве ДСП и OSB составляла 25-26%, ДВП и МДФ — 32%, фанеры — почти 70%. В прошлом году именно производители фанеры попали в самую сложную ситуацию. Традиционные рынки сбыта российской березовой фанеры, а это США и Европа, куда шло 42% всего объема фанеры, в один момент оказались для нас закрыты. Всё это негативно повлияло на ситуацию на внутреннем рынке: склады быстро затоварились, цены стали падать, все производители вынужденно сокращали объемы производства, а некоторые предприятия останавливались.

Почему не удалось быстро переориентироваться на восточные рынки?

— Действительно, есть огромный по объему рынок Индии, сопоставимый с европейским. Но на российский ЛПК действует полная сумма налогов и пошлин, составляющая 28%, так как между странами не заключены соответствующие договоры. В такой ситуации основное конкурентное преимущество российской продукции — низкие цены при высочайшем, без преувеличения лучшем в мире качестве продукции — потерялось. Наши производители фанеры выходят на высококонкурентные рынки вообще безо всяких «интересных плюшек» для покупателей, а в этом году всё это дополнилось еще и геополитикой. При этом спрос на российскую продукцию и в Турции, и в Индии, и в других странах есть. Когда мы в 2018—2019 годах начинали изучение турецкого и индийского рынка, заинтересованность местных покупателей была очевидна и высока.

Что в такой ситуации можно сделать?

— Промышленникам — практически ничего. Здесь точно нужна помощь государства в переговорном процессе, чтобы снять или хотя бы уменьшить эти драконовские пошлины. И, конечно, нужно возвращать механизмы компенсации экспортерам.

Кроме Турции и Индии идти больше некуда?

— Нет, почему же. Российские производители в этом году в ускоренном темпе продолжили поиски путей на рынки стран Ближнего Востока, Северной Африки. Но выход и закрепление на новых рынках, даже с низкими ценами, требует времени. 10 месяцев явно недостаточно, какие-то стабильные результаты будут года через два при хорошем раскладе.

Страны Евразийского экономического союза (Беларусь, Казахстан, Киргизия, Армения), которые мы до сих пор считали партнерами, в этом году тоже ведут себя… странно. Периодически возникают сложности с поставками через Казахстан. Беларусь, наоборот, лишь нарастила объемы ввоза продукции ЛПК в Россию.

А что не так с логистикой? Насколько серьезно она усложнилась?

— Она не то чтобы усложнилась (понятно, что везти фанеру из Коми или Вологодской области в Китай сложнее, дольше и дороже, чем в Финляндию или Польшу), везти в принципе стало практически невозможно. На восток-то захотели переориентироваться не только плитчики и фанерщики, а и все остальные отрасли тоже. И оказалось, что пропускная способность железных дорог в том направлении слишком мала. В направлении порта Новороссийск железная дорога тоже работает плохо, тем самым закрывается еще одна из немногих оставшихся у российского ЛПК форточек. Это действительно огромная проблема, и — да, лесопромышленники не могут самостоятельно решить вопросы с логистикой такого масштаба.

Целесообразно ли перевозить древесину и продукцию из нее автомобильным транспортом? Это может решить проблему с логистикой в ЛПК?

— Это хоть что-то. Но и здесь мы заложники Минтранса: до сих пор не решена главная проблема автомобильных грузоперевозок — нормативы разрешенных максимальных нагрузок в 44 т. И до сих продолжается проектирование дорог под эти нормативы даже там, где нет мостов и не изношена дорожная инфраструктура. Благодаря этому мы сами понижаем свою конкурентоспособность: себестоимость продукции возрастает уже на этапе доставки леса на перерабатывающие предприятия. Ведь лишь небольшой процент сырья туда завозится с помощью РЖД, лес везут со всех сторон, а не только оттуда, где проложена железная дорога, и везут в основном автотранспортом. Эти нормативы грузоперевозок губят отрасль. Раньше это было не так очевидно, но в текущей ситуации, когда отпускные цены падают, это становится жизненно важным.

Были ли у ассоциации какие-то предложения по решению этой проблемы?

— Да, мы работаем над этим с 2018 года. И хотя Минпромторг нас в этом поддерживает, Минтранс сразу же блокирует любые инициативы, разговора вообще не получается. Например, мы предлагали увеличить предельно допустимую массу автомобиля с грузом до 55 т и без увеличения нагрузки на ось. Мы предлагали увеличивать количество осей, это сразу бы решило много вопросов. Для нас это позволило бы снижать количество рейсов и, как следствие, уменьшать транспортные расходы и себестоимость продукции. Снижалась бы нагрузка на дороги, а за счет траты меньшего количества топлива — еще и на экологию. Но Минтранс уже 5 лет упирается в искусственные показатели, нормативы, которые они сами и придумали. Здраво обсудить это проблему не получается.

В последние годы в сфере ЛПК было много нововведений. Одно из последних касалось взимания платы за лесные ресурсы по фактически проведенному объему вырубок. Сыграло ли это какую-то роль для отрасли?

— В связи с изменившимися обстоятельствами объемы производства и, как следствие, объемы заготовки леса сократились. Лесопользователи сделали абсолютно здравое предложение — брать плату за фактически заготовленный объем леса, но в изложении Минприроды это приобрело, к сожалению, гротескные формы. Взяв в 2023 году деньги за фактически заготовленный лес, предлагается остаток не списать, а перенести оплату до 31 декабря 2024 года. При этом, если предприятие является экспортером и рассчитывает, согласно Постановлению правительства №1347, на компенсацию логистических затрат, недополученные государством средства будут списываться с предприятия за счет этой субсидии. И получается, что чиновники дважды отчитались о поддержке, при этом предприятия заплатили ту же сумму, а положенной субсидии не получили.

По логике, все решения, которые обременяют лесопользователей, должны в данный момент блокироваться, а они принимаются… С моей точки зрения, мы все — министерства, ведомства, ассоциация — должны совместно решать задачу по защите интересов отечественных производителей продукции деревопереработки. Считаю, что в данный момент необходимо разработать комплекс мер поддержки отечественного ЛПК, и начать надо с принятия факта, что действующая стратегия развития комплекса нежизнеспособна в текущих реалиях. Новая стратегия, содержащая взаимосвязанные, взаимодополняющие, четко продуманные меры, решающая актуальные задачи, отрасли сейчас нужна намного больше, нежели 5 лет назад.

Какую главную задачу, с вашей точки зрения, должна решать новая стратегия?

— За последние несколько лет мы убедились, что ситуация в мировой торговле может меняться стремительно. Писать стратегию, ориентируясь на такие непостоянные величины, просто несерьезно. У нас есть главная постоянная величина — наш лес. Соответственно, главной целью стратегии должно стать обеспечение производителей лесными ресурсами, учитывая создание уже на этом этапе максимальных конкурентных преимуществ для российских предприятий на любых рынках. А вот дорожная карта к такой стратегии должна решать все текущие проблемы. Сегодня у российского ЛПК основная проблема — отсутствие сбыта продукции. Вот ее и надо решать в первую очередь.

Каков прогноз по отрасли на 2023 год?

— В 2022 году производство ДВП и ДСП серьезно просело, выпуск фанеры достиг исторического минимума, вернувшись на уровень 2010 года. Если ничего не изменится, то прогнозируемое падение в 2023 году в сегменте ДСП может составить 8% от уровня 2022 года, в сегментах ДВП и фанеры — 14%, что, увы, автоматически отбросит отрасль еще дальше, на 15 лет назад, на показатели 2006-2007 годов.