Сергей Хомяков: "Практически все парки Петербурга были созданы с нашим участием"

Сергей Валерьевич, вашей компании уже 63 года. Удивительное долголетие…

— ССУ-5 было создано в апреле 1960 года. Строительное управление было когда-то государственным, входило в Ленинградский трест зеленого строительства. Поэтому основная компетенция компании исторически — это комплексное благоустройство. Здесь мы делаем всё: от проектирования объектов до полного комплекса работ, включая сложную ландшафтную реставрацию на объектах культурного наследия под лицензиями Минкульта. В 2010 году к 300-летию садово-паркового хозяйства Петербурга была выпущена книга с рассказом обо всех ленинградских организациях и управлениях, кто это хозяйство создавал. В живых из описанных там фирм сегодня остались только мы, заслуга в этом предыдущего директора Бориса Васильевича Вихарева.

Как государственная фирма стала частной?

— В 2010 году Борис Вихарев, очень уважаемый в отрасли городского благоустройства человек, выкупил компанию у комитета имущественных отношений. Это была формальная процедура, потому что де-факто строительное управление и так с 90-х годов было на самоокупаемости: что заработало, на то и жило. Но до 2010 года комитет Смольного владел ее акциями. А в 2012 году ССУ-5 у Вихарева выкупил уже я. Это не было спонтанной сделкой. До этого мы долго сотрудничали, и у нас были совместные объекты.

Большой у компании портфель проектов на данный момент?

— Сейчас у нас в работе контракты на сумму 8,7 млрд рублей. Это в основном объекты в Петербурге, на Северо-Западе и в Московской области. Вообще, за последние 10 лет у нас внушительное портфолио реализованных проектов — более 420. Это и новое строительство, и дороги, и линейные объекты, и государственные подряды. Практически все парки города были созданы с нашим участием. С 2013 года мы начали развивать новые компетенции — общестроительные работы и генеральный подряд. Здесь у нас уже есть опыт строительства социальных объектов и жилья.

ССУ-5 реконструировало Парк культуры и отдыха города Колпино на острове Чухонка. Фото: ССУ-5

Насколько я знаю, сейчас самый крупный ваш контракт по генеральному подряду — это фондохранилище Эрмитажа. Как давно ССУ-5 в проекте?

— С января 2020 года. Первый контракт включал в себя подземную часть здания и разработку рабочей документации. Он стоил 890 млн рублей. Была объявлена конкурсная процедура, и мы в ней поучаствовали. А в мае 2022 года мы заключили второй контракт на надземную часть здания: монолитный каркас и ограждающую конструкцию. Его цена уже 1,9 млрд рублей. Но мы и по первому, и по второму контракту заходили в экспертизу с корректировкой стоимости.

До вас строить фондохранилище пытался другой подрядчик, но неудачно… Там так всё сложно?

— Да, была история 2015 года с московским подрядчиком, который получил аванс, но работы не выполнил. До сих пор идут судебные разбирательства. После этого случая Эрмитаж начал разыгрывать строительство здания не целиком, а частями, чтобы в том числе снизить риски. Проект ведь на деле уникальный и очень сложный.

В чём уникальность?

— Этот комплекс зданий Эрмитаж строит более четверти века. Уже построены и сданы корпуса для так называемого открытого хранения экспонатов музея, лаборатории, реставрационные мастерские и выставочные пространства. Корпус, который мы создаем, последний. Его площадь 56 тыс. м2. Там разместится библиотека Эрмитажа. Туда же переедут оружейная комната и отдел современной и исторической моды Эрмитажа. У здания очень сложная монолитная конструкция, поскольку там много залов, а высота перекрытий порой превышает 18 метров. Есть сложная по конструкции парадная лестница. Кроме того, предусмотрены уникальные двуслойные стеклянные фасады. Внутренняя «нитка» стекла обрамляет тепловой контур, а внешняя — контур архитектурный, изогнутый. Такой прием придумал Рем Колхас из голландского архитектурного бюро ОМА. Стекло для этих сложных фасадов планировали поставлять из Германии. Но ситуация изменилась.

И как теперь решать эту проблему?

— Сегодня в России пока никто не может производить такое фасадное стекло. Есть опытное производство, но не серийное. В результате нашли поставщика в Китае. В октябре начали одевать здание в стекло. Это процесс небыстрый и займет несколько месяцев.

Строительство третьей очереди комплекса зданий производственной базы и фондохранилища Эрмитажа в Старой Деревне. Фото: ССУ-5

Вообще, санкции сильно повлияли на проект?

— Конечно, дороже всё стало, изменился курс рубля. На сегодня горизонт планирования бывает «до пятницы». Двигаемся вперед мелкими перебежками. Проблема с фасадом не единственная, по некоторым инженерным системам мы уже три раза оборудование меняли. Только утвердим поставщика, а он с российского рынка уходит или отказывается от поставок.

Может, сразу российское оборудование смотреть, чтобы избежать этих рисков?

— Мы бы и рады, но российского нет! То, что можно, смотрим, конечно. Но не всё можно импортозаместить. Например, было запланировано уникальное лифтовое оборудование фирмы Kone. Она ушла. И что делать? Вот придумываем решения на ходу с помощью кооперации российских, белорусских и китайских фирм.

Есть еще работа для вас в проекте фондохранилища, или завершите текущий контракт и всё?

— Конечно. Там еще строительных работ на несколько лет труда. Но кто будет подрядчиком на следующих этапах, решит Эрмитаж.

Недавно ССУ-5 получило контракт по строительству общежития для магистрантов СПбГУ в Петергофе. Расскажите о нём.

— Это первый наш контракт с университетом. Выиграли мы его в рамках конкурсной процедуры в августе этого года и еще толком не развернулись. Контракт сложный: строительство под ключ кампуса площадью 13 тыс. м2. Стоимость проекта — 1,56 млрд рублей. Завершить его надо в 2027 году, но технически по согласованию с заказчиком мы могли бы построить его быстрее.

Вы еще реконструируете особняк Михаила Полежаева в Петербурге. Сложный проект?

— Да, мы реставрируем особняк на ул. Бакунина, 8, приспосабливаем его под нужды 239-го физико-математического лицея, который потом туда переедет. Контракт подписали в декабре 2022 года. У нас там и фасады, и кровля, и инженерные системы. Даже интерьеры этого здания-памятника нам доверили. Работаем по разрешению КГИОПа. Общая стоимость — более 500 млн рублей. Проект завершим летом следующего 2024 года.

ССУ-5 провело комплексное благоустройство и ландшафтное проектирование ЖК бизнес-класса «Три ветра» на берегу Финского залива. Фото: ССУ-5

А на каком этапе проект реставрации Верхнего сада дворцово-паркового ансамбля «Петергоф»?

— Там у ССУ-5 в работе три государственных контракта совокупно на 2 млрд рублей. Два были заключены в конце 2020 года, а третий заключили весной 2021 года. Мы провели полную ревизию и реставрацию существующих систем парка. По его территории проходит уникальная водоподводящая система фонтанов, в том числе «Самсона». Это кирпичные коллекторы под землей. В таком кирпичном своде проложены трубы. По ним течет вода от нескольких источников. Нам доверили вскрыть старинные коллекторы, достать и отреставрировать чугунные трубы. Уникальность работы заключалась в том, что за 3 года мы ни разу не останавливали петергофские фонтаны! Работы вели с октября по март, пока они закрыты. Перебрали коллекторы, отреставрировали полностью два фонтана, ограду, входные группы Верхнего сада и собственно весь его ландшафт с малыми архитектурными формами.

Кладов не нашли?

— Кладов — нет, зато нашли бомбу времен войны. Приходилось вызывать саперов.

Говорят, что с оградой тоже пришлось повозиться…

— Да, на этой ограде есть уникальные маскароны в виде маски льва. Мы их снимали, расчищали, чтобы установить исторический рельеф. Долго обсуждали «улыбку льва» в маске на ограде — историческая она или нет? К счастью, в Петергофе нашелся эталонный образец этой маски. Оказалось — да, лев с самого начала «улыбался». Сейчас маски уже монтируют на ограде.

Когда завершаете проект?

— В этом году. В мае 2024 года Верхний сад торжественно откроют.

Реставрация исторического коллектора и фонтанных водоводов в Верхнем саду Петергофа. Фото: ГМЗ «Петергоф»

Что вообще в реставрации самое сложное?

— Во-первых, очень мало хороших компетентных специалистов. За них дерутся все компании на рынке. Во-вторых, реставрационные контракты разыгрываются по тем же законам и правилам, что и любое капитальное строительство — с твердой ценой на все виды работ. И любое отклонение от исходной формулы является предметом внимания проверяющих органов. Но в реставрации изначально невозможно определить объем предстоящих работ, пока ты не прикоснулся к объекту, пока не исследовал: не снял старую штукатурку, не проверил качество кладки стен и др. Поэтому в реставрации очень важно правильно переносить объем работ из контракта «на стену» и обратно «со стены» в бумагу, где отражена смета. Это позволяет корректно взаимодействовать с заказчиком и контролирующими органами. Но это очень сложно.

Значит, специалистов не хватает?..

— В рыночных условиях всегда возникает вопрос, что сначала делать: контракты брать, а потом кадры искать, или наоборот набрать специалистов, а потом искать заказы. У нас компания корнями из советских времен. Есть сотрудники, которые уже больше 50 лет работают, чуть ли не с основания. Они мне порой говорят, что я неправильно руковожу. Мол, вот 40 лет назад директор всё производство знал и был ого-го! Я обычно отвечаю, что времена изменились, сейчас не плановое, а рыночное хозяйство. Объекты приходится искать, при этом иногда в совершенно разных строительных нишах. И если я сильно погружусь в производство, то ритмично не смогу загрузить фирму контрактами, и кадры разбегутся.

Вообще, проблемы со специалистами есть у всех коллег из отрасли. Раньше каждый год из профильных колледжей приходили 10-20 ребят на практику. Некоторые оставались и делали карьеру. Они с нуля начинали работу и жизнь свою связывали с профессией. А сегодня никто не приходит. Молодежь не хочет работать «на лопате», потому что это физически тяжело. «Старики» работают, а молодые замотивированы по-другому — ищут легкие пути. У нас в компании сложился коллектив, но с учетом планов развития потребность в кадрах всегда будет.

А с материалами для реставрации сейчас есть проблемы?

— До санкций был очень большой блок импортных материалов для реставрации. Но сейчас, к счастью, есть российские аналоги. Они не хуже. Так что, как говорится, за неимением гербовой пишем на простой.

Реставрация ландшафта в выборгском музее-заповеднике «Парк Монрепо». Фото: ССУ-5

Вы работали над проектом парка в Юнтолово (на том месте, где еще Валентина Матвиенко в бытность губернатором хотела сделать зоопарк, но не сложилось. — Прим. «НП»). Что сейчас с этим проектом?

— Ничего, он заморожен. Когда проезжаю мимо, всё время расстраиваюсь, когда вспоминаю, что произошло с этим проектом. С нами госзаказчик в одностороннем порядке расторгнул контракт. Мы в свою очередь обратились в суды, которые завершились только в 2022 году. Мы их все выиграли и доказали свою правоту. Получили с заказчика деньги, которые нам причитались, и частичную компенсацию убытков.

Можете рассказать подробнее?

— Конкурс по этому объекту завершился осенью 2019 года. За него долго бились три компании, но в итоге мы победили. До конца 2019 года нужно было провести работу на 200 млн рублей. Мы пообещали городу, что справимся, хотя сам конкурс из-за переноса тендерных процедур сильно затянулся. Для общего понимания: площадь парка — 75 га, из них 25 га — зона активного благоустройства, причем эта территория подтопляемая. Ее нужно было поднять на 2 метра.

Мы сделали участок работы круглосуточным, буквально жили на площадке. Завезли туда более 300 тыс. кубов песка, чтобы сформировать территорию. В сутки принимали по 300 полуприцепов. У нас была выездная лаборатория, которая контролировала качество материалов. Два раза в неделю мы отчитывались перед заказчиком о выполнении работ по графику. В результате выполнили взятые на себя обязательства и счастливые ушли на зимние каникулы.

А дальше во все органы веером посыпались жалобы на нашу работу. Их получали полиция, прокуратура, ФСБ, аппарат губернатора, комитет по благоустройству… В них речь шла о том, что на объекте всё делается плохо и неправильно.

Ныне замороженный проект экопарка в створе улиц Камышовой и Яхтенной рядом с Юнтоловским заказником. Фото: ССУ-5

И кто писал эти письма? Проигравшие конкурс конкуренты?

— Кем были инициированы жалобы, мы не знаем. Письма были анонимные. Но начались проверки. В активном режиме они продолжались до марта 2020 года. Я побывал на ковре в ОБЭПе, в прокуратуре, в Следственном комитете. Везде давал объяснения, показывал документы. Ни одна проверка нарушений не выявила. Но этот кипучий котел разбирательств сожрал кучу времени и нервов.

А в марте 2020 года началась пандемия коронавируса. Чиновники заговорили, что из-за проверок нам нужно урезать лимиты финансирования. Потом сменился директор в Центре комплексного благоустройства (он был нашим заказчиком). Нам вообще приостановили приемку и оплату работ, хотя уже были поданы документы на 38 млн рублей.

В апреле мы перестали работать, но присутствовали на объекте, содержали его. В итоге договорились с заказчиком, что с сентября нам возобновят финансирование, но денег так и не увидели. На вопрос почему нам заявили, что песок, который мы завезли на площадку, оказывается, имеет не тот коэффициент фильтрации. Заключения от пяти лабораторий (в том числе лаборатории заказчика), где было сказано, что всё соответствует проекту, в расчет не приняли. Начали брать пробы из насыпи (а мы по ней ездили, как по временной дороге) и из газонов. Мы объясняли, что насыпь и газон — уже другой продукт, и песок там уже с другими свойствами. В итоге в Смольном вроде всё поняли и пообещали возобновить работу в 2021 году. Но вместо этого перед самым Новым годом с нами расторгли контракт в одностороннем порядке с формулировкой, что работа была выполнена некачественно, и с внесением нашей компании в реестр недобросовестных поставщиков.

На каком основании?

— Вот и мы спросили об этом. Заказчик заявил, мол, это формальность. Но мы не поверили — пошли в суды оспаривать необоснованное расторжение контракта и занесение нас в черный список. Суды завершились только в 2022 году. Мы их все выиграли. Получили с заказчика деньги, которые нам причитались: те самые 38 млн рублей долга и частичную компенсацию убытков по содержанию площадки. Конечно, по факту ущерба было гораздо больше: мы сами заплатили за просрочку поставщикам песка. Да и удар по имиджу был очень сильный. Когда госзаказчик начал с нами судиться, нас очень многие на рынке похоронили. Но поддержал банк, с которым мы работали. Он не стал предъявлять банковские гарантии. Напротив, отстаивал нашу позицию в госорганах.

Одна из работ компании — «МЕГА парк в Кудрово. Фото: ССУ-5

Так вы вернули себе контракт?

— Нет. Заказчик, конечно, признаёт, что все судебные решения в нашу пользу, но говорит, что в них ничего не сказано о том, что город должен возобновить действие контракта с нами. Кроме того, с тех пор очень многое в стране изменилось. Мы и сами не готовы работать на прежних условиях. Смету и сроки нужно откорректировать. Мы в 2022 году готовы были выйти на работу и сдать парк в 2024 году, но наше предложение не приняли. Считаю, что это было ошибкой, так как в будущем увеличит бюджетные расходы.

Сильно подорожает новый контракт?

— Чтобы ответить на этот вопрос, заказчику необходимо провести корректировку проектной документации. Это минимум год работы. Потом придется создать новую смету. Думаю, с учетом нынешнего ценообразования и инфляции работа подорожает минимум в 2 раза от наших последних предложений. Так что, если город всё же решит, что этот парк ему нужен, объект может появиться, наверное, года через четыре.

Вместо красивого парка — очередной долгострой. Обидно…

— Это результат стечения многих обстоятельств. Обидно, что не нашлось ни одного человека, который взял бы на себя ответственность и решил эту проблему, пока было можно. Все боялись совершить ошибку. Возможно, думали, что потом возобновят контракт быстро, если бы смогли отстранить нашу компанию. А мы уперлись. Обидно слышать, что до сих пор на встречах с жителями района продолжают говорить, что парка нет, потому что подрядчик совершил ошибку. А в электронной системе, где зарегистрированы все государственные контракты и куда может зайти любой желающий, тоже черным по белому написано, что наш контракт расторгнут. Чтобы понять, что случилось на самом деле, нужно разбираться, а у людей нет времени, нет желания. Многие так и не узнают, что ошибку в этой истории совершили не мы, а инициаторы расторжения контракта.

Если будет новый конкурс по парку, будете участвовать?

— Думаю, да. Даже если некоторые посчитают меня идиотом, я уверен, что точку в этой истории можно будет поставить только тогда, когда люди получат прекрасный парк.

Много проблем у вас возникло из-за этих судов?

— Да. Когда мы были в активной фазе разбирательств, нам не давали банковские гарантии для участия в других конкурсных процедурах по госконтрактам. Возник небольшой провал в работе, кассовые разрывы, соответственно, другие суды с поставщиками. Но сейчас ситуация кардинально выправилась, и многие проблемы и конфликтные ситуации мы оставили в прошлом.

Реконструкция парка усадьбы Кривякино в Воскресенске. Фото: ССУ-5

Упомянутые конкурсы были в Петербурге?

— Не только. Мы еще работаем в Подмосковье. Как раз в 2019 году взяли там первый объект. Сейчас у нас четыре крупных контракта в этом регионе. Благоустройство исторической усадьбы Мараевых и реконструкция парка усадьбы Кривякино в Воскресенске уже завершены. В работе общественная территория со сложным каскадным фонтаном в Коломне и благоустройство в Серпухове. И у нас на рассмотрении есть еще несколько объектов. До конца этого года откроем постоянно работающее подразделение в Москве.

Чем отличается работа в столичном регионе от работы в Петербурге?

— Там больше работ по благоустройству. Конкуренция, конечно, тоже больше. Но у нас есть важное преимущество — большой опыт в этой деятельности, поэтому нам доверяют сложные проекты. Например, усадьба Кривякино — это самый крупный реализованный проект по благоустройству в Московской области на данный момент. В этом году мы открыли офис в столичном регионе для улучшения взаимодействия с заказчиками.

Есть ли у вас контракты по дорожному строительству?

— Линейные объекты мы не стоим, но выполняем благоустройство в рамках дорожных контрактов. Работали практически со всеми крупными дорожниками. Делали, например, всё благоустройство Петербургского шоссе. Сейчас работаем с «ВАДом» на двух больших объектах: завершение трассы «Скандинавия» (там всё благоустройство наше) и несколько этапов трассы Санкт-Петербург — Псков — Пустошка.

Какой процент занимает дорожное благоустройство в вашем портфеле?

— Сейчас небольшой, поскольку генподряд дает много выручки. А пока не было генподрядных работ, до 30% было.

Благоустройство Петербургского шоссе. Фото: ССУ-5

Сильно изменился рынок за последние 10 лет?

— Емкость рынка увеличивается, но ужесточились и требования к опыту участников. Это сильно отсеивает игроков. Рынок больше сегментируется, цементируется, и компаниям, которые только начинают свой путь, будет всё сложнее. Если ты не перепрыгнул определенный забор по опыту, по финансам, по «оборотке», ты не сможешь претендовать на что-то серьезное. Нет, впрыгнуть в тендер можно, можно даже его выиграть. Но ты не сможешь выполнить обязательства и загубишь репутацию. А второго шанса не дадут. Я сам начинаю частенько пересматривать свои решения с точки зрения понижения рисков. «Шашкой махать» становится всё сложнее — можно потерять намного больше.

У вас были случаи, когда вы брали контракт и не могли с ним справиться?

— Для меня это щепетильный вопрос. Я всегда говорил, что у меня нет нереализованных контрактов. Специфика нашей работы такова, что, если ты взял заказ, ты должен отработать так, чтобы заказчик захотел дать тебе следующий. Заработок всегда был вторичен, а интенсивность работы — первична. Но в последние годы цены сильно выросли, а маржа упала. Как справляться с этим, не знаем. Это всё связано с пандемией, с инфляцией, с высокой издержкой в стройке. У нас появились контракты, которые мы не исполнили, потому что завершить их в изначальной конструкции было невозможно. Заказчик с этим соглашался. За 10 последних лет было несколько таких ситуаций. Они пришлись на период наших судов. Каждая из этих историй — боль.

А что у вас в ближайших планах и на перспективу?

— Как я уже говорил, это работа в столичном регионе, открытие там представительства, получение новых контрактов. Планируем расширять компетенции и объемы работ, связанных с реставрацией. Есть и долгосрочные планы, работаем с командой над стратегией развития, но эти планы анонсировать пока рано. Думаю, в следующем году уже что-то осуществим и об этом объявим.

Есть ли у вас хобби? Как вообще отдыхаете?

— Путешествия люблю, но теперь с этим сложно. Так что хобби у меня одно — семья. Это единственное место, где морально отдыхаю. Детей четверо, скоро будет пятый. Может, кто-то продолжит династию. Я был бы не против.