«Можно было обойтись безо всего этого спектакля». Айтишник Алексей Семеняка о своем выдворении ФСБ

ФСБ задержала бывшего главного человека по развитию сетей в компаниях «Яндекс» и «МегаФон» украинца Алексея Семеняку и заявила о нежелательности присутствия IT-эксперта в РФ до 2046 года. Один из пионеров анализа вопросов безопасности в Рунете не готов связывать претензии спецслужб со своим функционалом. В интервью «Новому проспекту» Алексей Семеняка опроверг ряд утверждений органов госбезопасности, появившихся в пропагандистских телесюжетах, о шпионской деятельности и поделился соображениями о других возможных причинах своего выдворения.

Алексей, важно начать с простого. «Федеральной службой безопасности в ходе проведенных оперативно-розыскных мероприятий пресечена разведывательно-подрывная деятельность в интересах украинских спецслужб гражданина Украины Семеняки Алексея Петровича», — сообщили в понедельник в ФСБ. Многие, как и я, узнали ваше имя из этого пресс-релиза. Потом коллеги из СМИ выяснили, что вы директор по внешним связям интернет-регистратора RIPE NCC в Восточной Европе и Средней Азии. Чем вам приходилось заниматься до вынужденного переезда из Москвы?

— Я технический специалист. В СМИ пишут, что у меня был доступ к секретным сведениям. Сразу скажу, что не имел я такого доступа. И даже когда я пересекался по работе с кем-то в течение многих лет, это не было гостайной. Я неплохо разбираюсь в технологиях, регулярно выступаю экспертом в разных проектах. То, что нам показали на видео, называется «оперативно-розыскные мероприятия». У меня не было ни статуса подозреваемого, ни статуса обвиняемого. Это важно понимать. У меня не было обыска — было добровольное исследование помещения; был не допрос, а опрос, мы беседовали. Мне не жалко было рассказать то, что я никак не скрывал. Я говорил открыто на всех международных конференциях, никогда не фильтровал круг общения, но мои слова были истолкованы как враждебные действия. Не хочу дальше вдаваться в подробности, потому что у меня коллеги остались в Москве. Я уверен, то, что я говорю вслух, анализируется этими странными людьми, поэтому лучше обсудить ситуацию в целом. О банальности зла поговорить. 

Насколько я знаю, вы с 1989 года в Москве. Как приехали учиться, так и остались и работали…

— Да.

Вы профессиональный технарь, занятый крайне важным делом — контролем над распределением доменных имён. В какой-то момент возникает интерес ФСБ к вам. Вы удивились? 

— Я абсолютно никаким распределением доменных имён не занимался, к адресам вообще никакого отношения не имел. Что же касается встречи с силовиками, то это был шок. На опубликованном ФСБ видео меня ведут по двору. Но представляться они начали уже после того, как меня схватили за руки. Когда тебя хватают, первая реакция «что происходит вообще?!» Потом они сопроводили свои действия криками «работает Федеральная служба безопасности», видимо, такой протокол у них. Ну, хорошо. Но зачем руки ломать?

А это всё фиксировалось на видео?

— Очевидно. Но я, честно говоря, во дворе не оглядывался. А когда поднялись в квартиру, то там уже всё записывалось на видео. Я никогда не страдал шпиономанией, манией преследования. 

Теперь не жалеете, что не придавали значения, кто ходит с вами рядом?

— А смысл? Не думаю, что это возможно специально отследить. У этих ребят есть разная специальная техника, хитрые приспособления для маскировки…

И эти знания и приборы вам незнакомы?

— Зачем?

Разве не интересно понимать, как работают такие технические решения? Изучить, понимать, учитывать.

— Не знаю… Есть люди, которые морочатся такими вещами. Если поискать что-нибудь в большом электронном интернет-магазине, если есть в продаже, значит есть покупатели. Но я таких людей не знаю. Не могу поделиться контактами. Слишком специальная история.

Как быстро вы поняли, в чём ваша вина?

— Я так и не понял. Меня спрашивали о том, что их «интересовало». Например, о чём и с кем я разговаривал на международных конференциях. 

Спецслужбы провели эту операцию, чтобы спросить вас о ваших контактах на публичных мероприятиях?

— Я и говорю, что это какая-то чепуха! Если бы они меня вызвали, я бы точно так же пришёл и ответил. Можно было обойтись безо всего этого спектакля. Но им нужна была картинка. До вчерашнего дня (до публикации информации ФСБ о выдворении. — Прим. «НП») я думал, что это такой протокол у них. Чтобы всегда всё было одинаково. Но вчера я начал предполагать, что всё это делалось ради картинки. Была запланирована такая-то волна. Посмотрели, кого в рамках её реализации сделать объектом: ну, давайте вот этого Семеняку. И поехало. Посмотрите официальный их пресс-релиз: «Долгое время сотрудничал с СБУ, но вреда не принёс».


Сюжет телеканала «Россия 24» о задержании Алексея Семеняки

Плохо работали?

— Ну как можно много лет работать и не нанести вреда? Это же само по себе звучит как анекдот! Если бы там действительно что-то было, очевидно, что из страны бы не выслали, а придумали что-то другое.

Как по дням развивались события от задержания до отъезда?

— В прессе всё переврано. Это всё было 26 мая — то видео, когда ко мне подходят с разных сторон во дворе моего дома. 10 утра было. А видео, записанное вечером, было сделано где-то уже после 21:00. Всё это время повторяли эти вопросы про конференции плюс стандартная обвязка: где родился, с кем учился. Потом было обследование помещения, когда они забрали всю технику с носителями информации.

После мы поехали на Кузнецкий мост, 22. Там мне зачитали решение о нежелательности моего пребывания в России в течение 25 лет, под роспись. Человек, который это зачитывал, не представился. На видео он размыт. Седой, представительный мужчина. Я подписал документ, но ему сказал, что не согласен. Согласиться с тем, что я шпионил, я не мог, потому что я не шпионил. Я и сказал, что я не согласен и секретных сведений я никому не сообщал, потому что у меня доступа к ним не было.

Так что конкретно вы сделали, с их точки зрения?

— Я ничего не сделал. До этого я считал, что это невинные вопросы. Но сейчас не хочу выносить их в паблик, потому что моим коллегам в России может быть хуже. У меня не было никаких действий, которые к чему бы то ни было привели.

Из вашего рассказа получается, что ситуация напоминает схему, когда надо было оперативно слепить врага, вот его и слепили, как сумели.

— На мой взгляд, абсолютно, да. Но стоит отметить, что я публично не скрывал своего личного критического отношения к руководству нынешней администрации РФ. Вот в сумме всё и сложилось. В 22:00 меня отпустили из приёмной ФСБ. Всё вернули. Провели без наручников через охрану, сказали «метро вон там». Дальше у меня было время привести дела в порядок.

Я думал дождаться возвращения изъятой техники, потому что майор, который руководил всеми этими действиями, раз пять сказал, что технику вернут. Сразу или потом, частями или целиком, но точно вернут всё в итоге. И была мысль подождать, пока вернут. Но юристы, с которыми я посоветовался, сказали, что вернуть могут и через 2–3 месяца. Сказали, чтобы я сразу уезжал, как доделаю свои личные дела, а потом кто-нибудь по доверенности получит эту технику и пришлёт по почте. Так безопаснее. Я согласился, что это разумно.

За неделю привёл всё в порядок. Относительно… Насколько можно привести за неделю в порядок дела. Сам купил билет до Кишинёва. Никто меня не сажал на самолёт до Киева. Сам приехал на такси, сам сдал багаж, сам прошёл все таможенные процедуры. Что меня в это время снимала скрытая камера, я не догадывался, если честно. То, что сотрудники ФСБ посадили меня в самолёт до Киева, — ерунда. После известного задержания я 8 дней оставался в России. Слетал в Петербург, ещё что-то делал. Могу предположить, что всё это время за мной и наблюдали.

Посмотреть, что «нежелательный украинец» будет делать в первую очередь после озвучивания запрета на пребывание в РФ в ближайшие 25 лет?

— Наверное, да. 

Вы будете обжаловать действия ФСБ, если вы говорите, что ваша совесть чиста? Там же наверняка была какая-нибудь судебная бумага, разрешающая ваше выдворение?

— Нет, никакой судебной бумаги не было. Решение о нежелательности спецслужбы принимают на основании своих соображений, отчитываться не обязаны. Ну, то есть бумажка есть. Там ФСБ так и пишет: «Не хотим здесь видеть этого иностранца». Основания там нет. Они не обязаны их писать. Возможно, я и буду это оспаривать. Это долгая история. Это будет не неделю, не месяц. А мне нужно кучу других вопросов пока решить.

32 года в России — целая жизнь… Вопросы недвижки быстро не решаются…

— Целая жизнь, это правда. Вопросы с недвижимостью тоже теперь решать надо, да… И, кстати, оспаривать что-то можно, когда есть дело по существу, а его нет. По норме действующего закона ФСБ не должна предъявлять ничего по существу. Оспаривать по существу здесь не получится — нечего дать юристам. Есть пресс-релиз ФСБ, на который можно ссылаться…


Фото: Telecom Ukraine / Facebook (принадлежит Meta Platforms Inc., — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Будь у вас два гражданства, украинское и российское, вас бы выслали?

— С украинским могли. Но будь у меня только российское, из меня бы не стали делать инфоповод. Точно не такой. Я не какой-то там активный оппозиционер. Я бы сказал, что на нынешнем этапе государства российского, будь у меня российский паспорт и только он, со мной бы ничего случилось.

Стали бы обратно желаемым лицом?

— Видимо. Но мы видим, что гайки закручиваются, может быть, через какое-то время и с российским паспортом меня бы задержали… Не знаю.

Почему вы не получили гражданство России?

— У меня был вид на жительство. Я жил с видом на жительство 20 лет.

Вам обязательно быть в России физически, чтобы заниматься вашей работой?

— Конечно, нет. Понятно, что меня не будут больше звать на российские конференции. Надо чётко понимать, что у меня не было операционной деятельности в России. Я не занимался глубокими вещами. Непосредственно работой с данными, например. У меня и доступа к ним не было. Моя задача — осуществлять контакт с техническим обществом и консультировать по поводу новых технологий, новых протоколов и прочих публичных вещей. Вещей, которые не представляют собой никакой тайны.

Вашими услугами пользовался и частный бизнес, и госструктуры?

— Да. Частников намного больше, просто потому что госструктуры (или частный бизнес, принадлежащий государству) наиболее консервативны.

Частный IT-бизнес в России контролируется отставниками в службах собственной безопасности?

— Да, много где сидят сотрудники безопасности, но я не про это. Они традиционно выбирают очень консервативную политику развития. Выбирают продукты, только когда они массово используются, имеют высокую степень надёжности.

Например, по каким вопросам вы консультировали госструктуры?

— Это новый протокол интернета IPv6 (создан в 1996 году, по данным Google, в 2020 году доля IPv6 в сетевом трафике составляла около 30 %, в РФ — не более 4,5 % трафика, DNS-серверы многих российских регистраторов доменов и провайдеров хостинга используют IPv6. — Прим. «НП»). 

Зачем в России нужны консультации по этому протоколу?

— В России на него мало кто перешёл. Проникновение в РФ около 10%. Для сравнения, в Европе в Бельгии под 50%, в Индии больше 50%. Страны бывшего СССР традиционно в арьергарде. Еще я консультировал по технологиям защиты сетей операторов от того, чтобы они не могли быть перехвачены на уровне маршрутизации.

То есть это то, что позволяет преодолеть ограничения «суверенного интернета»?

— Нет. Сам оператор в этой технологии выбирает, кому доверять. Если он доверяет госоргану, то всё будет работать. Технология не привязана к каким-то структурным вещам типа суверенного интернета. Она защищает от злоумышленников обычных. Защита от враждебных действий со стороны «черного игрока», постороннего лица. 

Вас наказали за то, что вы продвигаете протоколы, которые наши пока не научились контролировать, не хотят учиться?

— Насколько я знаю, контролировать они это умеют. Протокол IPv6 внедрён МТС, например. Я совершенно не уверен, что можно внедрить протокол, который нельзя проконтролировать. 


Фото: Kushnirenko Nikolay V./ Facebook (принадлежит Meta Platforms Inc., — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Возможно, ваш кейс — история про пересечение бизнес-интересов?

— Не думаю. Если бы это было связано именно с протоколом, то я не единственный человек, который является энтузиастом по этому протоколу. Во-вторых, был бы сразу удар по другим экспертам по этим вопросам. Этим не много кто занимается. Не много людей могут консультировать на эту тему.

В чем госорганы просили у вас помощи?

— «Госы» обычно спрашивали про процедурные вещи. 

Куда мышку вставлять?

— Как запрашивать ресурсы, как правильно оформить бумажку или, когда опоздали оплатить счёт, что можно сделать.

Какие-то бытовые вопросы…

— Абсолютно. Так с госорганами и было — процедурная бытовуха. «Мы потеряли письмо, что теперь делать» — в таком духе.

Структура бизнеса у вас в итоге поменяется? Вы лишились большого рынка в лице РФ?

— Да, конечно. Деньги я получаю от организации, на которую работаю. Которую не хотелось бы впутывать. Мне платят за консультационные услуги всем подряд. Дальше будем принимать решение, как мне дальше работать. Вполне возможно, что будет переориентация на другие страны: объёмы ИКТ-рынка в других европейских странах сопоставимы с объёмами ИКТ-рынка России. А, может быть, и вовсе займусь сугубо научными проектами. Давно думал об этом. Но пока нужно порешать бытовые вопросы.

Почему вы не занимаетесь своими консультациями самостоятельно, без работодателя?

— Эффективность будет ниже. Важен бренд, бизнес-эффективность, маркетинговая эффективность. Это выгоднее делать в рамках организации. 

Как близкие восприняли эти революционные перемены в жизни?

— Мама у меня, к сожалению, уже умерла. Ее могила находится на территории РФ. Вот это реальная потеря, которая у меня есть из-за всей этой ситуации. А все материальные вещи так или иначе наживаются заново. Или можно жить без них, дело такое. А семья меня абсолютно поддержала. Абсолютная поддержка была и со стороны друзей. Жена отнеслась философски: ну жизнь, ну, значит, так и надо. Мы начали отношения три года назад. Она жила в Харькове. Тяжело было в пандемию общаться. Вместе выезжали только на курорт. А теперь я переехал в Харьков к женщине, с которой и собирался жить (смеётся). Она сказала «ну и хорошо!»

Попытка испортить человеку жизнь привела к тому, что жизнь наладилась?

— Именно. Нет примера неприятного отношения. 

Что вам сказали бывшие коллеги из «Яндекса» и «МегаФона» после новостей 7 июня? Там есть опасения, что проблемы могут быть не только у тех, кто хранит визитки людей из СБУ? Какие настроения?

— Те, с кем общаюсь, сразу сказали, что история выглядит совершенно ненатурально. Бывшие коллеги поддержали. Мне кажется, что у них самих таких опасений сейчас нет. Высказываний, что они чувствуют какие-то опасения за себя, не было. Но хрустального шара у меня нет, мне сложно оценить точнее. Для меня моя история была совершенно неожиданной, поэтому я не могу предсказывать развитие других подобных историй. Может быть, их не будет совсем.


Фото: IGF UA / Facebook (принадлежит Meta Platforms Inc., — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Кто вместо вас будет консультировать в России по вашим темам? Наверняка ваши сокурсники работают на востребованной работе?

— С однокурсниками мало пересекаюсь, но никто из них на государство не работает. Общаюсь в мессенджерах с частью однокурсников. Из тех, с кем я общаюсь, насколько мне известно, на государство никто не работает. Все нормально восприняли мои новости. В Москве остался мой коллега. Возможно, моя организация задумается над тем, чтобы взять ещё одного человека в России. Мы не то чтобы уникальные специалисты, у нас просто есть ресурс, который предоставляет организация. Под именем организации мы можем доносить на конференциях какие-то мысли, можем организовывать мероприятия сами. В этом смысле мы эффективны. Но в целом люди есть, в том числе те, кого мы обучали. Тот же МТС протокол IPv6 же внедрял чьими-то руками. Мы делали тренинг, обучали коллег по RIPE NCC (региональный интернет-регистратор, основан в 1992 году, занимается распределением IP-адресов в Европе, на Ближнем Востоке и в Центральной Азии, в мире всего пять таких организаций. — Прим. «НП»). 

Видимо, наступило время, когда нужен больший контроль над такими профессионалами?

— Вполне возможно. Но, повторюсь, у меня впечатление, что им нужна была картинка. Показанные в кадре оперативной съёмки визитки — это результат тщательного отбора. Визиток у меня огромная пачка, это часть моей работы. Если человек даёт мне визитку, я всегда её беру. 

Может быть, это ассоциативная отсылка к знаменитым визиткам Яроша?

— Да! Обратите внимание, что они пишут: что мою шпионскую деятельность координировали сотрудники контрразведки СБУ! То есть разведкой занимается не разведка, а контрразведка. Уровень весь такой вот…

В ФСБ утверждают, что сотрудники СБУ старший оперуполномоченный по особо важным делам 2-го отдела 1-го управления департамента контрразведывательной защиты интересов государства в сфере информационной безопасности (ДКИБ) старший лейтенант Тимур Гасымов и замглавы 2-го отдела 1-го управления ДКИБ СБУ подполковник Игорь Черняк — ваши «кураторы». Вы с ними по каким вопросам пересекались?

— Мы пересекались на конференциях по кибербезопасности в Киеве — точно так же, как на конференциях по кибербезопасности в России я пересекался с их коллегами из России, на аналогичных конференциях из Армении я пересекался с коллегами в Армении. Реплики про кураторство просто абсолютно не соответствуют действительности. Чушь полная.



Как вы можете прокомментировать информацию о том, что якобы кто-то пытался защитить ваши данные на ваших устройствах после вашего задержания? ФСБ говорит, что попытки предпринимались из Киева, но были пресечены.

— На самом деле это ерунда. По-видимому, один из изымаемых компьютеров проснулся и переустановил сессию в Telegram. Думаю, что сотрудники, которые работали с моей техникой, обнаружили новое устройство в списке устройств и переволновались. Но стоит заметить, что все мои устройства, которые были туда залогинены, в этот момент были в руках российских спецслужб.

Какие мысли вы артикулировали на международных конференциях — те, которые важны вам как технарю?

— Много таких мыслей. Почему каждая конкретная технология вообще возникла, почему надо именно на неё обратить внимание, почему надо обратить внимание сейчас. Как с тем же IPv6: есть ранний уровень внедрения, внедрять больно. «Яндекс» одним из первых в мире внедрил этот протокол. Сделали очень хорошо. У них очень сильная инженерная команда. Им много пришлось разбираться в несоответствиях, ловить ошибки. Есть ситуация, когда протокол становится массовым, надо садиться в уходящий поезд, набивать шишки по горячему. И вот есть окно возможностей между этими крайностями. Лучше вписываться в такие окна, а не ждать. 

Или, например, есть маленький оператор связи, у него есть адреса. На рынке сейчас можно продавать право использование адреса. Если подделать документы оператора связи, которые нужны для переоформления адресов, если доступ к этому имеют, скажем, уволенные сотрудники, то компания может лишиться части ресурсов. Это вещь, на которую маленький оператор связи даже не обращает внимания. Ну, получил он эти адреса 20 лет назад. Нет понимания, что это ценная вещь, которая важна для мошенников. Есть примеры краж таких ресурсов. Мы говорим коллегам, что нужно это контролировать. Быть чуткими, иначе это могут быть очень большие денежные потери, которые вы как оператор не переживете.

Просветительская деятельность.

— В чистом виде, да.

Чем принятие регуляторных решений в РФ по интернету отличается от той же Украины или других стран бывшего СССР?

— Каждая страна довольно уникальна. Россия идёт по пути ужесточения государственного контроля. В этом смысле обгоняет ту же Украину. Но и Украина движется в том же направлении. С другой стороны, Россия в этом смысле отстает от Белоруссии или Туркменистана. Мы видим вектор озабоченности государств интернетом. Это вектор не имеет готовых и правильных решений даже для государства. Нет книги «Что делать государству с интернетом?» В каждом государстве решают по-своему. Подсматривают друг за другом, конечно, что-то придумывают сами. Россия не впереди, но и не позади в этом ряду.

МИД РФ выступает за интернационализацию управления интернетом, повышение роли государств в этом процессе. Регулирование интернета исключительно частным сектором давно обнаружило свою неэффективность, говорят в ведомстве Сергея Лаврова…

— Опять-таки, что они понимают под регулированием? Пока это всё слова. Правда, при всём желании сложно отреагировать на столь общее заявление. В чём именно больше государства? Есть места, где и так государства очень много. Может быть, они хотят забрать себе полностью вопросы управления именами в интернете? Может быть, они хотят национализировать эти организации? В каком порядке, какие цели? Интернет — многослойный пирог ведь. Непонятно, на каком слое и чего они хотят.

А какой фактический смысл вводить госмонополию или оперативный контроль в вопросах управления доменными именами?

— Честно говоря, не знаю. Вопрос, что хотят контролировать. Так как я не знаю целеполагания и задач, не могу ответить, какой смысл. Может быть, просто перестраховка.

Как в этом смысле выглядят взаимоотношения вашего работодателя и российского государства? Есть история отношений?

— Все наши взаимодействия адресные. Они никакой не секрет, они все есть на сайте. У нас был воркшоп для ФСБ. Точно такой же воркшоп мы проводили для Европола, у них было точно такое же мероприятие. Рассказываем мы на нём вещи опять-таки не секретные, они написаны на английском языке. Надо разбираться, соответственно, мы их в кратком виде излагаем. Если коротко, то мы объясняем, что есть данные, которые мы можем дать только по суду, а есть все остальные данные. По большей части запросы именно о них. Они открыты. С ними можно работать без бумажных запросов. Доносим эти мысли. Абсолютно стандартный тренинг. Это из тех взаимодействий, которые известны мне. Вполне возможно, что были запросы от правоохранительных органов. Возможно, была переписка. Если такие запросы, письма были, то они как раз непубличны. Мне о них просто ничего не известно. В данном случае меньше знаешь — крепче спишь. Не моя епархия.

Сколько лет при нынешних практиках нужно, чтобы забрать интернет под полный контроль?

— До того, как это устроено в Белоруссии, где нет соединения без санкции государства, нам далеко. Российский интернет развивался независимо. Он очень устойчив. Наверное, потребуется несколько лет, если мы говорим про качественную реализацию. Какой-то контроль, который частично на бумаге, а частично растущий, можно организовать заметно быстрее.

Происходящее влияет на отток других IT-специалистов?

— Мне кажется, что моя история может ускорить принятие решения об отъезде некоторых коллег. Есть те, кто чувствует себя устойчиво, на них это не скажется. Есть те, кто раздумывал о переезде. По многим причинам: стабильность, предсказуемость. Но кто конкретно поедет, не могу сказать. Если вы видели запись, где человек с изменённым голосом и контуром головы говорит от имени ФСБ, то он говорит, что внимание направлено на тех граждан Украины, которые часто пересекают границу. Сказано открытым текстом. Думаю, что этот вектор и сохранят на ближайшее время. Видите, какие хорошие сюжеты по госканалам потом получаются (смеётся).

То есть ошиблись все те, кто говорит, что Зеленский — кремлёвский президент?

— Конечно, ошиблись. Но о чём Зеленский и Путин дальше договорятся, посмотрим. Президент Украины — человек с программой, не прибитой гвоздями. Очевидно, что он реагирует на текущую ситуацию, формирует повестку, исходя из суммы факторов. Очевидно, что это не пророссийская сумма. Предсказывать их договорённости не берусь.


Фото: Telecom Ukraine / Facebook (принадлежит Meta Platforms Inc., — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

От блокировок перешли к замедлению. Сергей Боярский тут рассказывал, что Twitter благодаря этому как раз и исправился и удалил то, что от него требовали российские госорганы. Это он говорил, представляя законопроект о «приземлении» интернет-компаний с суточной аудиторией больше 500 тыс. пользователей. Иностранцев обяжут раскрываться перед РКН, открывать свои представительства в РФ под угрозой замедления и блокировок. Соавтор Александр Хинштейн ссылался на опыт Индии и Турции. Это предвыборный пиар или реальная проблема?

— Не Россия придумала практику замедления. Считается, что это более болезненно для ресурса. Конечно, грамотные пользователи понимают, что происходит, но большая пользовательская масса уходит на другие ресурсы. Ухудшение пользовательского отношения эффективнее. А что касается депутатов, я не понимаю, что им нужно… Даже непонятно, насколько ситуативна эта реакционная политика. Это может быть и приступ паранойи, а, может быть, действительно есть несоответствия между текущей ситуацией и их желаниями, поэтому сложно комментировать. Я человек технический, я привык работать с исходными данными и делать выводы, а здесь нет даже исходных данных.

Николай Нелюбин специально для «Нового проспекта»

Фото обложки: BSides Ukraine Cyber-Security Events / Facebook (принадлежит Meta Platforms Inc., — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)  

Справка «Нового проспекта»:

Алексей Семеняка. Родился в 1972 году в Харькове. В 1989 году поступил на химический факультет МГУ, который окончил в 1994 году с отличием. 

В 1997–2001 годах — системный администратор в компании-операторе связи «Кроникс Плюс». 

В 1997–2004 годах занимал инженерные должности в компании «Ратмир» и в российском представительстве Deutsche Bank. 

В 2007–2012 годах занимался архитектурой IP-сети и был IT-руководителем в столичном филиале «МегаФона». Принимал участие в разработке и реализации внутренних и внешних сетей компании, ЦОДов и систем безопасности. 

В 2012–2014 — начальник отдела развития эксплуатации сети в компании «Яндекс», курировал все сетевые проекты компании, руководитель сетевого департамента. 

В 2014–2017 годах — исполнительный директор в компании Qrator Labs, специализирующейся на кибербезопасности. 

С 2016 года — директор по внешним связям, технический советник RIPE NCC.