Лиза Олескина: «Надо видеть в пожилых не обузу, а достояние, драгоценность»
Новый проспект
Интервью

Лиза Олескина: «Надо видеть в пожилых не обузу, а достояние, драгоценность»

Прочитано: 2261

В российских регионах начали внедрять новую систему долговременного ухода за пожилыми людьми. О том, как она изменит практику социальной помощи пожилым, а также о подвигах, которые во время пандемии совершали соцработники, рассказала «Новому проспекту» основатель фонда помощи пожилым людям и инвалидам «Старость в радость» Лиза Олескина.

Прошло уже 15 лет с момента, как основатель фонда помощи пожилым людям и инвалидам «Старость в радость» Лиза Олескина впервые в качестве волонтера пришла в дом престарелых в Псковской области. В этом году ее фонду исполняется 10 лет. А 7 лет назад Лиза стала членом Общественного совета по вопросам попечительства при правительстве РФ.

Летом 2017 года на встрече президента РФ с представителями НКО Лиза задала Владимиру Путину вопрос о том, почему в государстве нет системы ухода за пожилыми и инвалидами. Через 2 месяца правительству РФ и Агентству стратегических инициатив было поручено разработать систему долговременного ухода за пожилыми людьми и предусмотреть в бюджете средства на её внедрение в пилотных регионах. Так появился проект по созданию системы долговременного ухода за пожилыми, ставший частью нацпроекта «Демография». Реализует его Минтруда России. А фонд «Старость в радость» стал его методическим и организационным центром.

Лиза, как сегодня реализуется решение главы государства по финансированию системы долговременного ухода (СДУ)?

— На данный момент в 24 регионах страны запущен пилотный проект. На него выделены деньги из федерального бюджета. Субсидии в зависимости от охвата людей и территорий колеблются от 50 млн до 200 млн рублей на субъект. Суммы пока не позволяют внедрить проект на территории всего субъекта. Идёт тренировка на двух-четырех территориях. Регионы охватывают тех людей, которых они могут обеспечить помощью и заботой, исходя из этих средств. Плюс, конечно, они добавляют своё региональное финансирование.

В 2018 году был запущен проект в шести регионах, в 2019 году — в 12, в 2020 году — в 18. В этом году 23 пилота плюс Москва (она не берёт на проект федеральные средства и идёт по своей траектории). В рамках поручения президента РФ для финансирования системы во всех регионах страны выбран страховой механизм, что соответствует мировым практикам. Это сложный и небыстрый процесс, в мире такие проекты запускались десятилетиями. Но нам откладывать решение нельзя, без него проект не заработает по всей стране.

По поручению президента РФ система должна начать работать по всей стране с 2022 года. Помимо 24 пилотных регионов, 20 регионов начали внедрять её по своей инициативе, за счет своих небольших региональных ресурсов. Так или иначе задумываются о внедрении более 40 регионов. Они понимают, что нельзя откладывать — слишком много людей мучаются без помощи прямо сейчас, слишком много семей страдают. Они не дождутся долгосрочных отложенных решений. Наш фонд помогает всем чем может: методически, организационно, даже с наймом недостающего персонала и закупкой оборудования. Но наши ресурсы не решат проблему по всей стране.

Как будет работать этот страховой механизм? В рамках ОМС?

— Есть разные страховые каналы. Есть так называемый соцстрах, откуда сейчас выплачиваются средства в случае временной нетрудоспособности, по беременности, родам, из-за травм на работе, в случае смерти работника. Сейчас правительство обсуждает, какой будет механизм.

Во всём мире сама нужда в многолетнем долговременном уходе считается страховым случаем: условно говоря, трое из пяти ныне молодых людей в старости будут нуждаться в уходе, а двоим он не понадобится (кто-то раньше умрет, кто-то, наоборот, проживет до 130 лет, сохранив полностью свою функциональность). Из троих нуждающихся в долговременном уходе кому-то он понадобится в возрасте 80 с лишним лет, а кому-то после инсульта в 45 лет. Обычно качественный уход не могут потянуть ни семья, ни сам человек. Не тянут его и регионы, где финансовая ситуация очень разная (большинство регионов глубоко дотационные). Чтобы помощь была полноценная, ее должен питать постоянный денежный источник, а сама помощь должна быть одинаковой во всех регионах.

Как это работает сейчас? У меня есть пример: знакомая, молодая девушка, переехала на заработки из региона в Москву, перевезла мать. Маму после инсульта парализовало. Она нигде не может получить помощь от государства. У неё маленький ребенок. Выбивается из сил. Какую помощь она может получить?

— Про Москву это отдельная история, в столице по действующим правилам не оказывается помощь, потому что есть работающий родственник, живущий вместе с человеком, которому нужен уход. В других пилотных регионах после оценки состояния мамы вашей знакомой должны были бы предложить часы ухода в том объёме, в котором это необходимо. Первый уровень нуждаемости — до 2 часов в день; третий, самый тяжелый — до 4 часов в день ежедневно. Бесплатно! В это время можно было бы немножко выдохнуть, отлучиться и поработать.

К такой семье также должен прийти специалист из школы ухода, показать, как ухаживать, как правильно оборудовать квартиру, комнату. А пункт проката технических средств реабилитации должен предложить многофункциональную кровать, специальный противопролежневый матрас и столик — пока будет оформляться инвалидность или пока процесс острый. А когда уже начнутся улучшения (при качественном уходе состояние человека способно улучшиться), для таких людей есть отдельные группы в дневных центрах. За ними приезжают, отвозят на занятия и привозят домой во второй половине дня. В этих центрах обеспечены восстановительные занятия, поддержка, присмотр, досуг и питание.

Какой алгоритм? Куда человеку обращаться, если его близкий нуждается в уходе?

— Он идет в центр социального обслуживания (так называемую соцзащиту) по месту регистрации пожилого человека. Специалисты соцзащиты выходят на дом, оценивают состояние и предлагают варианты поддержки. Дальше, как я описала. Если совсем нет возможности оставаться дома, человеку предложат переехать в интернат.

Каков сейчас объём рынка услуг для пожилых в России, можно ли его как-то оценить?

— Объем рынка в рублях точно не назову, это надо спрашивать коллег из Высшей школы экономики или из Минтруда. В любом случае речь идёт об огромном количестве людей, которые прямо сейчас зависят от посторонней помощи, а также об их семьях и о тех, кто теряет независимость и понимает, что ему скоро понадобится помощь. Это миллионы людей. Для понимания: сейчас поддержку на дому от государства получают более 1,5 млн человек, и многим из них нужна более серьезная помощь — уходовая, а не только помощь в быту. И примерно 260 тыс. пожилых людей и людей с инвалидностью живут в интернатах. При этом значительно бо́льшее количество людей или не обращались за соцоблуживанием и справляются своими силами, или получили в соцзащите отказ, потому что есть работающие родственники или нет возможности обеспечить уход, который нужен человеку.

Если средства для помощи нуждающимся опять будут формировать из налоговых отчислений работодателя, то история с пенсионными накоплениями показывает, что на выходе мы получаем весьма незначительные суммы…

— Поэтому я так аккуратно и говорю. Первоначальная идея была поискать внутри резервов Фонда социального страхования (ФСС). Надеюсь, будет какое-то разумное решение. Но тянуть с ним — это оставлять на поле боя раненых бойцов и смотреть, как они мучаются. Эту проблему давно пора решить. А из-за пандемии ситуация ухудшилась кратно.

Вовлекался ли бизнес в эту историю?

— Некоммерческие и коммерческие организации готовы идти в эту сторону. Когда в регионах появляются новые виды помощи, например открываются дневные центры для людей с тяжелой и средней зависимостью от посторонней помощи, у соцслужб государства зачастую может не быть своей инфраструктуры, отстроенных процессов. Если бизнес готов в это входить, например у них есть помещение и ресурсы, соцслужбы нанимают исполнителей, способных решить задачу: создать дневной центр для людей с ограничением мобильности. То же самое с организацией ухода на дому. В регионах работники соцслужбы испокон веков носили людям продукты. Но сейчас появляются новые задачи, под которые расширяют штат центров социального обслуживания. А некоторые регионы активно привлекают НКО, патронажные службы, коммерческие службы — тех, кто готов качественно ухаживать. Появляется спрос, он подтягивает за собой предложение. Нам важно качество помощи и максимальный охват нуждающихся. Здесь государству замыкаться на себе неразумно. Оно выделяет деньги, а партнеры, в том числе бизнес, на эти средства решают задачи.

Если вернуться к пандемии, за 2020 год ваш фонд потратил около 350 млн рублей на помощь 1043 учреждениям в 66 регионах. Вы говорили, что пришлось полностью перестроить работу. Что меняли?

— Пандемия стала большим испытанием для людей, зависимых от посторонней помощи, во всём мире. Хронологически если вспомнить, то в марте 2020 года были приняты решения об изоляции. Дома престарелых и психоневрологические интернаты были закрыты на внешнее посещение — туда не пускали волонтеров и родственников. Это стало большим ударом как для нас, так и для самих пожилых людей, которые привыкли к общению. И первое, что мы стали делать, — искать варианты остаться рядом при невозможности быть с ними физически. Мы стали переводить всё что можно в онлайн, стали искать средства на закупку планшетов, ноутбуков, кабелей для проводки интернета — всего, что помогло нам сохранить хотя бы ниточку связи с пожилыми людьми. В интернатах это получилось, на дому — почти нет. Для этого нужен был слишком большой объём ресурсов и обучение пожилых людей общению в интернете.

На второй год пандемии уже многие, в том числе и государственные службы, стали приходить на дом к нуждающимся с ноутбуками, планшетами. Так мы наладили онлайн-волонтёрство: концерты, частушечные баттлы, занятия аэробикой, английский, экскурсии по Парижу, дельфинарий — всё, где можно «глазами побывать». Также знакомили людей между собой: проводили соревнования эрудитов, шашечные турниры между ребятами из коррекционной школы и пожилыми людьми из интернатов. Вариантов, которые дает онлайн, бесчисленное количество — бери и делай. Но всё же это не заменяет живое общение.

Основной по ресурсоемкости была помощь иного рода. Мы помогали учреждениям готовиться к возможному приходу вируса: закупали перчатки, маски, средства дезинфекции, потому что ничего этого не было или было дорогое и тут же исчезало.

А потом случилась Вязьма — заражение коронавирусом в доме престарелых, и оно проходило особенно тяжело. Это было первое известное заражение в стране. А это наш интернат, мы с ним дружим много лет, знаем всех его жителей и сотрудников. До пандемии нанимали туда дополнительный персонал, чтобы наладить нормальный уход за людьми. Это произошло в апреле, и мы с ними прошли весь путь от шока и отрицания до реабилитации и восстановления. После Вязьмы мы смогли уже и методически, и ресурсами поддерживать другие учреждения, понимая их проблемы: нехватку персонала, лекарств, СИЗов.

В одном из интервью вы упоминали, что главное ваше достижение в 2020 году — «летучие батальоны» нянечек, которые перебрасывали в те интернаты, где слегли сотрудники и некому было работать. Сколько их было, в каких регионах?

— Самым дорогим и сложным в этот период действительно оказался вопрос с персоналом. Когда в Вязьме заболел первый завотделением, заразились нянечки и многие сотрудники не вышли на работу, началась паника. Каким-то чудом наши сотрудники в этой самой Вязьме переболели ковидом в легкой форме, никто серьезно не пострадал. Но стало понятно, что это проблема всех учреждений, где будет вспышка: когда работник заболевает, он не может ухаживать за другими, он сам нуждается в уходе. Возник вопрос, откуда брать людей, на какие средства?

Выходом стали те самые «батальоны гусар летучих». Когда в регионе остро не хватало людей, мы направляли туда персонал из других регионов, где были большие службы сиделок, патронажных сестер. Например, организация «Открытая дверь» из Нижнего Новгорода отправляла своих сотрудников в Архангельск. Был такой «отхожий промысел», как мы смеялись, возможный только в режиме ЧС, потому что таких зарплат в этой сфере никогда не было и, наверное, уже не будет. Сиделка за 2 недели могла заработать столько, сколько она получала в обычное время за несколько месяцев. Конечно, это был огромный риск для всех, но также возможность потрудиться и заработать. А для нас это был шанс не дать людям умереть от отсутствия ухода. Но если бы не федеральные выплаты сотрудникам социальной сферы, наших усилий не хватило бы. Решение по выплатам было принято в мае 2020 года. Этому способствовала история с Вязьмой. Очень помог Минтруд.

Получается, вам удалось пробить это решение?

— Хочется, конечно, сказать, что наш фонд — пуп земли, и если бы не мы, солнце бы не вставало, но это не так. Если бы решение не было принято, рано или поздно в системе всё бы посыпалось, мы лишь ускорили процесс. И России удалось избежать итальянского сценария, когда учреждения для пожилых людей покидали сотрудники. Да, потребовались большие ресурсы, но речь шла о жизнях людей.

А как обстояли дела с помощью на дому?

— На дому всё было ещё хуже: нет доплат — нет и вахт. Там и сейчас нет нормального ухода (кроме отдельных пилотных регионов). Страшно представить, сколько людей стали тихими жертвами пандемии. Многих она унесла, просто лишив ухода: выписанных из больниц, очень слабых, к которым никто не пришел — ни сиделки, ни родственники (их просто не пускали в страну). Так что пока на дому не будет системы ухода, каждый день будут гибнуть люди, очень мучительно. Пусть система уже поскорее заработает!

Девять лет назад, когда мы с вами познакомились, вы рассказали историю про то, как не сто́ит делать: как вы впервые поехали в интернат, увидели в каком ужасе люди там живут, предали ситуацию огласке, и вас больше туда не пустили. В этому году фонду исполняется 10 лет. Что изменилось?

— Изменилось многое. Мы работаем не только с учреждениями — домами престарелых, интернатами, отделениями сестринского ухода при больницах, но и с центрами соцобслуживания, которые ходят к людям на дом. Мы помогаем человеку независимо от того, где он живет, оказываем поддержку его семье. Мы работаем сейчас с 60 регионами. На регулярной основе поддерживаем более 400 интернатов, более 10 патронажных служб, открываем вместе с регионами дневные центры — сейчас их количество приближается к десятку. В Челябинске в этом году два отделения открылось, в Саратове — тоже два, появились центры в Калуге, Вологде, Уфе. Для нас это огромное достижение, что люди могут жить дома и при этом не быть в тотальной изоляции. Соцслужбы их вывозят, возвращают домой, мы где-то помогаем с питанием, почти везде — с оборудованием, много где — с обучением, выстраиванием процессов.

Наша задача — сделать так, чтобы наша помощь была непрерывной, чтобы она качественно и количественно была достаточной, это главная задача. Хорошо погладить себя по голове и похвалить, что у человека появились правильный матрац, кровать и сиделка, но вот вопрос: а вы уверены, что всем, кому нужна такая помощь, она оказана и можно выдыхать? И второй правильный вопрос: а вы уверены, что те, кому вы помогли, например, прооперировать глаза, больше ничего не нужно? Что вы не забыли про очки, капли, что у человека есть помощник по дому, пока к нему возвращается зрение? Эти вопросы не могут оставлять равнодушными и не дают скучать нашему фонду и всем, кто нас поддерживает. Важно не подменять, не дублировать соцслужбы, а работать, дополняя друг друга, потому что ресурсов не хватает.

Никакая помощь без человеческих отношений не будет полноценной, поэтому так важно развивать волонтёрство. Даже если роботы у нас всё будут делать (операции на глаза, вслух читать), всё равно нужен человек, который обнимет, подержит за руку, поговорит, побудет рядом. Мы о пожилых людях думаем как об особенной касте, у которой есть эдакие свои потребности, запросы, но это совсем не так. Потребности пожилых людей — как у нас с вами плюс те, которые появляются с возрастом. Это и безумное одиночество, которое есть у каждого из нас, просто у нас есть интернет, телефон, зум и куча-куча рабочих и семейных дел. Если их убрать, мы будем так же одиноки и несчастны. Не надо быть пожилым, чтобы оказаться в ситуации изоляции — в пандемию это все прочувствовали. И важно доносить потребности пожилых людей до общества, потому что, когда общество думает о них как о горстке нищих, в лохмотьях, бредущих по дороге стариков с картины художника XIX века, мало шансов, что у нас будет система, которая обеспечит достойную старость, раз мы сами её такой видим. Надо понимать, что пожилой возраст — прекрасное, очень ресурсное время, чтобы делиться опытом, помогать близким. А потребности те же самые — любить, быть значимым, делиться и чувствовать свою ответственность.

Как бизнес стал вовлекаться в дела фонда за это десятилетие?

— На примере пандемии будет удобнее рассказать. Без включения бизнеса ничего бы не получилось. Помогали все компании, вплоть до совсем небольших частных предприятий. Нам звонили и говорили: «Мы делали духи, сейчас мы это дело забросили, переключились на антисептики. Завтра будет готова первая партия, мы готовы всю её поставить вашим пожилым людям. Скажите, куда привезти».

Звонили люди, которые раньше шили брендовую одежду, а в пандемию запустили линию защитных антиковидных костюмов. Звонили производители кондитерских изделий: «Мы сейчас сидим на мели, деньгами помочь не можем, всё что есть — это наша продукция: конфеты, печенье, мороженое. Вам они нужны?» Говорю: «Ну как же, конечно! Вы себе представьте людей, закрытых в интернате уже полгода. Как вы думаете, что они едят? Капусту, картошку, супы, голубцы. Везите!»

Благодаря другим предпринимателям пожилые люди на дому получали уходовую и декоративную косметику: шампуни, блеск для губ и прочую красоту. При этом перед нами извинялись, как будто предлагают что-то не то. Я их успокаивала: это же радость, вы им сейчас развезёте это всё, а когда изоляция закончится, люди выйдут из дома красивые.

Нам помогали компании с международными переводами. Помогали с логистикой — возили бесплатно необходимое в регионы. Очень многие фирмы были готовы взять на себя оплату дополнительного персонала по уходу, оплачивать сиделок в больницах — понимали, что здесь никакая продукция не поможет, нужны деньги, чтобы люди с инвалидностью не теряли не то что качество жизни — саму жизнь.

Мы почувствовали очень большую поддержку, каждый помогал как мог. Из тревожного — в 2021 году все устали от пандемии, всем захотелось другую повестку дня. Многие решили, что пандемия как-то кончилась. Это не так. Пандемия тут, как и её последствия: дикое ухудшение качества жизни людей, психические, физические проблемы. Людям нужно гораздо больше помощи, чем до пандемии, и на эту помощь уже практически нет ресурсов.

Мы сейчас с регионами пытаемся заниматься восстановлением пожилых людей, их физического, психического состояния, поддержкой их семей — как на дому, так и в интернатах. Сейчас с 20 регионами будем запускать небольшой проект по реабилитации — на это очень не хватает ресурсов. Мы понимаем, как бизнес устал, как люди устали. Но мы просим понять, как устали те, кто годами живет в одной комнате в интернате или в своей постели дома и борется за жизнь. Как важно снять жизнь с паузы! У нас даже лозунг такой есть. Мы, несмотря на пандемию, в невиданных масштабах развили и протезирование зубов, и подбор очков, и живые уголки, с тем чтобы снять с людей тягостное ощущение, что жизнь кончилась. Мы надеемся, что люди откликнутся. К слову, кроме бизнеса неоценимую помощь оказывают простые люди. Бо́льшая часть наших затрат складывается из пожертвований в 300, 500, 1000 рублей от людей, которым не всё равно.

Вы говорили, если общество считает, что быть в казённом учреждении — ужас-ужас, то и те, кто там работает, считают, что это ужас-ужас, и так себя ведут. Меняется ли эта установка?

— Мы как общество сами должны по-другому относиться к собственной старости, к старости своих близких и к пониманию их потребностей. Мы должны понимать, что соцработники, которые трудятся в интернатах и на дому, зачастую сами существуют в условиях выживания. Многие работают в невозможных условиях по нагрузке, по выгоранию, по стрессу, по пониманию, что они не могут оказать полноценную помощь. У них дома дети и родители, но они несут свою вахту, потому что если уйдут, их подопечные старики останутся совсем одни. Соцработники — самоотверженные люди, достойные самых добрых слов и поддержки.

Недавно в соцсети обсуждали случай, как пожилому пахнущему мужчине отказали в обслуживании в петербургском кафе. Как быть со стигматизацией старости? Находится ли она на стыке с проблемами бездомных людей?

— Я очень хорошо знакома с проблемой бездомности, дружу с фондами, занимающимися этим вопросом, и мой путь в благотворительности начинался с поддержки бездомных людей. Однако это две абсолютно разные проблемы. И очень боязно их путать, потому что это показывает, насколько мы стигматизируем старость. То, что старость ассоциируется с бездомностью, говорит о том, что когда мы думаем о старости, мы представляем людей дурно пахнущих, неряшливых, неопрятных. Это большая беда. Старость должна быть достойной.

Если цель фонда — достойная старость, вы сейчас на каком отрезке пути к этой цели находитесь? Прошли уже 50%, 60%?

— Очень сложно сказать, так как маршрут нигде не начертан. В любом случае достойная старость не возникнет усилиями одного нашего фонда. А если говорить о нашем общем будущем, то можно выделить два момента. Один сигнализирует о хорошем, другой о плохом. Первый такой: о старости мы всё больше говорим на разных уровнях и площадках. Понятно, что здесь и демография нам помогает: становится очень много пожилых людей, и это наши близкие, это наше собственное будущее. Мы движемся в решении этой проблемы, государство постепенно делает шаги, чтобы появился иной маршрут старости, чем тот, который ассоциируется с неухоженностью и беспомощностью.

Второй момент такой: мы как общество безумно стигматизируем старость, говорим о потребностях пожилых людей как о чём-то совершенно особенном, отдельном от нас. Путаем проблемы незащищенной старости с пониманием старости как таковой, что тоже не упрощает движение к цели.

Может быть, происходит это потому, что не все из нас четко видят эту цель? Я верю в возможность полноценной жизни в старости — трудной, но прекрасной в любом положении. Очень много людей будут на колясках, кто-то будет бороться с недержанием, у кого-то будет паркинсон или букет хронических болячек. Но жизнь, несмотря на все сложности, может быть полноценной и достойной за счёт качественного ухода, за счёт реабилитации, за счёт поддержки семьи, за счёт интереса общества к своим пожилым близким и возможности видеть в них не обузу, а достояние, драгоценность. К этому надо стремиться.


социальная политика пенсионеры пожилые люди
Другие статьи автора Читайте также по теме
На ПМЭФ-2022 в Петербурге министр здравоохранения РФ Михаил Мурашко пообещал к следующему году изменить систему оплаты труда медработникам. И рассказал, что еще планирует сделать государство для развития медицины.

В России множатся уголовные дела в отношении известных политиков и селебрити, связанные с пропагандой наркотиков. «Новый проспект» узнал у Алексея Лахова, профессионала профилактической работы, кто на самом деле занят «пропагандой» в этой сфере и каковы перспективы применения удачного мирового опыта в РФ.
На этой неделе 12,5 млн российских пенсионеров получат в отделениях почтовой связи президентскую надбавку в размере 10 тыс. рублей. Зачем Владимир Путин искушает пенсионеров незадолго до Единого дня голосования, знает художник Вячеслав Шилов.

На вантовом мосту через Неву впервые за 17 лет отремонтируют деформационный шов
18.03.2024
Умер астронавт Стаффорд, командовавший исторической стыковкой "Аполлона" и "Союза-19"
18.03.2024
Эрдоган поздравил Путина с победой на выборах
18.03.2024
Ученые СПбГУ создали математическую модель прогнозирования эпидемий
18.03.2024
Верфь «Пелла» должна вернуть заказчику 500 млн рублей за не сданный ледокол
18.03.2024
Кингисеппский машиностроительный завод построит в этом году 150 катеров
18.03.2024
Самую престижную мировую премию в области инноваций для сельского хозяйства получила компания из России
18.03.2024
Китайская группа «Хуа-Жэнь» продала земельный участок на Обводном сыну совладельца ХК «Адамант»
18.03.2024
В России в апреле на 8-15% подорожает пиво
18.03.2024
На улице Лондона появилась новая работа художника Бэнкси
18.03.2024
В Петербурге начался сезон кик-шеринга
18.03.2024
Король Карл III умер, а потом он не умер
18.03.2024
РАД выставил на продажу старый особняк около метро «Петроградская» за 150 млн рублей
18.03.2024
В Румынии началось строительство крупнейшей базы НАТО в Европе на 10 тыс. военных
18.03.2024
В Лицее Setl создадут технологические кластеры
18.03.2024
Компания «Нонтон» вложит 500 млн рублей в открытие гипермаркета мебели в Петербурге
18.03.2024
Петербург занял 9-е место в России по уровню зарплат в различных отраслях
18.03.2024
Производитель телевизоров из Калининграда STI Group переносит мощности в Подмосковье
18.03.2024
Окончательный результат Владимира Путина на выборах в Петербурге - 81,65% голосов
18.03.2024
На Васильевском острове продадут участок с фундаментом дома и лаборатории Ломоносова
18.03.2024
За год в Петербурге стало на 29% больше помещений для индивидуального складского хранения
18.03.2024
Владимир Путин заявил, что готов был обменять Навального, и что возможен конфликт с НАТО
18.03.2024
Результат Владимира Путина в Петербурге - 81,65% после обработки 99,3% бюллетеней
18.03.2024
Путин 18 марта встретится с кандидатами в президенты
18.03.2024
Водэн
VEREN
RBI
Строительный трест
InveStoreClub
РосСтройИнвест
РКС
Решение
Прайм Эдвайс
Питер
Петрополь
Петромир
Pen&Paper
Neva Coffee
Первая мебельная
Пепелаев
RRT
Colliers
Ильюшихин
Илоранта
Календарь событий

Метки