Лев Шлосберг (иноагент): «Когда нечем дышать, будешь хватать воздух ртом и при его отсутствии»

Лев Маркович, вы единственный депутат, который голосовал против бюджета региона на 2019 год. Почему?

— Бюджет Псковской области на 2019 год — это бюджет иллюзий. Он более чем на 60% состоит из заработной платы работников бюджетной сферы. Власти области привыкли с гордостью называть его «социальным бюджетом». Но не привыкли объяснять людям, что за этими словами скрывается. А скрывается то, что 2/3 средств бюджета региона тратится на зарплату в бюджетных, в том числе подведомственных администрации области, автономных учреждениях. В целом бюджет региона — самый маленький на Северо-Западе, один из самых маленьких в России вообще. Запланированные доходы на 2019 год — 31,16 млрд рублей. Расходы — почти 32,8 млрд рублей. Дефицит — 1,63 млрд рублей.

Для Петербурга такие цифры можно назвать смешными, в том числе объём дефицита.

— Это дефицит, заниженный в несколько раз. Пока Минфин не ввёл дополнительные ограничения для бюджета Псковской области, дефицит не сильно прятали. В 2013 году он достигал 7,4 млрд рублей. Фактические потребности Псковской области составляют не менее 40 млрд рублей в год. И это без излишеств. Собственные доходы региона сегодня — около 18 млрд рублей. Всё остальное — дотации, субсидии, субвенции из федерального бюджета. При этом доля дотаций снижается.

Какова общая динамика вливаний в бюджет региона из федеральной казны в последние несколько лет?

— Это плавающие цифры. С 2010 года объём дотаций (распределяемых регионом по своему усмотрению денег) федерального бюджета областному колебался от 4,35 млрд до 4,99 млрд рублей (2014 год). После 2014 года федеральный бюджет сокращает расчётные дотации, и они в течение нескольких лет не доходят до 4 млрд рублей. После 2017 года начинается небольшой рост, но достигается он не на старте бюджетного года, а в течение года, когда федеральный бюджет начинает распределять дополнительные средства. Общий объём дополнительных дотаций составляет около 2 млрд рублей в год. В 2019 год мы вступили с 4,9 млрд рублей федеральных дотаций.

Субсидии из федерального бюджета непредсказуемы и почти полностью зависят от крупных инфраструктурных проектов, реализуемых в регионе. Их размер пляшет от 1,3 млрд до 3,9 млрд рублей, на 2019 год — 2,1 млрд рублей. Это целевые деньги, которые даются на условиях софинансирования из регионального бюджета.

Есть еще субвенции — также целевые деньги, выделяемые на определенный срок в виде помощи для достижения конкретных задач бюджета. Их доля в бюджете стабильно падает с 3,1 млрд рублей в 2011 году до 1,3 млрд рублей в проекте бюджета на 2019 год.

Что мешает Минфину посчитать все цифры для Псковской области один раз?

— Минфин равнодушен к тому, что происходит в регионах. Для него не существует никакого другого бюджетного процесса, кроме федерального. Их задача в их понимании — считать федеральные деньги и по возможности меньше давать регионам. У Минфина есть целый набор инструментов, с помощью которых он шантажирует региональные бюджеты. Это стандартные приёмы, которые появились не вчера. Но при Силуанове они стали очень выпуклыми.

Например?

— Первое — это завышенная оценка доходов. Она касается не только Псковской области. Допустим, по подоходному налогу: его оценивают не в фактические 6,5 млрд рублей на 2019 год, а, например, в 8 млрд рублей. Эта цифра вносится Минфином в оценку налогового потенциала региона. У нас все собственные доходы 18 млрд рублей, из них 6,5 млрд — подоходный налог. А Минфин заявляет, что должно быть собрано 8 млрд рублей подоходного налога. И на эту сумму снижаются дотации. «Плохо работаете с налогоплательщиками», «не выводите зарплату из тени», «не контролируете крупных налогоплательщиков». А по сути, в Псковской области нет ни одного крупного налогоплательщика, если не считать «Великолукский свиноводческий комплекс» (сеть фирменных магазинов «Великолукский мясокомбинат» в Петербурге и области насчитывает 126 точек. — Прим. «НП»).

Какие производства региона являются главными налогоплательщиками? Сколько даёт в бюджет тот же «Великолукский свиноводческий комплекс» в год?
— Налоги конкретного налогоплательщика являются охраняемой тайной, Росстат не имеет право публиковать эти сведения. Валовый объем производимой продукции в денежном выражении, особенно в сельском хозяйстве, которое облагается особым льготным образом, может никак не корреспондировать с налоговым взносом предприятия в бюджет. По сути дела, главным взносом при таком производстве становится подоходный налог, и здесь крупные налогоплательщики фактически открыто скрывают затраты (Минфин в этой части прав, но только федеральная ФНС может вступить в противостояние с налоговыми «монстрами»).

По моей оценке, легально на крупных агропредприятиях платится примерно треть зарплаты, остальное — конверты. Кроме налоговых потерь, это ещё и возможность держать сотрудников в кабале: конверты конкретного человека могут исчезнуть в любую минуту.

Оценка доли легальных доходов стала возможна, когда работники пошли в банки брать кредиты без поручительства и обеспечения: в анкетах банков они стали ставить свои реальные доходы. Оставалось сделать один шаг: провести проверку группы компаний, входящих в холдинг. Но власти не решились вступить в противостояние с Владимиром Подвальным (владелец Великолукского мясокомбината. — Прим. «НП»). Можно сказать, на этом закончилась их любовь к доходам бюджета.

Минфин всё это знает?

— Минфин всё видит. Как минимум он видит динамику государственного долга (бюджетных и коммерческих кредитов, которые вынужден брать регион для обеспечения бюджетных обязательств). У нас госдолг уже несколько лет соответствует собственным доходам. Это сегодня те же 18 млрд рублей. Все регионы знают, что превышение госдолга над собственными доходами — это красная черта, после которой Минфин не де-юре, но де-факто вводит ручное управление бюджетами, ограничения по расходам, по числу рабочих мест в государственной сфере. Расходная часть бюджета существенно зависит от того, будет ли перейдена эта красная черта.

Расходная часть в итоге намеренно сокращается, чтобы просто свести концы с концами. Инструментов всего два. Первый — это завышение доходов: от приватизации, от налога на прибыль, от акцизов, от чего угодно. И второе — сокращение расходов, когда целый ряд необходимых расходов просто не вносится в бюджет.

Самый стандартный приём, об этом мало говорят, но говорить надо: в бюджет не включаются расходы по заработной плате и социальным выплатам за декабрь. Имеется в виду зарплата работников бюджетных организаций, на этом экономят целый месяц из двенадцати. Условно считается, что деньги будут выплачены в январе следующего года. Но это бюджетные обязательства декабря 2018 года, которые не заведены в бюджет 2019-го. Точно так же с декабрьскими социальными пособиями и другими выплатами, которые составляют значительную часть расходов бюджета.

По моей оценке, общая сумма таких «скрытых затрат» доходит до 1,5 млрд рублей в год, это около 5% расходной части бюджета области. Другими словами, происходит чисто монетаристская подгонка под ограничения, налагаемые Минфином.

Это уникальные псковские принципы бюджетного регулирования?

— Нет. Так живёт примерно треть регионов России — все, у кого слаба собственная доходная база. Другое дело, что если бюджет региона — 100 млрд рублей, то найти 1 млрд — сравнительно несложная задача. Но если бюджет региона — 30 млрд рублей, то найти 1 млрд гораздо сложнее. В Псковской области, например, из бюджета тратится 1 млрд рублей ежегодно на проценты по коммерческим кредитам.
В 2017 году Псковская область была вынуждена подписать пять дополнительных соглашений с Минфином о реструктуризации бюджетных кредитов на общую сумму более 5,65 млрд рублей. Бюджетные кредиты даются под 0,01%. Это фактически беспроцентные ссуды, которые, учитывая инфляцию, чрезвычайно выгодны. Все регионы мечтают о бюджетных кредитах. Но Минфином вводится особый критерий реструктуризации (продления срока возврата) таких кредитов — сокращение объема госдолга к собственным доходам. На сумму 6-9% за год, для Псковской области — до 48% к 1 января 2025 года. Сейчас это соотношение составляет 98%, в 2017 году, был момент, — и 102% (то есть мы уже были за красной чертой), причем очевидно, что собственные доходы в бюджете завышены, а госдолг, скорее всего, занижен.

Начали ещё при Андрее Турчаке (губернатор Псковской области в 2009—2017 годах. — Прим. «НП»)?

— Да. Продолжили при Михаиле Ведерникове. Подписав эти драконовские условия, регион получает пролонгацию по бюджетным кредитам, своего рода передышку. Но если параметры сокращения объёма госдолга не выполняются, то бюджетные кредиты должны быть возвращены досрочно. В 2017 году такие соглашения с Минфином были подписаны в последний рабочий день года — 29 декабря.

Особенность этих подписанных в Москве соглашений заключается в том, что их должно утверждать областное Собрание депутатов законом области, так как они влияют на базовые параметры бюджета. На рассмотрение областного Собрания эти соглашения были вынесены только в феврале 2018-го. Я спросил тогда у Ведерникова, как администрация собирается выполнять соглашения, если они в принципе невыполнимы. И губернатор, и его заместитель по финансам Татьяна Баринова стали рассказывать, что готовятся новые дополнительные соглашения к дополнительным соглашениям. Но они так и не появились.

Подписанные соглашения были нарушены при первой же бюджетной правке в феврале 2018 года и нарушались весь 2018 год. В итоге Псковская область заплатила в 2018 году в виде штрафов (досрочное погашение бюджетных кредитов — это вид штрафа) 1,1 млрд рублей. Это больше, чем бюджет платит процентов всем кредитным обязательствам за год.

Но беда ещё и в том, что после этих соглашений Минфин отказывается предоставлять новые кредиты, и область вынуждена брать кредиты в коммерческих банках под совершенно другие проценты и обязательства. Доля коммерческих кредитов в госдолге области сегодня составляет 64%, к 2021 году запланирована уже на уровне 78%, и это, на мой взгляд, заниженная оценка. Для региона с низкой собственной доходной базой — это финансовая удавка.

Псковская область находится в таком положении, что основные финансовые потоки от неё не зависят, а выполнить параметры Минфина по соотношению госдолга к доходам (фактически к расходам) невозможно физически. Если их выполнять, то мы должны сократить бюджетные расходы на сумму 4-5 млрд рублей. А у нас образование, здравоохранение, социальная защита — это как раз 4-6 млрд рублей в год по каждой из статей, то есть в сумме это более 50% расходной части бюджета. Сокращение расходов — это уже не финансовая, а социальная катастрофа. Либо нужно полностью ликвидировать здравоохранение в Псковской области, либо закрыть все школы и детские сады, либо полностью ликвидировать социальные пособия. Таков масштаб проблемы.

Тогда зачем нужна пролонгация бюджетных кредитов любой ценой?

— Когда нечем дышать, будешь хватать воздух ртом и при его отсутствии. Кредиты позволяют насыщать бюджет деньгами. А физические объёмы бюджета — крайне важные параметры для оценки работы губернатора. От этих объёмов считаются бюджетные доходы и расходы на душу населения. Псковская область все последние 10 лет висит между 10 и 11 местами по Северо-Западу. 11 место, напомню, — последнее.

Ты можешь получать любые результаты за Путина и «Единую Россию», но Минфин спрашивает за уровень бюджетной обеспеченности. И губернаторы стали накачивать бюджет любыми субсидиями из федерального бюджета, притягивая софинансирование из регионального бюджета. Содержание денег и даже их цена перестали волновать губернаторов. Волнует только бюджетный вал. Это чисто совковая модель.

Конкретный пример — приснопамятная особая экономическая зона «Моглино», созданная в 2012 году. Общая сумма расходов по постановлению правительства — 3,2 млрд рублей. Из бюджета области выделено около полумиллиарда, и там не всё заплачено, заключительные выплаты отнесены на 2020 год, там 108 млн рублей. Будет скандал, конечно. 2,7 млрд рублей — затраты федерального бюджета.

Суть этих проектов — освоение бюджетных денег компаниями, которые специализируются на строительстве инфраструктуры. Предприятий там на момент строительства инфраструктуры нет ни одного. Но сети коммуникаций, электричество, газоснабжение, дренаж, канализация — всё строится. Деньги бюджета освоены. Физический вал расходов бюджета вырос. А результата для экономики нет, потому что он и не был запланирован, нет и не может быть никаких расчётов. Но главная фактическая задача решена — доходы и расходы бюджета выросли.

Но ведь какие-то предприятия пришли в «Моглино»?

— Они ничего не приносят в бюджет. Вообще ничего. Не созданы рабочие места, кроме рабочих мест чиновников администрации зоны «Моглино». Чиновники заняты самоорганизацией рабочих мест. Это миф ради поддержания мифа, точнее — ради получения и освоения средств бюджета через более чем сомнительные торги с единственными поставщиками.

Несмотря на уже предоставленный статус резидента и сопутствующие ему региональные льготы, некоторые резиденты сегодня банкротятся. Их деятельность, как и деятельность самой зоны «Моглино», в целом закрыта для общества. Кроме исполненных оптимизма публичных прогнозов, нет ничего. Показательно: на сайте ОЭЗ «Моглино» упомянуты 9 резидентов. Но ни одна плашка не кликабельна, ни по одному проекту нет цифр инвестиций, срока открытия производства, числа рабочих мест, суммы предоставленных льгот, объёмов произведенной продукции, перечня крупных потребителей, объёма перечислений в бюджеты.

Кстати, вот ещё пример неразумного расходования средств федерального бюджета, он в 10 раз меньше по цифрам, но очень вызывающий. Господин Тихон Шевкунов, нынешний псковский митрополит, настоятель Псково-Печерского монастыря и настоятель Троицкого кафедрального собора, продавил свой пропагандистский «исторический парк». Цена такого парка — 300 млн рублей.

В Псковской области ещё при Турчаке, в 2016 году, было принято решение, против которого голосовали все, кроме «Единой России», — о приостановке индексации заработных плат бюджетникам на индекс потребительских цен. Для того чтобы покрыть долги 2016-2018 годов и заплатить индексацию 2019 года, нужно 155 млн рублей. Это половина парка владыки Тихона. Но Минфин не согласовывает Псковской области эти выплаты, так как они ухудшают макропараметры бюджета. При этом все понимают, что ещё один год продления приостановки индексации зарплат означает, что эти деньги не будут заплачены никогда, их просто не собрать. А это серьёзная вещь. Нам даже прокуратура ежегодно вносит представление об этом. При этом решение проблемы — половина парка митрополита Тихона.

Но деньги на патриотический парк «духовника Путина» берутся же не из карманов псковичей, не из областного бюджета.

— Это не так. Они берутся из федерального бюджета, но это деньги налогоплательщиков. Федеральный бюджет формируется в том числе налогоплательщиками Псковской области.

В качестве ещё одного примера: у нас происходит ежегодное нарастание долга по закупке льготных лекарств — не менее 200 млн рублей. Правда, по оценкам учреждений здравоохранения, которые нечаянно озвучили представители администрации во время обсуждения бюджета, нехватка составляет 700 млн рублей. В бюджете области на приобретение льготных лекарств заведено 695 млн рублей, между тем лечебные учреждения называют цифру потребности (предварительная оценка суммы рецептов) в 1,4 млрд рублей.

Вера Васильевна Емельянова, первый заместитель губернатора, на сессии говорит, что 200 млн рублей дополнительно нам хватило бы на приобретение самых необходимых лекарств. Разница в оценке с учреждениями здравоохранения составляет разы, но, если даже принять оценку администрации, 200 млн рублей — это две трети исторического парка митрополита Тихона. То есть на пиар и пропаганду властей деньги федерального бюджета есть, а на индексацию зарплат бюджетникам и оплату льготных лекарств — нет. Все приоритеты бюджетных расходов искажены, если не сказать извращены.

Ситуация с наличием у Псковской области госдолга — долгоиграющая история?

— Андрей Турчак принял Псковскую область у Михаила Кузнецова с практически нулевым госдолгом, а оставил с госдолгом 16 млрд рублей. Псковская область стала бюджетной колонией Минфина. Не могу сказать, каким был бы госдолг Псковской области при существующей политике Минфина, но, по моим оценкам, при грамотном управлении и отсутствии лишних кредитов госдолг был бы на уровне 8-12 млрд рублей, а не 18 млрд, как сейчас. Примерно треть этих денег можно было бы сэкономить.

Ключевое и фатальное для бюджета решение Турчака при накачивании бюджета деньгами заключалось в том, чтобы при отсутствии достаточных собственных ресурсов на софинансирование субсидий из федерального бюджета на крупные проекты брать деньги для этого в коммерческих банках. Так и сформировалась значительная часть государственного долга области, погасить который собственными ресурсами она уже не может. Минфин не намерен помогать в решении этой проблемы.
Видимо, Ведерников будет исправлять эти ошибки? Пришли же более профессиональные люди.
— Нет. Все его кадровые назначения политические. Ведерников, работая в администрации президента, привык контролировать и давать указания. Но контролёр — это человек, который не несёт ответственности за сами решения.

До сих пор любимая фраза пресс-службы Ведерникова: «Губернатор взял под личный контроль». Это печально. Он пока не понял, что его главная функция сейчас — не контроль, а собственно управление. Для принятия управленческих решений нужны люди, понимающие, как работает государственная машина. У Ведерникова сейчас такого понимания нет, судя по его кадровым решениям.

Ведерникова называют ставленником Беглова.

— Строго говоря, Ведерников — ставленник Цуканова, который был полпредом по СЗФО, но при этом, действительно, Ведерников считается креатурой Беглова, который в то время был полпредом в Центральном федеральном округе. Кто именно подал Путину идею назначить Ведерникова, мы не знаем. Формально представлял его уходящий с поста Цуканов. Но последующие события показали, что есть некие длительные отношения между Бегловым и Ведерниковым. Возможно, это связано с Петербургом.

Какие события показали связь Ведерникова с Бегловым?

— Беглов несколько раз в период выборов губернатора Псковской области в 2018 году приезжал в регион, проводил на месте политические совещания даже по оперативным вопросам, привлекал к этим совещаниям силовиков, давал конкретные указания, фактически взял выборы под свой контроль и лично приветствовал Ведерникова на инаугурации, официально объявив, что выборы прошли «честно, на высоком организационном уровне».

Когда он был назначен врио губернатора Петербурга, то в первый же приезд в город, 17 октября, Ведерников встретился с ним публично, благодарил за поддержку и начал обсуждать проекты сотрудничества между Петербургом и Псковской областью.

Если мы соглашаемся, что Ведерников — это человек Беглова, то что будет дальше? Беглов идёт на пост губернатора Петербурга. Уверенности, что именно его в итоге и оставят руководить северной столицей, пока немного.

— Беглов — это человек, который ментально безвозвратно увяз в советских фобиях XX века. Это политик холодной войны, человек чрезвычайно устаревших, пещерных представлений о современном обществе. Он реально верит в мифы войны окружающего мира против России и лично участвует в их создании. Он полностью поддерживает миф о враждебном России Западе. Для него главная задача — максимальная милитаризация общества, включая психологическую.

Беглов на совещании в администрации Псковской области в присутствии врио губернатора и других высокопоставленных лиц, в том числе руководителей силовых структур региона, поставил задачу политического уничтожения псковского «Яблока». Последующие события на выборах глав районов в 2018 году подтвердили такую установку.

С уходом Турчака Псков и Петербург утратили экономические связи? Есть ли конкретные примеры «регионального перетекания бизнеса»?

— Никаких особых, специально созданных экономических или политических связей Псковской области и Петербурга не было. Единственная видимая связь — значительная доля частных компаний, которые зарабатывали на госзакупках в Псковской области при Турчаке, имели отношение к Петербургу и близким к Турчаку людям.

Есть ли конкретные примеры петербургского бизнеса в Пскове при Турчаке и при Ведерникове?

— Конечно, петербургские подрядчики всегда работали в Псковской области в силу очевидной территориальной близости. Но при Турчаке появился целый набор компаний, к победам которых на конкурсах был главный вопрос — почему именно они. Ответ на этот вопрос остался в тумане. Почему именно фирма «Буер» стала ведущим подрядчиком по капитальном ремонту дорог, в том числе федерального значения? До Турчака не было «Буера».

Ушёл Турчак — ушёл и «Буер»?

— Не вижу этой компании на псковских дорогах сегодня. Были и другие заинтересованные лица. За экономическим заместителем Турчака Сергеем Перниковым стояли крупные компании Петербурга, в том числе связанные с фармацевтическим бизнесом. Крупные игроки везде присасываются к рынку льготных лекарственных средств, его объём растет. Кстати говоря, Борис Немцов добился снятия вице-губернатора Ярославской области как раз за коррупционное продвижение интересов фармацевтического бизнеса.

При Перникове был полностью переформатирован рынок государственного заказа льготных лекарств, когда технические задания для госзакупок стали формироваться под конкретного поставщика, а менеджмент этого поставщика почему-то оказался в близком знакомстве с Перниковым.

Сейчас такого рода масштабных процессов, связанных с именем губернатора Ведерникова, пока мы не видим. Ему могут, конечно, вменить некие крупные компании, но не потому, что он их приведёт, а потому, что ему их приведут: собственного бизнеса у него нет.

Быть может, и предприятия придут вслед за ними?

— Когда приходит предприятие, оно приходит с бизнес-идеей. Сейчас у администрации региона своих идей нет, и со стороны бизнеса идеи тоже пока не приходят. 21 августа 2018 года в Пскове провели выездную сесию Петербургского международного экономического форума «Регионы России: новые точки роста. Инвестиции в реальный сектор». Потратили несколько миллионов. Собрали экспертов. Заплатили прессе за позитивные публикации. Пытались даже сформулировать (в который раз!) экономическую стратегию Псковской области. Но форум провалился. Пиарщики отработали и заработали своё. Экономический КПД — ноль.

Бизнес приходит под конкретные обещания властей?

— При нынешнем устройстве власти в России главным источником дохода связанного с властями бизнеса будет бюджет, то есть временные проекты: пришёл, ухватил, убежал. На бюджете при тотально коррумпированной системе государственных закупок зарабатывают все: близкие, друзья, спонсоры и операторы политических бюджетов. Для борьбы с этим нужно реформировать всю систему госзакупок в России.

И всё же есть позитив. Причём для псковичей долгожданный. При Ведерникове было запущено быстрое железнодорожное сообщение между Петербургом и Псковом — знаменитые «Ласточки», которые идут утром и вечером всего 3,5 часа вместо привычных ночных 5-6 часов.

— Стоит учесть, что это не электрички. Там дизельная тяга от Пскова до Луги. Мы единственный субъект Федерации в европейской России, где нет ни одного километра электрифицированной железной дороги. Тем не менее «Ласточка» действительно совершила здесь сервисную революцию в транспорте. Псков находился в транспортной изоляции от Петербурга, если бы не маршрутки.

Авиасообщение, когда уходил Турчак, также уже не работало. К слову, сейчас самолёты снова полетели, в Псков пришла обласканная властями авиакомпания «Азимут»: сейчас из Пскова до Москвы и обратно трижды в неделю летает «Сухой Superjet 100». Конечно, час с небольшим в самолёте — намного лучше, чем 12 часов на поезде, при этом получается ещё и дешевле. Обещают сделать рейсы ежедневными, хотя непонятно, за счёт каких ресурсов. Без расходов бюджета здесь не обойдётся.

Очевидно, что когда планировалась избирательная кампания Ведерникова, в администрации президента было принято политическое решение — публично решать в экстренном порядке некие зримые проблемы региона. Отсутствие нормального сообщения с Петербургом и чрезвычайно высокая аварийность на автомобильной трассе, отсутствие авиационного сообщения с Москвой лежали на поверхности как вопиющие проблемы.

Поезда идут с наполняемостью 99%. Народ побежал от маршруток. Это самый заметный (если не сказать единственный заметный) рядовым людям фактический плюс, который случился при Ведерникове. Но появление «Ласточки» — это не его самостоятельное действие. Этот поезд не смогли запустить при Турчаке. Какая там бюджетная математика на уровне РЖД, пока не ясно.

В чём же проблема Пскова, региона на границе с ЕС? Пересекаешь границу и видишь, как в сравнительно небогатой Прибалтике и техника по полям ездит, и люди в деревнях есть живые.

— Страны Балтии прошли путь политических и экономических реформ, все их достижения на этом пути. В Псковской области другая ситуация, это регион России, на котором зримо видны все «родимые пятна» всех наших постсоветских лет.

Во-первых, сама бедность региона и живущих в нем людей отталкивает большие деньги: низкие в целом доходы граждан, высокая миграция трудоспособного населения. По моей оценке, количество людей, которые могли бы не уезжать из Пскова, будь у них сопоставимая с тем же Петербургом (с учётом стоимостью жизни) зарплата, — десятки тысяч.

Есть показательная цифра — число страховых медицинских случаев, то есть обращений за медицинской помощью лиц, прописанных в Псковской области, но де факто живущих в другом регионе. За 2017 год таких обращений было около 35 тысяч. Это работоспособные люди, которые работают вне региона. И это лишь доля от уехавших, учитывая российскую культуру обращения к врачам только в крайних случаях. Реальное число трудоспособных людей, которые уехали из Псковской области, по моей оценке, минимум втрое больше.

А ведь в Пскове суммарно проживает меньше двухсот тысяч человек.

— Сейчас в городе 208 тысяч жителей. И это единственный населённый пункт региона, который растёт по численности населения в последние 10 лет. Растёт за счёт районов и даже за счёт второго по величине города в регионе — Великих Лук. Псков всасывает всех, кто не хочет уезжать в столицы, но не может больше жить на селе и в малых городах.

Кстати, великолукскую свинину тоже можно в региональные экономические плюсы записать? Вся страна её ест. В Петербурге их магазины на каждом углу.

— Общественная цена этой доступной свинины — вызревающая экологическая катастрофа на юге Псковской области в приграничных с Беларусью и Латвией районах: Невельском, Усвятском, Великолукском, Куньинском, а теперь и Красногородском.

Проблема уже вышла за пределы России. На свиноводческий комплекс, набухающий год от года, как гриб, со страхом смотрят белорусские и латвийские власти. Не построено никаких качественных модулей очистных сооружений для переработки объёмов свиного навоза, который генерируют предприятия, входящие в холдинг. При этом ими осваиваются всё новые и новые районы области. В качестве очистных сооружений используются так называемые открытые лагуны. Это устаревшая технология, которая не применяется ни в одной цивилизованной стране.

Есть главы районов, которые, даже будучи политически подчинёнными областным властям, отказались принять у себя эти «мощности». Опочецкий район отказался принять, и свиньи доползли до Красногородска. Невель сдан полностью. Усвяты сданы полностью. Великолукский район в южной части сдан полностью. Куньинский район — почти полностью. Это мина замедленного действия, с точки зрения экологии. Эти отходы так или иначе уходят в почву, в грунтовые воды. Гидрологи говорили мне, что линза, снабжающая Псков питьевой водой, — очень протяжённая и начинается в районе Невеля. Но люди в России привыкли жить в отравленной среде. У нас это не считается проблемой. Потомки заплатят за всё и спасибо не скажут.

И всё же. Близость к границе с Евросоюзом — это чисто гипотетически большие деньги. Где же они?

— Геополитическая особенность Российской Федерации сегодня связана с выстраиванием границы не как шлюза или моста, а как барьера. Мы снова строим железный занавес, в том числе в экономическом и социальном плане. Псковская область граничит с тремя странами: Эстония, Латвия и Белоруссия. Но при этом сейчас граница для Псковской области — это тупик, а не ресурс.

Люди отсюда уезжают не только в Москву и Петербург, люди из Пскова уезжают и в страны Балтии. Даже в Латвию, которая является самой экономически слабой из бывших западных республик СССР. Даже там уровень жизни отличается от Псковской области уже в разы. Ещё нет статистики за 2018 год, но в 2017 году Псковская таможня собрала почти 27 млрд рублей. Это фактически второй бюджет Псковской области. И ни копейки из этих денег не поступает в бюджет региона.

А в Беларусь не убегают из Пскова? Политологи вслед за первыми лицами этой страны анализируют идею более тесной интеграции экономик двух стран. Вплоть до политического слияния государств. Может, пока не поздно, выгодно ехать к Лукашенко?

— Политически режим Лукашенко остаётся советским во всех аспектах, и в экономическом тоже. Там опасно вести бизнес, а политически активному человеку там опасно жить. Но люди из Псковской области любят отдыхать и даже лечиться в Беларуси: там существенно ниже цены. Граница открыта, проезд беспрепятственный.

На самом деле задача сохранения государственной независимости Беларуси — принципиальная задача для Европы. Беларусь с её историей и культурой, в том числе религиозной, — органически европейская страна. Она ментально и культурно ближе к Европе, чем Украина. Если Беларусь совершит европейскую трансформацию после Лукашенко и станет в политическом плане европейской страной, эмиграция граждан России в Беларусь будет сопоставима с объёмом эмиграции граждан России в страны ЕС. Общность языка, истории и культуры сделает Беларусь очень привлекательной для жителей России, и если в нашей стране не будет создана демократическая политическая система, то Беларусь выиграет конкуренцию и за умы, и за рабочие руки.

В Пскове часто можно встретить на деревенских дорогах питерские и московские номера на автомобилях. Состоятельные люди любят отдыхать в Пскове. Насколько развито коттеджное строительство для приезжих?

— Мы называем этих людей «новыми псковскими», это своего рода компенсация, которую отдают нам столицы за высасывание трудовых ресурсов. У этого процесса есть две стороны: экономическая и общественная. Налоги на имущество — важная часть бюджетов сельского самоуправления.

В дополнение к этому приезжающие люди общественно активны, у них высокие стандарты жизни, они требуют дорог, транспорта, здравоохранения, благоустройства и готовы участвовать в делах самоуправления, в том числе баллотироваться в депутаты. В сотнях случаев они стали постоянными жителями почти умерших деревень. С этими сообществами надо профессионально работать.

Сколько стоит в среднем сотка земли для таких нужд? Дешевеет ли земля?

— Нет средних цен на недвижимость. А с 2017 года цены на землю в Псковской области существенно искажены после поверхностно и безграмотно проведенной государственной кадастровой оценки, когда дистанционно, на основании неполных и неточных данных компанией из Петербурга были оценены свыше 480 тысяч объектов недвижимости. Кадастровая цена земельных участков возросла в десятки раз, что автоматически приводит к увеличению налогов.

Более того (и это самое опасное), кадастровая цена стала в разы (иногда в десятки раз) превышать рыночную, чего на самом деле категорически не должно быть. В итоге, даже продавая земельный участок по цене ниже кадастровой (что формально нельзя делать), налог вы заплатите с кадастровой стоимости объекта, например, при новой государственной кадастровой стоимости участка в 350 тысяч рублей вы с трудом продаёте его за 30 тысяч, но налог заплатите с суммы кадастровой оценки. Тысячи людей сейчас не знают, что делать с землёй, и просто перестали платить налог.

Какая статистика по туристам есть? Кто, откуда и зачем едет в Псковскую область? Что изменилось с точки зрения карты достопримечательностей за 20 лет? Куда можно приехать в Псков в 2019 году, чтобы это было интересно и уютно?

— Я люблю все памятники Пскова: и сохраненные, и находящиеся в руинах. В Псковской области более 2000 объектов культурного наследия федерального значения и почти 2000 регионального. Мы вполне европейская по плотности памятников культуры земля. Но печальное состояние большинства памятников не позволяет сделать культурно-исторический и паломнический туризм основой экономики региона.

Этого не понимают власти. Бессмысленно вкладывать 425 млн рублей в реконструкцию набережной реки Великой от Ольгинского моста до моста Советской Армии и не вкладывать при этом одновременно ни рубля в поддержание башен Псковской крепости и крепостной стены, идущей вдоль всей этой набережной. Особенность временщиков в том, что им всё равно, на чём зарабатывать деньги, даже если они не позволяют достичь стратегических целей.

В Псковской области нужно максимально развивать оздоровительный туризм, пока половина территории региона (север и центр) не убиты отходами безоглядного свиноводства. Направление развития оздоровительного туризма для Псковской области стратегически правильно. Когда люди приезжают на 2-3 недели поправить здоровье (а в здоровье люди будут вкладываться всегда), они найдут два-три дня для посещения памятников культуры и музеев. Сейчас самый частый вариант посещения туристами Псковской области — один день, без ночёвки. А турист экономически выгоден региону, начиная хотя бы с одной ночёвки. Чтобы «приземлить» туристов в Псковской области, нужно развивать проекты длительного гостевого пребывания. Все они косвенно будут работать и на памятники культуры.

В конце концов, до сих пор ни один объект культурного наследия в Псковской области не внесен в список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Уровень государственного управления этими процессами вот уже двадцать лет удручает тотальным непрофессионализмом. Я лично знаю тех людей, кто сейчас пытается спасти эту работу: есть шансы открыть «шкатулку». Дай бог, чтобы у них получилось.

Проекты туристско-рекреационного кластера «Псковский» за 8 лет, начиная с 2010 года, не помогли привести в достойное состояние ни один памятник культуры в Псковской области. Помню, как в самом начале тогдашний чиновник администрации области, ответственный за кластер, Наталья Трунова говорила, что реконструкция набережной Великой позволит привлекать в Псков до миллиона туристов в год. Мы говорили ей, что проекты безграмотные и местами просто варварские (набережную Великой собирались одеть в железный портовый шпунт). Трунова ответила нам в лицо: «Ничего, привыкнете». Шпунт чудом закрыли бетоном, Трунова сбежала.

Враньё, соединенное с наглостью и непрофессионализмом, помноженное на воровство (а треть расходов на реконструкцию набережной реки Великой, как установила Счётная палата Псковской области, просто не были подтверждены документально!) убивает потенциал любой территории. И это уже не экономическая, а политическая проблема.

Политическая в каком масштабе?

— В максимальном. Россия стала «государством наоборот». Не власть для людей, а люди для власти. Закон не для справедливости, а для ограничения прав граждан. Деньги не для налогоплательщиков, а для тех, кто получил их в доверительное, по сути, управление. И так во всём.

Если такой регион, как Псковская область, в котором истоки культуры и государственности, запустевает на виду у всей страны, это значит, что государство выбрало не те приоритеты, не те «скрепы», решает не те задачи.

Без кардинального политического переустройства всей страны ничего существенно изменить уже невозможно. Получится сделать из Российской Федерации подлинную федерацию, когда задачей власти станет развитие не себя самой, а территории, провинции, и в регионы вернётся жизнь вместе с пресловутыми полномочиями и бюджетными ресурсами, гарантиями справедливости и защитой прав людей везде, где бы они ни проживали.

Ведь, по существу, у властей любого государства вот уже несколько тысяч лет одни и те же задачи: освоение территории и благоустройство жизни максимального числа людей. В новейшее время эта задача существенно уточнилась, конечно: власти любой цивилизованной страны стремятся сегодня к выравниванию уровня жизни в столице и провинции, чтобы люди не чувствовали своего рода дискриминацию по месту проживания. У разумного государства не может быть проклятых и забытых властями земель, иначе не будет у него этих территорий рано или поздно, и самого такого государства не будет.
Всё, что нужно, — это поставить страну с головы на ноги, установить в ней естественную систему жизнеустройства, вернуться в современный мир с его шансами на раскрытие возможностей человека как главной цели всей политики. Нет такого края, где это невозможно сделать.