Как размывается ядро сторонников Путина
Рейтинг доверия Путину за три года упал почти втрое, такой вывод сделали некоторые независимые СМИ из свежих данных, опубликованных на сайте «Левада-центра». «Новый Проспект» попросил прокомментировать эти цифры директора «Левада-центра» Льва Гудкова и руководителя государственного ВЦИОМ Валерия Фёдорова.
По данным «Левада-центра», если в ноябре 2017 года фамилию главы государства как человека, заслуживающего доверие, называли 59% участников исследования, то в июле 2020 года — уже 23%. Лев Дмитриевич, насколько справедлив заголовок: «Рейтинг доверия Владимира Путина за три года упал почти втрое»?
— Это всё-таки журналистский подход. Рейтинг — это не кирпич, это отношение. Отношение меряется разными средствами. Судить по одному вопросу о параметрах отношения к Путину — не правильно. У нас два вопроса. Закрытый, то есть такой лобовой вопрос: «Одобряете ли вы действия Путина на посту президента?». И здесь практически ничего не меняется за последние месяцы. Примерно 60% респондентов отвечают утвердительно. И есть вопрос открытый: «Назовите несколько политиков, которым вы больше всего доверяете». И люди сами называют.
Если в первом вопросе ситуация практически стабильна, то во втором, открытом, заметно размывание ядра путинской поддержки, рост недовольства им, недоверия, эрозия группы путинских сторонников. Это разные по смыслу, функции и реакции вещи. В первом случае люди не видят реальной альтернативы Путину. Они прекрасно понимают, что установился жёсткий бюрократический и репрессивный режим, который не может быть изменён в настоящее время. Нет средств у людей влиять на власть. Это важно. Это чувство беспомощности при растущем социальном раздражении. Но альтернативы нет. Поэтому уровень поддержки и сохраняется примерно постоянным. А вот доверие — более чуткий показатель. В каких-то отношениях он даже более важный. И вот он показывает динамику общественного мнения уже не цензурированную, как в первом вопросе. Нет уже более официального контекста. Люди сами называют имена. И здесь речь идёт о нарастающей эрозии режима, нарастании недоверия, неодобрения, виден рост чувства растерянности.
Если в первом вопросе ситуация практически стабильна, то во втором, открытом, заметно размывание ядра путинской поддержки, рост недовольства им, недоверия, эрозия группы путинских сторонников. Это разные по смыслу, функции и реакции вещи. В первом случае люди не видят реальной альтернативы Путину. Они прекрасно понимают, что установился жёсткий бюрократический и репрессивный режим, который не может быть изменён в настоящее время. Нет средств у людей влиять на власть. Это важно. Это чувство беспомощности при растущем социальном раздражении. Но альтернативы нет. Поэтому уровень поддержки и сохраняется примерно постоянным. А вот доверие — более чуткий показатель. В каких-то отношениях он даже более важный. И вот он показывает динамику общественного мнения уже не цензурированную, как в первом вопросе. Нет уже более официального контекста. Люди сами называют имена. И здесь речь идёт о нарастающей эрозии режима, нарастании недоверия, неодобрения, виден рост чувства растерянности.
Я попросил ваши цифры прокомментировать вашего коллегу, директора ВЦИОМ Валерия Фёдорова…
— Он нам не коллега (смеётся — прим. НП). Категорически против этого определения.
Тем не менее, нам важно, чтобы вы осмыслили его объяснения.
— Чужие данные комментировать не буду. По нашим данным, за последний год существенных изменений не произошло: июль 2020 к июлю 2019-го — рейтинг в одном диапазоне (28-31%).
Для понимания: этот рейтинг фиксирует ядро сторонников Путина — тех, кто за него «всегда в огонь и в воду». Эта группа, как можно видеть, прошла испытание пандемией и не изменилась. Напомню, что кроме ядра есть и периферия, и она как минимум равна ядру, но часто и превышает его. Динамику этой периферии лучше смотреть по другому вопросу — одобряете ли вы деятельность Путина на посту президента? Там динамика выше, но это и свойственно периферии, которая всегда более чувствительна к конъюнктурным обстоятельствам.
Отвечать на вопрос о том, как на рейтингах главы государства сказался плебисцит по одобрению президентских поправок в Конституцию, которые в том числе позволяют Владимиру Путину оставаться у власти до 2036 года, Валерий Фёдоров не стал.
Лев Гудков: Ну, о чём он ещё может говорить? У него роль такая — кремлёвский пропагандист. Он не может отойти от этого. Он отрицает изменения … А изменения очевидны — это ослабление поддержки среди сторонников Путина. И очень важно посмотреть, за счёт каких групп идут эти негативные изменения. Доверие и поддержку Путин теряет, прежде всего, за счёт молодёжи, которая ещё три года назад была самой пропутинской группой!
Сегодня среди самых молодых по открытому вопросу «Назовите несколько политиков, которым вы больше всего доверяете» Путина назвали только 7%. Среди людей предпенсионного и пенсионного возраста этот показатель 32%. В Москве — 10%. На селе — 25%. Это означает, что доверие и поддержка Путина сохраняются в самых инертных группах населения. Там, где люди зависят от государства, надеются на власть. Инерционные группы населения, лишённые инициативы. А более образованные и предприимчивые группы, скажем предприниматели, которые по своим реакциям ближе к молодёжи, они, конечно, теряют доверие. В таких группах населения очень растёт недовольство. И то же самое проявляется в закрытом вопросе. Хотя и не с такой силой. Среди молодёжи в ответ на вопрос «одобряете ли вы деятельность президента», 43% одобряют. А среди людей старшего возраста таких— 71-80%.
В марте 2019 рейтинг внезапно отыграл немного наверх. Чем вы это объясняете?
— Экономическая ситуация тогда немного улучшилась. К концу 2019 года она стала незначительно, но лучше. На это и отреагировало общественное мнение.
Вы видите влияние на рейтинги Путина плебисцита по поправкам, которые позволяют ему не покидать Кремль ещё 16 лет?
— Самое парадоксальное, что здесь я не вижу каких-то существенных изменений. Они все укладываются в рамки описанного мною выше процесса. Большая часть людей не понимает связи между изменениями в Конституцию, тем и обстоятельствами своей повседневной жизни. Люди понимают, что это делается, чтобы обеспечить Путину пожизненное президентство, но они и так не видят ему альтернативы. В этом смысле у россиян достаточно трезвый взгляд.
Трагедии для граждан здесь не происходит, полное согласие?
— Трагедии нет, но и согласия тоже. Я бы назвал это терпением. Вынужденное принятие ситуации, которая не может быть изменена. Конституция видится гражданам, как некая абстрактная и отвлечённая вещь. В неё не верят. Очень большая часть людей считает, что Конституция — это лишь декларация, а на практике мы давно живём не в правовом государстве.
29 июля Владимир Путин заявил, что «необходимо сделать всё, чтобы … постараться избежать повторного введения режима ограничений«. Вы это можете трактовать, как осознание, что ещё одна самоизоляция, и его рейтинг рухнет?
— Поскольку это публичное выступление, то я боюсь, что это всего лишь риторика, никак не связанная с внутренней работой руководства страны. Это не реальные действия. Никакой значительной поддержки экономики, в общем, не сделано. Малый и средний бизнес брошен на произвол судьбы по принципу «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих».
Есть некоторые опасения массового волнения. Думаю, этого Кремль больше всего и боится. Но это никак не связано с предпринимаемыми мерами. Напротив, все меры, как мы видели, были направлены на ужесточение контроля над населением, а не на развитие и поддержку медицины. Я не имею ввиду строительство временных и военных госпиталей. Эрозия поддержки Владимира Путина будет продолжаться в любом случае. Но новая волна ограничений станет ударом по экономике и, соответственно, по доходам населения. И так уже около четверти граждан либо потеряли работу, либо столкнулись с сокращением доходов. У людей кончаются ресурсы. На мой взгляд, недавняя отмена карантина связана именно с этим. Не столько с благополучной эпидемической ситуацией, сколько со страхом, что люди могут выйти на улицу с гораздо более агрессивными лозунгами (28 июля «Левада-центр» сообщил, что принять участие в массовых протестах могут 29% россиян (в 2014 году было 8%), 45% из числа тех, кто знает про протесты в Хабаровске, относятся к участникам протестов «положительно».
Нельзя не сказать, про рейтинги премьера и мэра. Традиционно эти персоны фигурируют в списках возможных сменщиков президента. Рейтинг Михаила Мишустина с января по апрель вырос вчетверо — с 3% до 14%. Но сейчас он упал до 10%. Мало денег дали людям?
— Мишустин — человек, совершенно неизвестный обществу. Когда он появился, его никто не знал. Поэтому его рейтинг не мог быть высоким. При назначении он и получил свои 3%. На фоне крайне негативного отношения к Медведеву ожидания на хорошего премьера перенеслись на Мишустина. Этим объясняется рост рейтинга, как бы кредит доверия ему выданный. Ну, а потом наступило разочарование, доверие пошло вниз. Это понятные вещи.
Рейтинг Сергея Собянина упал в четыре раза с 4% в апреле до 1% сейчас…
— Это всё-таки по результатам ответов на открытый вопрос о доверии. Люди сами называли имена. При этом одобрение деятельности собственно мэра Москвы сохраняется на довольно высоком уровне. Здесь тот же эффект, что у Путина. Мы не можем говорить, что рейтинг мэра Москвы упал в четыре раза.
Кстати про 3%. У вас в июле в список ворвался Сергей Фургал. Несмотря на арест, ему доверяют больше, чем тому же Собянину, который на свободе.
— Фургал — это интересно. Идёт шум в соцсетях. У него значительная поддержка. Всё-таки 45% опрошенных россиян одобряют митинги в Хабаровске. Почти половина от тех, кто в курсе. Это очень много! Учтите, что федеральные телеканалы молчат об этом. Это эффект социальных сетей. И это о многом говорит.
В сухом остатке. Рейтинги Путина продолжат падать…
— Не падать, а снижаться. Давайте так говорить. Это всё-таки пока не водопад.
А Фургал — единственный «оппозиционер», кто удивил позитивной динамикой?
— Это точно так. На него сегодня проецируется неудовлетворённость. Он работает сейчас как такой кристалл, который консолидирует вокруг себя этот раствор недовольства.
С учётом двукратного падения рейтинга Навального можно сказать, что Фургал — «новый Навальный»?
— Это всё-таки альтернатива для людей. Хоть какая-то. Если брать вопрос «одобряете ли вы протесты в Хабаровске», то очень высокая степень поддержки именно в Москве. Очень высокая. А это интересно. В каком-то смысле собственная беспомощность москвичей переносится на периферию. А Москва всё-таки была центром протестных активностей. Теперь это Дальний Восток. Но мы забыли, что социальные протесты в прошлом начинались именно на окраинах Империи. Во Владивостоке и Калининграде. Там люди всё-таки несколько более свободны.
Справка «Нового Проспекта»:
Лев Гудков. 73 года. Родился в Москве. Дед, инженер, был репрессирован. Отец — ветеран Великой Отечественной войны, журналист-международник, один из первых выпускников МГИМО, работал в Германии. Мать — юрист, работала следователем до дисквалификации по национальному признаку в конце 40-х.
Лев Гудков в 1971 году окончил факультет журналистики Московского государственного университета. В начале 70-х работал в отделе методологии исследования социальных процессов в Институте конкретных социальных исследований АН СССР.
В 1973-77 — сотрудник отдела философии и социологии в Институте научной информации по общественным наукам АН СССР.
В 1977-84 — старший научный сотрудник отдела социологии книги и чтения в Государственной библиотеке СССР имени В. И. Ленина.
В 1984-86 — старший научный сотрудник отдела социологии дизайна ВНИИТЭ.
В 1986-88 — старший научный сотрудник Института книги Всесоюзной книжной палаты.
С 1988 — ведущий научный сотрудник Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ). В 1991—2003 — заведующий отделом теории, позднее — отделом социально-политических исследований ВЦИОМ. С 1995 года доктор философских наук.
Покинул ВЦИОМ вместе с командой Юрия Левады. В декабре 2006 года единогласным решением правления центра после кончины Юрия Левады избран директором «Левада-центра».
Автор нескольких десятков десятков книг и статей по теории и методологии социологии, социологии литературы, этнонациональным отношениям, социальным проблемам постсоветского общества.
Валерий Фёдоров. 45 лет. Родился в Калинине (Тверь).
В 1996 году закончил отделение политологии Философского факультета МГУ и аспирантуру при нём по специальности «История и теория политической науки».
В 1991- 93 годах работал в Институте массовых политических движений Российско-американского университета.
В 1993—2003 годах — сотрудник Центра политической конъюнктуры России (ЦПКР), в 1997—2000 годах в должности заместителя директора, в 2000—2003 годах — заместитель генерального директора. ЦПКР в 1999 году на выборах в Госдуму обеспечивает экспертно-аналитическое обслуживание избирательного блока «Единство», на базе которого позже будет создана партия «Единая Россия». С начала 2000-х годов главные заказчики ЦПКР — Администрация президента РФ и «Единая Россия».
В 1997—2003 годах — научный сотрудник Института социально-политических исследований Российской академии наук (ИСПИ РАН).
В 2003—2006 годах — руководитель Центра социальной информации ИСПИ РАН.
С сентября 2003 года Валерий Фёдоров — генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ). Он возглавил ВЦИОМ после того, как оттуда ушла команда Юрия Левады.
Фото: Евгений Переверзев/Коммерсантъ
