Евгения Серова, директор Института аграрных отношений Высшей школы экономики рассказала «Новому проспекту» кто на самом деле виноват в текущем продовольственном кризисе, почему она не верит, что на Украине заблокированы миллионы тонн зерна и кто в мире больше всего пострадает от подорожания продовольствия.
Евгения Викторовна, корректно ли сейчас говорить о продовольственном кризисе в мире? Есть мнение, что проблема только в том, что продовольствие дорожает. Согласны ли вы с таким мнением?
— «Оно всего лишь дорожает»… Это и есть угроза продовольственной безопасности. Вообще у продовольственного кризиса две характеристики: растущие цены и увеличение числа голодающих. И оба эти признака на лицо с 2020 года. Если в 2019 году в мире было более 600 млн голодающих, то, по последним данным, которые озвучила Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объединённых Наций (ФАО), число голодающих превысило 800 млн человек.
Почему увеличилось число людей, страдающих от голода?
— Это произошло из-за цен на продовольствие. Их рост составлял около 20% ежегодно в период пандемии коронавируса. Из-за роста цен часть населения просто не в состоянии покупать себе продукты.
Когда и с чего начался текущий продовольственный кризис?
— Он уже идет в мире два года. Возник он с началом пандемии ковида. Она привела к разрыву логистических продовольственных цепочек. Проблема не в том, что еды стало меньше, а в том, что ее стало невозможно привозить. Это было триггером для начала продовольственного кризиса. Потом, как мы помним, были остановлены миграционные потоки, без которых производство продовольствия оказалось затруднено: мигранты не могли попасть в страны, где они планировали трудиться. Например, в США на сезонных работах всегда активно были задействованы граждане Мексики. А в России было много работников из Средней Азии. Затем из-за локдаунов закрывались предприятия, падали доходы населения и так далее. Все эти процессы способствовали развитию продовольственного кризиса. Но это было самое начало.
А затем?
— Потом кризис стал раскручиваться. Чтобы помочь людям, разные государства накачали экономику своих стран деньгами. Это привело к инфляции (и так было не только в США, но и во многих странах Европы, а также в России, хотя и в меньших масштабах). Затем ситуацию усугубил энергетический кризис. Растущие цены на энергоносители привели к удорожанию фрахта, перевозок. Кроме того, увеличились цены на минеральные удобрения, что также сказывается на стоимости продовольствия. Так спираль продовольственного кризиса начала расширяться.
Есть ли еще какие-то обстоятельства, которые усугубили ситуацию?
— Все уже упомянутые процессы наложились на то, что развитый мир продолжает внедрять устойчивое сельское хозяйство. Тема эта, безусловно, очень важная и нужная. Но стоит все-таки правильно расставлять приоритеты и внедрять новые экологические требования в подходящее для их реализации время.
Между тем, политика «Зеленой сделки» в Европе (The European Green Deal — это стратегия экономического развития, направленная на достижение углеродной нейтральности к 2050 году — прим. «НП») резко ограничила производство, в том числе, продовольствия, поскольку не каждая компания в состоянии выполнять новые экологические требования. Это опять же приводит к удорожанию продукции. Повторюсь: так называемая «Зеленая сделка» — правильное и прогрессивное начинание. Но момент для реализации этой программы был выбран неудачно.
На развитии продовольственного кризиса также сказалось и то, что США в 2020 году начали обширную программу производства биоэтанола из продовольственных культур. На фоне удорожания бензина производство и продажа биоэтанола становятся крайне выгодными. Соответственно, частный сектор США переключился на выращивание различных культур, в том числе, кукурузы для переработки в биотопливо. При этом площади под кукурузу для продовольственного сектора сокращены, и цены на нее выросли.
Кроме того, как и во время любого кризиса, начинает включаться спекулятивная составляющая. Спекуляции как таковые сами по себе не создают кризис. Но они всегда усугубляют ситуацию.
Повлияло ли на развитие продовольственного кризиса начало спецоперации на Украине?
— Конфликт с Украиной не мог не повлиять на текущую ситуацию с продовольствием, поскольку любое негативное политическое событие мгновенно влияет на биржу. Это общее правило для мировых товарных и фондовых рынков. Естественно, события на Украине привели к дальнейшему росту цен. Но не потому, что где-то на Украине был заблокирован определенный объем зерна, а потому что спецоперация стала негативным конъюнктурным событием для рынка.
А мировая общественность говорит, что кризис связан именно с тем, что на Украине завис большой объем зерна…
— Думаю, заявления о том, что на Украине некоторый объем зерна оказался заблокирован, во многом спекулятивны. Статистики никто не дает. И, заметьте, никто нам это зерно с помощью фото и видео не показал. Хотя, наверное, было бы несложно подъехать и зафиксировать данные объемы на элеваторах. Но мы сюжетов на эту тему не видели. Возможно, этого зерна на Украине уже и нет.
Можно ли чуть подробнее об этой информационной спекуляции?
— Начнем с того, что всего в год Украина экспортирует около 20 млн тонн пшеницы. Это не те объемы, которые критично могут повлиять на ситуацию с зерном в мире в принципе.
Кроме того, к концу февраля — началу марта часть зерна явно уже была вывезена. То есть заблокировано в стране было явно не 20 млн тонн, а гораздо меньше. Также велика вероятность, что существенная часть «зависшего» зерна к настоящему времени переправлена на внешние рынки мелкими частными компаниями, которые могут себе позволить вывозить продукцию небольшими партиями по не совсем законным схемам. Это предприниматели, которые могли заплатить определенную сумму, например, директору элеватора, на котором хранилось зерно, и экспортировать малую партию. Именно поэтому я полагаю, что в Украине, вполне возможно, заблокированного зерна уже практически нет.
Еще идут разговоры о том, что Россия якобы не вывозит зерно…
— Это не совсем верно. Мы вывозим пшеницу. И на ПМЭФ-2022 вице-премьер Виктория Абрамченко сказала, что Россия выполняет все свои обязательства по экспортным поставкам продовольствия. В этом контексте ситуация со снижением экспорта из Украины и России большую проблему создать не могла.
А что составляет потенциальную угрозу?
— Выведение из оборота большого массива земель, которые не будут засеяны в этом году. Это, в первую очередь, территории, на которых прошли военные действия. Их нужно рекультивировать. И я не знаю, сколько времени займут данные мероприятия. Но это большие площади для производства. Про сроки очистки земли я ничего не могу сказать — я не эксперт в этом вопросе. Кроме того, скорость рекультивации будет зависеть и от того, кто будет ею заниматься.
Стоит ли упомянуть еще какие-то негативные тенденции на рынке продуктов питания, которые нас ожидают в ближайшем будущем?
— Дорожающий газ и другие энергоносители, неопределенность в мире и политическая нестабильность приводят к нестабильности на всех рынках. Что означает удорожание не только фрахта, но и страховки перевозок из-за роста неопределенности. Чем выше риски, тем выше стоимость страховки. И это все тоже включается в цены на продовольствие. Очевидно, ситуация неопределенности будет негативно влиять и на развитие продовольственного кризиса. Продовольствие будет дорожать и, соответственно, все меньше людей будут иметь возможность его купить.
Сколько будет длиться этот продовольственный кризис?
— Полагаю, нам с ним жить минимум еще два года. Могут быть колебания и в лучшую, и в худшую сторону. Цены могут в какой-то момент откатиться назад. Но не думаю, что на длительный период.
Кому будет сложнее всего?
— Сильнее всего этот кризис ударит по развивающимся странам. Вокруг сейчас много сообщений о том, что голодают Европа и США, но все это, мягко говоря, не соответствует действительности. На самом деле ни США, ни Европа голодать не будут. Зато эта проблема коснется стран Азии и Африки. И вот почему. Если вы тратите на продовольствие 10% своих доходов (как, например, в Европе и США) и если оно подрожало в два раза, вы можете сократить другие расходы и приобретать в том же объеме и практически те же продукты, что и раньше. А если у вас 50% доходов (и даже более) уходит на еду, то подорожание еды вдвое становится критичным. Поэтому и будут страдать развивающиеся страны, где уже сосредоточена наибольшая доля голодающих. Плюс надо понимать, что речь идет не только о прямом голоде, но и об ухудшении качества питания. У части населения из-за некачественных продуктов появится дефицит микроэлементов, который приведет к ухудшению здоровья.
К чему глобально может привести развитие нынешней ситуации?
— Согласно многим научным работам, предыдущий продовольственный кризис привел в свое время к арабской весне (серия антиправительственных протестов, восстаний и вооруженных мятежей, охвативших большую часть арабского мира в начале 2010-х годов — прим. «НП»). В какую сторону это может «выстрелить» сейчас, сказать невозможно. Я не политолог.
Как вели себя общественные профильные организации во время предыдущего и нынешнего продовольственного кризиса и могут ли они вообще как-то повлиять на ситуацию?
— Одной из наиболее известных и влиятельных организаций в сфере продовольственной безопасности является ФАО — это главное агентство ООН. Сейчас ФАО обвиняет в начале и развитии продовольственного кризиса Россию. Но, на мой взгляд, это совершенно некорректно. В этих заявлениях больше политики, чем здравого смысла.
Евгения Серова закончила экономический факультет МГУ, там же защитила кандидатскую и докторскую диссертации. Работала в научных институтах и в аппарате Президиума ВАСХНИЛ. Была одним из разработчиков нового закона СССР о земле. В 1991—1994 гг. была экономическим советником министра сельского хозяйства России и принимала участие в проведении аграрной реформы, разработке соответствующей нормативной базы, реализации новой аграрной политики. С 1994 г. — руководитель лаборатории в Институте экономики переходного периода и Аналитического центра АПЭ. Профессор и заведующий кафедрой Высшей школы экономики. Участвовала в разработке многих нормативных и программных документов по развитию аграрного сектора страны. Была советником министров сельского хозяйства, экономики, финансов, работала в ряде регионов страны, в странах СНГ. Работала в ФАО ООН советником директора Инвестиционного центра. Имеет награды МСХ РФ и Франции, Столыпинского фонда России, Росстата. Является членом Международной, Европейской и Российской ассоциаций аграрных экономистов. Автор нескольких научных монографий, учебников и более 150 научных публикаций в России и за рубежом.
