Елена Юрасова: "Мода идет по кругу, и круги эти сужаются"

Елена, ваш бизнес по пошиву одежды начинался в 90-е годы — времена дикие, но в то же время с большими возможностями. Как вы начинали свой путь?

— Возможности были очень условными: мы же были советскими людьми, и ни пистолета, ни кастета у нас не было — только свой мозг и свои руки. Основатель нашего бизнеса Николай Хохряков, будучи еще студентом ЛЭТИ, решил шить модные куртки с друзьями. Как выглядели эти куртки, мы тогда видели только в кино типа «Чикаго буллс», а носить такие очень хотелось! Они покупали ткань на комбинате им. Эрнеста Тельмана и сами делали выкройки, заказывали подвязы (трикотажное полотно, которое совпадает по цвету с основным полотном и применяется для обработки манжет, горловин, поясов изделий, а также для декоративных элементов. — Прим. «НП»), сами шили куртки и сами их продавали на рынке «Юнона». Вот с этих мужских курток-«авиаторов» всё и началось.

Он умел шить?

— Умел. Его дедушка был портным, и поскольку к деду он ездил с детства, то у него и научился шить и всегда сам себе шил и брюки, и куртки, и всё остальное.

Почему начали шить женскую одежду?

— Быстро поняли, что Россия — женская страна, и женской одежды, прежде всего верхней, не хватает. Вот тогда и возникла большая и красивая идея одеть каждую женщину в России в хорошее пальто.

Прямо-таки великая идея!

— Мне кажется, если бы не было столь по-настоящему грандиозной идеи, мы бы однажды не выдержали, ушли бы из этого дела, поменяв его на другое. Безыдейный бизнес быстро заканчивается. А эта идея, хотя и не реализовалась в полной мере, так или иначе двигала нас вперед и продолжает двигать. Николай Хохряков и сейчас знает, сколько у нас женщин в стране, какой у них уровень дохода, сколько пальто мы можем для них пошить, чтобы осчастливить.

И постепенно вы перешли от пошива мужских курток к шитью женской одежды?

— Да, так и произошло. Материалы покупали у нашей петербургской фабрики им. Тельмана, а верхнюю группу пальтовой ткани производила Московская тонкосуконная фабрика им. Петра Алексеева.

А выкройки откуда брали?

— Сначала использовали журнал «Бурда моден» (улыбается): кроили, шили, продавали на той же «Юноне». Добывали пуговицы — кто-то в Питере их делал на дому.

А размерный ряд? В журнале же был один размер.

— Правильно! Поэтому, будучи еще студентом, Николай Хохряков познакомился с разными специалистами фабрики «Большевичка» — технологами, конструкторами, дизайнерами, — и выпустил с ними первые модели.

На фабрике?

— Нет, конечно. Шли ведь 90-е годы, и это были надомницы — работа 24/7. Так что сначала отшивали на дому, пока не стало понятно, что наши модели пользуются успехом, продавцы на точках продаж требуют всё больше товара и нужно открывать отдельный цех. Первый цех мы открыли в 1994 году на улице Демьяна Бедного, взяв помещение у государства в аренду. И к нам сразу пришли профессиональные специалисты — те, кто до этого работал на фабриках.

Сегодня Pompa работает на собственных площадях, с очень высококвалифицированными специалистами

Как сумел запустить всё это совсем молодой человек 23-24 лет?

— Только благодаря основополагающей идее: шить хорошо, качественно, чтобы сделать женщин нашей страны красивыми. Мы ведь тогда все были в немного плачевном состоянии в отношении одежды, особенно верхней, но уже видели американские фильмы, где женщины ходят в красивых платьях, пальто, куртках. Нам всего этого тоже очень хотелось. И у нас изначально была достаточно уверенная целеустремленность: мы сможем одеть и оденем наших женщин так же!

А на какие средства всё это открывалось?

— Открывалось-то постепенно. И всё было как в рекламе: нашел яблоко, продал, купил два и так далее. Ткани мы закупали в кредит. Помните: «Марио, Марио, когда отдашь долг?» — «Отдам, когда ограблю банк!» (смеётся). Сейчас это весело вспоминать, а на самом деле всё было очень и очень ответственно. И получилось, опять же, благодаря харизме основателя, его целеустремленности и порядочности. Ведь человека всегда видно, и предприниматели, наверное, так и находят друг друга. Потом, уже ближе к концу 90-х, мы открыли свой первый собственный магазин.

Как пережили первый кризис 1998 года?

— Мы уже ездили на итальянские выставки. Основная выставка по тканям для верхней одежды проходила в городе Прато под Миланом. На нее приезжал весь мир, и там покупались ткани. Девяносто восьмой стал, естественно, шоком. Ткани, опять же, закупались в кредит, и — бац! — ты оказался должен за них итальянцам не ту сумму, о которой договаривались, а в несколько раз больше.

Но это же форс-мажор? Можно было как-то договориться?

— Можно было даже просто не отдавать долг, списав это на «время такое». Но Николай Хохряков не из таких: внутренний стержень никогда не позволял ему поступаться моральными принципами. Долги мы все отработали и отдали, и идею не потеряли. На данном этапе мы работаем на собственных площадях, с очень высококвалифицированными специалистами. Многие из них с нами более 20 лет, у нас очень сплоченный коллектив. Мир изменился, и мы, помимо верхней одежды, уже много лет шьем и конфекцион — всё то, что надевается на нижнее белье под верхнюю одежду: костюмы, платья, юбки, блузки и прочее.

Как вы ориентируетесь в мире моды?

— Мы работаем с трендовыми мировыми агентствами, которых в мире не так уж и много. Они собирают информацию и дают нам прогнозы по тому, какие стили, цвета и фактуры ткани будут модными в следующем году, через год и далее. Уже более 10 лет работаем с французским трендовым агентством Carlin, которое имеет представительство в Москве и входит в совет директоров крупнейшей французской выставки текстиля Premiere Vision, где презентуются все мировые модные тенденции. То есть эта мировая выставка опирается на прогнозы именно этого трендового агентства.

А на что ориентируется агентство?

— Они дают общие тренды во всех направлениях: мода, визаж, архитектурно-стилевые решения, интерьерные. Поле деятельности обширное! И ориентируются они прежде всего на социальные паттерны — на то, как меняемся мы с вами, как меняется наше поведение, мир в целом, какие новые формы людей возникают.

Даже так?

— Конечно! Толчок идет из социальной сферы. Вспомните: когда появился унисекс, наша первая мысль была, что в России этого никогда не будет. Наши девушки носят платьица, декольте, каблуки, мини-юбки. Мы ведь женская страна, у нас идет битва за мужчин! И от этого направления хотелось отмахнуться. Не удалось. У меня дома, помню, средний сын со своей барышней имели единый гардероб. То есть, когда в моду входит что-то новое, ты ведь не можешь сразу же оценить, как оно пойдет и на каком этапе задержится. Посмотрите на оверсайзы (одежду очень свободного кроя, которая велика хозяину. — Прим. «НП»): в какой-то период они были актуальны для всех возрастных категорий, а сейчас оверсайз оседает в основном в подростковой моде, а взрослые женщины предпочитают носить его очень ограниченно.

Вам удалось красиво одеть каждую российскую женщину?

— Конечно, не удалось, потому что вмешалась экономика. И оказалось, что мы не готовы производить одежду из одноразовых некачественных тканей. Не готовы производить, не выверив всё до последней строчки, не сделав всё, чтобы пальто, костюм или платье сидели на женщине как влитые. Мы по-другому не умеем — не получается! Соответственно, мы не производим продукцию демократичного сегмента: наша продукция дороже, ведь мы работаем только с натуральными тканями. Раньше работали с тканями со всего мира, было много греческой, итальянской, испанской продукции.

С кем работаете сейчас?

— Мы продолжаем работать с французскими тканями, работаем с турецкими и китайскими, присматриваемся к иранским и индийским шелкам и батисту.

Одежда промышленного производства требует иного подхода, нежели индивидуальный пошив

Стали ли люди меньше покупать одежду? Вообще, изменилось ли после пандемии покупательское поведение?

— Мы видим, что люди перестали гулять по магазинам, а ходят точечно, с целью что-то купить. Мы можем видеть поведение покупателей на нашем сайте, и совсем недавно наблюдали, как одна из наших покупательниц фактически сутки с перерывом на сон сидела на нем: смотрела одежду, выбирала, размышляла. За эти сутки она успела съездить в наш магазин, купить там себе выбранную вещь, вернуться к компьютеру и продолжить выбирать. То есть человек очень осознанно подошел к выбору гардероба. И таких покупателей всё больше.

Какие модные тенденции в отношении верхней одежды вы видите?

— В верхней одежде сегодня наблюдается всё больше вкраплений ярких цветов, сочных и радостных. Как это ни странно, мы значительно проще покупаем яркое пальто, чем яркий костюм. Хотя в этом сезоне мы видим очень много ярких костюмов, и самые популярные — цвета оранж: женщине хочется быть заметной, и когда ты надеваешь что-то подобное, идя, возможно, вразрез с общепринятым, у тебя появляется особое настроение, ты летишь над этим миром как на крыльях! (Улыбается.)

Сколько моделей вы производите?

— За свою историю в разные временны́е промежутки (это зависит и от экономики внутри страны, и от мировой экономики) мы производили разное количество пальто в сезон. Сезон — это полгода. И у нас были годы, когда мы производили в сезон 120 моделей верхней одежды. Сейчас мы производим около 70 моделей пальто на осень и примерно 50 моделей на весну.

Все ли модные тенденции подходят российским женщинам?

— Мы очень долго работали над посадками изделий именно на нашу российскую женскую фигуру, потому что изделия далеко не всех западных компаний под нее подходят. У нас есть свои внутренние ориентиры, выработанные многолетним опытом. Наша женщина в среднем имеет рост 1,65 м (это подтверждает статистика по России), и ее фигура, как правило, низового типа: у нас бедра на полразмера или на размер больше плечей. Это основные параметры. И хотя, конечно, в России есть множество других женских фигур, одежда промышленного производства — это не индивидуальный пошив, и в потребности основной массы наших женщин мы попадаем.

У вас в компании есть манекенщицы?

— Мы работаем с привлеченными манекенщицами, и каждое изделие примеряем на несколько типов фигур, чтобы в результате выбрать какие-то усредненные параметры. Эти типы фигур мы очень бережем, следим за их рационом питания.

Зачем такие сложности, если можно взять манекен?

— Манекены у нас, конечно, обязательно используются в работе, но многие моменты в производстве одежды можно посмотреть только на живом человеке. Ведь мы учитываем развороты плеч, прогиб спины, высоту и ширину груди и многое, многое другое. Когда-то мы начинали шить по ГОСТам, но оказалось, к примеру, что у живой женщины объем плеча гораздо шире, чем в ГОСТах. И наше производство тогда захлебывалось в отзывах покупательниц: «Ребята, рукав узкий!» Теперь у нас негативных отзывов крайне мало, может быть, с десяток в год. И сейчас каждая модель до момента запуска может прошиваться 5-6 раз: мы корректируем лекала, корректируем технологические процессы.

Промышленный дизайнер всегда живет в будущем

Кому-то показываете новые коллекции до выпуска?

— Конечно. Когда мы формируем коллекцию в эскизах, в тканях, то устраиваем технические совещания, где презентуем ее в том числе и отделу продаж, отделу маркетинга. Дело в том, что промышленный дизайнер всегда живет в будущем. Причем его будущее довольно далекое: уже весной этого года мы сделали коллекцию «Весна 2024 года» и начали работать над «Осенью-зимой 2024 года». То есть дизайнер находится в осени следующего года. Представляете, как мода к тому времени поменяется? А отдел продаж живет в настоящем времени.

Невозможно не спросить, что будет модно в следующем году?

— Как сейчас будет видоизменяться мода, для меня самой очень интересно, потому что уже второй год есть ощущение того, что мода несколько притормозила: сейчас у нас в моде всё! Нет стилей, которые были бы не особенно модными.

Как это?

— Вспомните: у нас были периоды, например советский, когда мы в принципе были ограничены в цветах. Потом нам стали объявлять: вот этот цвет будет обязательно модным! Сейчас нам тоже об этом говорят, но совсем не так громко, потому что в моде уже несколько цветов. В целом мода идет по кругу, и круги эти сужаются, и я тоже не знаю, что конкретно будет на пике моды (смеётся). Не так давно мы все смотрели ролик, снятый на одном из модных показов: на тело модели из баллончика напыляется полимер, который под воздействием температуры тела застывает, превращаясь в одежду. Вечером женщина такое платье может просто смыть. Удобно?

Конечно!

— Но мы живем в холодном климате, мы люди северные, и поэтому я твердо уверена, что никуда не денутся наши пальто, никуда не денутся наша женственность и стремление к красоте, стремление показать себя и любить себя (улыбается).

Но у вас уже готова весенняя коллекция. Что мы будем носить следующей весной?

— Весенняя коллекция начинается с середины декабря, и в ее первый тематический блок входят, как правило, еще и нарядные вещи, которые можно купить как альтернативу рождественской коллекции.

Тематический блок — это ряд моделей?

— Да, мы производим свою продукцию тематическими цветовыми блоками, и в каждом блоке все вещи друг с другом сочетаются.

Чем будет отличаться весна-24 от весны-23?

— Совсем кардинальных изменений нет, но формы начинают больше «схлопываться», у нас стало меньше платьев-«цветов», а те, что есть, менее объемные. Одежда становится полуприталенной. Очень много жакетов а-ля Шанель: они и сейчас модны, а пик моды на них будет в следующем году. Никуда не уходит клетка, так же будут модны все оттенки зеленого цвета.

Натуральные мотивы останутся в моде?

— Натуральные, природные мотивы остаются, но в предыдущем сезоне их было больше. Сейчас, как мы и говорили, модно всё, и никакого резкого движения нет: мода стагнирует. Единственное, с чем она сейчас работает, — это с принтами. В этом сезоне у нас вошла в моду ткань икат — восточные, узбекские мотивы. Это очень модно! Костюмы из этой ткани у нас были введены в продажу уже весной этого года, мода на них продолжится и в следующем. Возвращаются крупные объемные принты. Одно время уходил, а теперь возвращается пижамный стиль, и если раньше его предпочитали в основном хрупкие девушки, то в следующем сезоне его освоят и взрослые женщины. То есть сказать, что к весне 2024 года произойдет радикальный прорыв в моде, я не могу. Но медленное движение к этому прорыву вижу! Он обязательно будет (круги-то сужаются!), но пока никто не знает, когда.