«Едем в такси, а за нами несколько машин». Адвокат Иван Павлов* о деле журналиста Сафронова

Фото: Эмин Джафаров / Коммерсантъ

Фото: Facebook (принадлежит Meta Platforms Inc., — компания признана экстремистской организацией в РФ, деятельность запрещена)

Иван Юрьевич, 16 июля в деле появились новые материалы, которые, по версии следствия, отвечают на те вопросы, которые вы ставили ранее. Вы указывали на отсутствие какой бы то ни было конкретики. Вы получили ответы на свои вопросы?

— Да, действительно, сегодня Мосгорсуд, кстати сказать, в нарушение УПК, разрешил следователю представить в апелляционной инстанции то, что он был должен представить раньше. Каждая из сторон может представлять суду те доказательства, которые она имеет, только в первой инстанции в подтверждение своей позиции. В первой инстанции следователь ничего не представил суду. Это произошло только после того, как начался шум вокруг того, что суд первой инстанции принял решение на основании пустоты.
То есть ваши слова можно трактовать как сообщение о переменах в поведении следствия, благодаря, в том числе, вашему вчерашнему интервью «Фонтанке»?
— Благодаря работе, прежде всего, журналистов, которые рассказали, что происходило за закрытыми дверями. О том, что суд без оснований принял решение об избрании самой строгой меры пресечения. Ровным счётом ничего следствие не представило суду, чтобы обосновать как-то причастность Ивана Сафронова к совершению преступления. Просто сказали: он виноват. Суд это съел.

Может быть теперь какой-то сигнал поступил, что действительно надо хоть что-то представить, и следствие представило суду материалы, к сожалению, в засекреченном виде. Я не могу их комментировать. Коллеги мне рассказали, что это за материалы. Но я тоже давал подписку о неразглашении гостайны. Формально, поскольку наши процессуальные оппоненты их засекретили, я тоже должен сохранять конфиденциальность этой информации. Но, во-первых, ничего «секретного» там нет. А во-вторых, эти материалы никак не подтверждают те факты, которые утверждает следствие. А именно, что Иван собрал с целью передачи иностранной разведке какие-то секретные данные и передал их чешской разведке.

Эти несколько документов, которые были просто оглашены следователем (причём выборочно, фрагментарно), даже не были приобщены к материалам дела. Просто следователь их прочитал. Я сомневаюсь, что у него есть достаточно объективное право на то, чтобы вместо суда представлять какие-то документы без исследования их защитой. Он сам акцентировал внимание на отдельных моментах. Вероятно, решил произвести впечатление, пустить пыль в глаза, заострив внимание суда на отдельных обстоятельствах. Но опять-таки, то, что было оглашено в суде, не имеет никакого отношения к подтверждению тех фактов, которые отражены в постановлениях о возбуждении уголовного дела и привлечении Сафронова в качестве обвиняемого.
Один из адвокатов отказался давать подписку о неразглашении, и был удалён из суда. Что это значит и как влияет на работу защиты?
— Это Даниил Никифоров. Он один из защитников. Возражая против того, что суд нарушает фундаментальные нормы уголовного процесса, а именно положение, которое гарантирует состязательность (суд начал исследовать в апелляционной инстанции те документы, которые следователь должен был представить в первой инстанции), он отказался давать подписку о неразглашении гостайны. Никифоров совершил это после согласования с другими коллегами и с подзащитным. Он пошёл на протестные действия. Я считаю, что это правильный и вынужденный шаг. При этом Иван не остался один, у него есть еще несколько защитников, которые были вынуждены дать такую подписку. Но мы поддерживаем нашего коллегу в его протесте.
Ещё три-четыре принципиальные развилки в применении прописанных правил правосудия, и Сафронов останется без адвокатов.
— Этого не произойдёт. Свято место пусто не бывает. Даже если у меня завтра отберут подписку, и я не смогу вам комментировать дело, то на моё место встанет обязательно кто-нибудь ещё. Найдём квалифицированного коллегу, чтобы комментировать это резонансное дело, от которого очень многое зависит.
Другие адвокаты ознакомились с материалами, которые появились только через девять дней после задержания?
— Да, они ознакомились с представленными следствием суду материалами. Но коль скоро они секретные, мы их не можем обсуждать. Мы все солидарно считаем, что они никак не доказывают те факты, которые следствие обязано доказать. А именно сбор сведений по заданию иностранной разведки и передачу этих сведений. Мы не можем, к сожалению, прокомментировать больше, чем в том объёме, в котором я сказал. На документах стоит гриф секретности.
В суде были представлены поручительства известных руководителей и сотрудников российских медиа. Документы приобщены к делу?
— К делу приобщен не список поручителей, а все личные поручительства и характеристики, которые были собраны стороной защиты в отношении Ивана. Документы подписаны руководителями и журналистами ведущих СМИ России. Характеристики были даны со стороны всех организаций, где Иван работал и учился (а именно в ВШЭ). Декан и те профессора, которые преподавали у него, дали исключительно положительную оценку. Все материалы приобщены к материалам следствия.
Вы сообщили, что за адвокатами установлено наружное наблюдение. Как вы это обнаружили, и кто эти люди?
— Установить это на самом деле не очень сложно. За мной и Евгением Смирновым просто по пятам ездит машина, ходят за нами, сидят рядом, когда мы останавливаемся в кафе. Думаю, это сотрудники спецслужб. Понятно, что это не полиция. Не МВД. Другая трёхбуквенная служба. Для чего они это делают, можно гадать. Может быть, это устрашение. Может быть, они пытаются собрать какие-то сведения, которые составляют адвокатскую тайну. В любом случае, мы отмечаем это, говорим об этом. Мы никак не провоцируем этих людей ни на что. Но едем в такси, а за нами едет несколько машин. Это не паранойя. Не первый раз по подобного рода делам мы встречаем такое сопровождение.

Все защитники сегодня, когда мы ехали из суда на вокзал, одновременно зафиксировали попытки взломов наших аккаунтов. Всем адвокатам приходили смски, даже звонки, что на абонентский номер подключено слишком много сервисов, сообщали о блокировке. Но мы не первый год замужем. Ещё в кошерные 90-е годы (когда уличной законности, может быть, было меньше, но суды работали лучше), мы пытались обращаться с заявлениями о признании подобных действий незаконными. Но спецслужбы есть спецслужбы. Поэтому все действия с оспариванием этих атак оставались без должного внимания контрольных органов, в том числе судов.

Брутальные действия не делают чести спецслужбам. Даже такой структуре, как ФСБ. Вообще силовиков в России захватила натуральная шпиономания. Под угрозой сегодня оказались буквально все, кто так или иначе работает с информацией.
Коллегам из «Коммерсанта» вы назвали конкретную структуру - управление «П» (Управление по контрразведывательному обеспечению борьбы с коррупцией в промышленной сфере) Службы экономической безопасности ФСБ .
— Я просто сказал коллегам, что мы подозреваем, кто это. Что действует одно из специальных подразделений ФСБ.
По дороге в Петербург на поезде ваши спутники тоже с вами?
— Было время, когда за нами наблюдали не только в Москве, но и в родном Петербурге. Довозили, куда бы не поехали. Везде сопровождали. Было это и в 2020 году, когда одну из наших подзащитных освободили из-под стражи. Это Карина Цуркан. В январе и феврале она была на свободе недолгое время. Спецслужба всё-таки добилась того, что её вернули обратно в СИЗО. Пока она была на свободе, наблюдение было установлено и за нами, и за ней. Это привычное сопутствующее защите по подобного рода делам неприятное обстоятельство. Ничего. Потерпим.
Иван присутствовал в заседании по видеосвязи?
— Иван присутствовал в зале суда. Это не было видеосвязью.

Фото: change.org

Ваша встреча с Сафроновым может быть ближайшим процессуальным событием?

— На следующей неделе постараемся встретиться с ним в следственном изоляторе. Что касается встреч в суде, то теперь в августе. Не раньше.
Ранее комментируя отсутствие конкретики, вы заявляли, что рассматриваете действия следствия, как «расправу над всеми журналистами, которые честно пишут и проводят свои расследования«. Сегодняшний день как-то скорректировал эту позицию?
— Мы как считали, так и считаем, что следствие не выполнило свою процессуальную обязанность. Не доказало суду те факты, которые было обязано доказать. А именно, причастность Ивана к совершению преступления, заключающегося в сборе (с целью передачи) и передаче сведений иностранной разведке. Те сведения, которые были представлены суду в апелляционной инстанции, хоть и являются секретными, никак не отражают результаты оперативно розыскной деятельности, они никак не подтверждают эти факты.
Вечером в четверг 16 июля, через несколько часов после окончания заседания суда, ТАСС сообщил, что Сафронов ранее неоднократно встречался с гражданином Чехии, журналистом газеты Lidove noviny, «кадровым сотрудником чешских спецслужб» Мартином Ларишем. «Лариш в 2010—2012 годах работал в Москве как журналист газеты Lidove noviny, позднее возглавил Центр анализа и профилактики безопасности, который готовит доклады по безопасности в Восточной Европе и Африке, — отметил источник государственного информационного агентства. — Деятельность этого центра тесно связана с работой чешских спецслужб, а сам Лариш является их кадровым сотрудником». Регулярное общение с Сафроновым подтверждается фотографиями в соцсетях, отмечает аноним. Прокомментируете?
— Защита до сих пор не уведомлена, не имеет никаких данных, согласно которым Мартин Лариш является сотрудником чешских спецслужб, тем самым лицом, которое было контактёром. В тех документах, которые нам представили, это лицо никак не упоминается. Но то, что ТАСС получил такие сведения от какого-то своего источника (вероятно, в тех же правоохранительных органах), может быть признано разглашением государственной тайны. Ведь от нас все эти документы скрываются именно под грифом государственной тайны.