Андрей Ростовцев: «Всё больше неучей приходит в управление страной»

«Если ты стырил диссертацию, не строй мост, сволочь!

Иди в политику, там таких много»

Михаил Жванецкий

Среди ярких фигур, в разное время ставших фигурантами расследований сообщества «Диссернет», были известный адвокат и бывший детский омбудсмен Павел Астахов, экс-губернатор Петербурга Георгий Полтавченко и нынешний — Александр Беглов, министр внутренних дел Владимир Колокольцев и глава СК Александр Бастрыкин, миллиардер Аркадий Ротенберг и многие другие. Наиболее опасными любителями присвоить чужое в «Диссернете» считают нечистоплотных руководителей университетов и преподавателей. По данным сообщества, каждый пятый ректор списал диссертацию, а десятки вузов щедро раздают степени липовым учёным — для них даже придумали шуточный термин «диссеродельная фабрика».

Андрей Африканович, как вы и ваши единомышленники узнали, что у нас есть фальсификаторы от науки, да ещё и в таком количестве?

— В 2011—2012 годах, ещё до появления «Диссернета», громкая история прогремела в Германии, когда плагиат нашли в диссертации экс-министра обороны ФРГ Карла-Теодора цу Гуттенберга. В то время немецкие энтузиасты создали платформу VroniPlag — прообраз нашего «Диссернета».

Примерно в это же время, в конце 2012 года, разгорелся скандал в МГУ, точнее в школе-интернате для одарённых детей при МГУ, когда директором заведения назначили некоего Андрея Андриянова. Недовольные члены родительского комитета школы решили выяснить: а почему это химик по образованию вдруг написал диссертацию по истории?

Искали, конечно, топорным методом, разбирая вручную текст на отдельные фразы, распределяли между собой, гуглили каждое предложение, после чего выяснили, что диссертация списана. Этот случай показал, что назрела необходимость создания специальных алгоритмов для выявления плагиата. Нужно было просто автоматизировать процесс поиска. Это очень легко на самом деле было сделать: есть языки программирования, которые работают с текстами. Это делается буквально в три строчки. Так появилось вольное сетевое сообщество «Диссернет».

И знаете, что самое смешное? После запуска программы мы были уверены, что найдём ну максимум 10-15 таких же жуликов, как Андриянов. Оказалось же, что их сотни и тысячи. Мы даже не представляли себе масштабы бедствия! Сейчас база Вольного сообщества насчитывает около 10 тыс. плагиаторов, и поток их не кончается. Плагиат есть в диссертациях, в научных работах, в книгах. С плагиатом рука об руку идет фальсификация данных — это очень большой слой.

Теперь, когда появился проект «Диссернет», такого рода фальсификации, как некорректное заимствование, стали прозрачнее, найти их — дело нескольких секунд. Тем более что в этой нише работаем не только мы, есть ещё «Антиплагиат» и другие доступные программы.

Есть ли у наших плагиаторов характерные черты?

— Пожалуй. Например, в ситуации с плагиатом в Германии мы видим истинное его значение. Там было видно, что человек, который списал какую-то часть диссертации, позаимствовал некие утверждения и тезисы в подкрепление собственных научных выводов. По фразе-другой где-то надёргал. Там это считают плагиатом.

Когда мы столкнулись с этим явлением у нас, выяснилось, что задача не в том, чтобы набрать каких-то фраз для подкрепления выводов, а тупо в том, чтобы набить текстом объём между двух обложек. Тягают не по фразочкам, а сотнями страниц. Иногда, по сути, написание работы сводится к замене титульного листа. Это даже плагиатом можно назвать с натяжкой, просто слова более точного для этого явления не подобрали.

Вы довольно часто ловите чиновников на списанных диссертациях. Им-то учёная степень зачем?

— Вы сейчас озвучили довольно распространённую ошибку, что мы якобы разоблачаем чиновников. Это не так. Специально мы как раз этого не делаем. Только на первых порах работы «Диссернета», когда мы проверяли первые 10-15 диссертаций, действительно в первую очередь посмотрели на чиновников. Но тогда мы поняли, что это богатое социологическое исследование, которое, по идее, не должно быть смещённым только в их сторону. А так да, система прокручивает подряд все диссертации, и да, попадаются чиновники. Впрочем, надо сказать, не так часто.

В среде чиновников не сказал бы, что есть какое-то злонамеренное мошенничество — многие заказывают диссертации просто ради дополнительных записей на визитке. Ещё есть такое своеобразное наше отношение к собственности. Если что-то плохо лежит, никому не нужно и никто не заметит, что я это возьму, почему бы и не взять?

Часто бывало и так, что чиновнику просто дарят диссертацию, например, на юбилей. Надо сказать, что на этом рынке действует очень жёсткий маркетинг. Те, кто занимается торговлей диссертациями, просто выкручивают деньги, предлагают акции, скидки, компромиссные варианты. Легко вообразить, как это работает.

Например, был такой довольно богатый человек, бывший губернатор Тульской области Груздев. Он пришёл из бизнеса, и у него как раз такая хрестоматийная липовая диссертация: содрана от первой до последней строчки и приклеен новый титульный лист. Ясно, что он просто когда-то попросил референтов заказать себе диссертацию. Те, кто заказывал, вероятно, денег-то не жалели, но люди, которые выступали исполнителями, тоже ведь не дураки, они прекрасно понимали, что читать это никто не станет. По сути, состряпали диссертацию на коленке за пять минут. Понимаете, то есть и исполнители, и люди, которые заказывают липу, — мошенники.

Но стоит отдать должное: после запуска «Диссернета» чиновники почти перестали заниматься плагиатом. Они почти не пишут диссертаций и не покупают их.

Зато какие громкие имена в своё время разоблачил «Диссернет»! Один экс-министр Мединский чего стоит…

— У Мединского как раз в диссертации не было плагиата, просто работа была ненаучна. Отрицательные отзывы написали историки, а «Диссернет» просто их поддержал: мы поделились опытом, как административно организовать подачу заявления на лишение учёной степени. Это профессиональное сообщество иногда просыпается и реагирует.

Похожий пример: недавно прошла защита диссертации про гомеопатию в РУДН, и там тоже плагиата нет, но есть отзывы членов комиссии по борьбе с лженаукой РАН и «Диссернета».

Если чиновники перестали списывать, то кто же следует «славным традициям» плагиата?

— Самая большая категория людей, кто списывает диссертации, — преподаватели вузов и даже ректоры. Их примерно 50% от всех авторов диссертаций, а каждый пятый ректор высшего учебного заведения — обладатель списанной диссертации. Для сравнения: у чиновников — 10-15% липы.

Порассуждаю как обыватель: допустим, преподаватель или ректор что-то там списал, но он же наверняка умён, знает свою специализацию, раз ему доверили руководство…

— Это типичная логическая ошибка. Многие их них вовсе не образованные люди, а обычные конъюнктурщики. Главное зло, конечно, преподаватели. Понимаете, у чиновника карьера не зависит от наличия диссертации, а вот у преподавателя связана напрямую. Они занимаются тем, что добывают себе новые регалии, а не наукой. Вот и всё.

Но если ты в научной организации работаешь или возглавляешь её, то почему бы в её стенах не провести реальную работу?

— Вы рассуждаете с точки зрения здравого смысла, а жизнь устроена немножко по-другому. Дело в том, что наукой заниматься дороже, чем профанацией. А деньги ты получаешь независимо от того, что у тебя там у тебя — профанация или наука.

Часто мы наблюдаем карьерные траектории наших «клиентов». Например, региональные чиновники. Их политическая карьера недолговечна: сменился губернатор — сменилась и вся администрация. Тогда чиновник в администрации покупает себе диссертацию с прицелом на будущее. Самое сладкое завершение этой карьеры — уйти ректором в региональный университет. Они согласовывают с министерством назначение на ректорский пост. И что вы думаете? Что он возглавит университет и будет там наукой заниматься? Ну конечно нет!

Полотно таких карьерных траекторий очень разноцветное. Приёмов много и траекторий много, но суть в одном: профанация дешевле, потому что проверить её зачастую нельзя. Это как с плагиатом: до тех пор, пока не было инструментов проверки, многие считали, а зачем что-то там писать, когда можно взять чужое и наклеить своё имя?

То же происходит с распределением научных грантов и финансирования: грантодателей не всегда интересует качество заявок, у них свои интересы. И это тоже большая проблема. Пока не проверяется качество и результаты научной работы, обязательно будут мошенники, который смекнут, что легче сделать профанацию под видом науки, чем заниматься реальными исследованиями.

Впрочем, может быть, что-то и поменяется после доклада рабочей группы комиссии по противодействию фальсификации научных исследований при президиуме РАН, посвящённой переводному плагиату.

Известный петербургский ректор Гуманитарного университета профсоюзов Александр Запесоцкий жёстко критикует «Диссернет», называя вас «профессиональными скандалистами и жуликами», которые «очерняют уважаемых людей» (ректоров вузов), да и живут в США, штате Аризона. Прокомментируйте, пожалуйста, такую бурную реакцию.

— Да, конечно, мы тут, на Аризонщине! (Иронизирует.) На самом деле тут всё довольно просто. В том году были выборы в Академию наук, но перед выборами президиум просил «Диссернет» дать свои характеристики кандидатам. В частности, у ректора Запесоцкого, по нашим данным, оказалось далеко не всё хорошо с академической этикой: публикация некорректных научных статей, научное руководство липовыми диссертациями. Так господин Запесоцкий и не стал академиком РАН. А его диссертанты, кстати, должны будут лишиться степеней — диссертации свежие, не попадают под закон о забвении. Поэтому, я думаю, история не кончится. Мы ещё много в свой адрес услышим. Конечно, он очень волнуется, потому и реакция такая.

Как появляются новые виды мошенничества в науке?

— А это как гонка вооружений. Наш подход к фиксации плагиата тоже постоянно развивается вслед за жуликами. Появились инструменты быстрого реагирования на плагиат — прямой плагиат исчез. Тогда стали переписывать, заменять слова. Наши алгоритмы это тоже научились ловить. Теперь жулики ушли в переводной плагиат, в хищные журналы, но появились программы, которые вычисляют и это.

Жулики работают, пока их не видно. Когда появляются инструменты, которые их выявляют, они находят новые способы. Отчасти с нашей помощью те журналы, которые раньше брали российских авторов, исключили их из этих баз данных. Остались единицы.

Вы сказали о рабочей группе по переводному плагиату и хищных журналах. Давайте поясним читателям, что это такое?

— Хищные научные журналы — те, которые публикуют всё что угодно за деньги, называя это что угодно «научной статьёй». Они пробиваются в престижные библиометрические индексы, такие как Web of Science, Scopus, всеми правдами и неправдами. Живут там недолго — их вычисляют за пару-тройку лет, но за эти годы они успевают напихать в индексацию научной периодики тысячи статей.

В основном это латиноамериканские журналы, много индийских и турецких, есть восточноевропейские — та же Черногория. Это страны, где с научной этикой не всё благополучно. Есть и организованные фирмы-посредники, которые собирают заказы от авторов в группы и за их же деньги организуют публикации в этих журналах. Часто публикации готовятся на коленке. Поскольку это англоязычные журналы, нередко это просто переводы каких-то текстов совершенно абстрактных, не имеющих отношения к науке.

Например, есть такой РГСУ (Российский государственный социальный университет. — Прим. «НП»), который возглавляет Наталья Починок, вдова Александра Починка. Она попалась на переводном плагиате: просто взяла чужую статью из журнала Forbes и запустила как научное исследование. Авторы потом так смеялись, что даже не стали подавать в суд на защиту авторских прав. Вспомним и более серьёзный пример Казанского федерального университета, который открыто на официальном сайте объявил о тендере на написание 1,5 тыс. научных статей для сотрудников университета, которые потом будут проиндексированы в Scopus или Web of Science. Тендер выиграл какой-то владелец ювелирного магазина из Белгорода. Он организовал на 37 млн рублей такие статьи.

Открылось окно возможностей, которое никто не проверяет. Казалось бы, кто там будет проверять этот плагиат? Но мы показали, что найти инструменты можно. Так ещё одно окно возможностей захлопнулось.

Но самое страшное, что люди, которые прибегают к подобным методам, преподают студентам, учат их тому же самому, мол, ребята, если вы хотите наукой заниматься, то денег не получите, а можете получить премию, если статьи будут проиндексированы в международных базах данных. Как такие статьи получить? А вот вам и способ. Платите денежку хищному журналу, или специальной компании, и всё у вас будет — премию выплатит университет, а вы свои расходы быстро отобьёте. В конечном счёте такой подход неизбежно разъедает научный ландшафт.

Ещё одна проблема — лжекниги. Это когда человек договаривается с типографией, чтобы книгу, монографию опубликовали задним числом, чтобы оправдать свой плагиат. Делается это так: допустим, есть списанная в 2011 году диссертация, которая полностью, слово в слово совпадает с чужой диссертацией, опубликованной в 2005-м. Мошенник приходит в типографию и говорит: «А давайте монографию моей диссертации опубликуем 2001 годом». Типография соглашается, и выходит, что наш жулик не плагиатор — не он списал, а с него списали.

Сейчас идёт целый вал таких книг, и есть много типографий, которые готовы фальсифицировать выходные данные книг. И благодаря таким махинациям вы можете, например, заявить, что это вы открыли структуру ДНК, а не нобелевские лауреаты Крик, Уотсон и Уилкинс, потому что ваша книжка об этом вышла раньше, а значит, они у вас списали.

Ничего себе путешествия во времени…

— Совершенно верно. Вот недавний пример: бывший и.о. ректора Курганского госуниверситета Константин Прокофьев именно так и сделал. У него была полностью списана кандидатская диссертация, посвящённая законодательству о митингах. Когда его поймали на плагиате, Прокофьев принёс в ВАК (Высшую аттестационную комиссию. — Прим. «НП») книжку, пахнущую типографской краской, но изданную якобы в 1990-х годах, с утверждением, якобы у него все списали.

Вот вы говорите, ректоры вузов — умные люди… Да ничего подобного! Бывают откровенно глупые среди них. Этот был настолько глуп, что не удосужился вымарать из книжки события, которые происходили сильно позже даты публикации. Такая получилась машина времени. Прокофьева прищучили и доказали, что книга — липа. А это, на минуточку, был реальный ректор настоящего университета. Кстати, на заседаниях ВАК и в диссертационном совете его выгораживал и защищал знаменитый юрист, тоже автор многих книг. А это тоже отдельная проблема.

А ещё что-то новое у мошенников появилось?

— Сейчас наиболее распространённый способ мошенничества — это когда специальные биржи рассылают настоящим учёным предложения за деньги включать в свои статьи дополнительных авторов. И да, эти статьи научны, публикуются в хороших журналах — с этими проблемами нам ещё предстоит работать. Но я не стану говорить, как это будет происходить, чтобы не вспугнуть.

Какие научные дисциплины страдают от фальсификаций чаще?

— Если посмотреть на диаграмму «Диссернета», научная дисциплина, где больше всего фальсификаций, — экономика, здесь 30-40% всех липовых диссертаций и статей. Следом идут педагогика и юриспруденция. И я всегда говорю, что это отражение нашей с вами жизни. Экономика, право и образование у нас понятно же в каком месте? А это лишь отражение того факта, что в этих областях науки очень слабое экспертное сообщество.

Если взять судебные решения последнего времени и законотворческие инициативы, экспертное сообщество в юриспруденции очень слабое, и почти не слышно, чтобы кто-то громко заявил: «Это абсурд и так нельзя!» А этого нет, потому что нет сильной экспертизы, зато много списанных диссертаций. Это, безусловно, касается всех нас и нашей жизни.

То есть вред не от самих диссертаций (это скорее последствия), корень зла — размытый ландшафт науки и слабое экспертное сообщество, которое живёт за счёт профанации в этих областях.

Вы упомянули медицинскую диссертацию, которую перед «Диссернетом» и другими учёными оправдывал ректор РУДН. А что вообще происходит с медицинскими научными работами, в том числе в петербургских медицинских вузах?

— В медицине у нас тоже много списанных диссертаций. По статистике «Диссернета», РУДН на первом месте среди российских университетов, исторически с медициной там всё довольно плохо. В Петербурге — пожалуйста: СПбГМУ им. Павлова у нас на седьмом месте, через строчку — Военно-медицинская академия.

В медицинских диссертациях и статьях, как правило, речь идёт о фальсификации данных. Это когда в тексте диссертации, например, заменили одно лекарственное средство на другое, просто поменяв название, вставив чужие клинические испытания с результатами и доказательствами эффективности. После таких махинаций жулик получает пост завотделением и степень кандидата наук. Если захочет быть главным врачом — делает себе такую докторскую.

А потом это ещё появится и в протоколах лечения заболеваний…

— Да, всё верно. И способствовать этому будет подкрепление лженаучных выводов из академической среды. Например, когда глава РУДН защищает диссертанта с сомнительной работой о якобы эффективности заведомо нерабочих препаратов. Из-за таких диссертаций и их одобрения представителями научных организаций люди вместо того, чтобы принимать по-настоящему эффективные средства, купят гомеопатию или небезопасные препараты.

Во время конституционной реформы вы написали довольно едкую колонку о ректоре Госинститута русского языка Маргарите Русецкой. Она не только оправдала безграмотную формулировку в бюллетене для голосования, но, по данным «Диссернета», оказалась автором липовых научных публикаций. В чем связь между этими явлениями?

— Понимаете, дело ведь даже не только в оправдании безграмотной формулировки в бюллетене. Здесь мы опять возвращаемся к вопросу о социальной значимости и влиянии на нашу жизнь жульничества в науке. От присвоения чужого текста до отрицания научной истины — один шаг.

И беда в том, что всё больше и больше неучей приходит в управление страной, в индустрию, в силовые структуры, во все ветви бизнеса и власти. В том, что принимаются управленческие решения, не имеющие ничего общего с научным подходом и доказательными методами. Из базы для этих решений попросту вымывается здравый смысл, всё меньше доля науки. В итоге мы имеем противоречивые заявления и решения, потому что в базе для принятия управленческих решений всё меньше доля науки. Рано или поздно это приведёт к коллапсу, когда решения просто будут противоречить друг другу.

Я верно понимаю, что кто-то поддерживает и выгораживает фальсификаторов?

— Да, во всей этой картине не хватает самого важного элемента: не бывает случайных списанных диссертаций, они всегда идут под ключ.

Есть ВАК, задача которой следить за научной этикой в том числе. Как правило, сомнительную диссертацию к защите допускает ВАК, которая частично коррумпирована. Есть отдельные экспертные советы ВАК, которые покрывают конкретных людей. Есть диссертационные советы, которые точно знают, что диссертация липовая. Когда диссертация поступает в экспертный совет ВАК, где сидят представители заинтересованных организаций, там тоже всё знают. И так до президиума.

Без этой коррупционной цепочки такой поток фальшивых диссертаций был бы просто невозможен. Нет ни одной липовой диссертации, которая случайным образом прошла бы мимо этой цепочки, якобы диссертант всех обманул. Так не бывает. Он встроен в эту цепочку.

Нынешней осенью стало известно о постановлении, которое выводит из-под экспертизы РАН исследования Курчатовского института, Высшей школы экономики, а также научных учреждений силовых структур. Им есть что скрывать от академии?

— Это ужасная инициатива. Понимаете, в таких условиях абсолютно неясна функция академии как экспертного органа, когда огромный пласт научного поля просто не подлежит экспертизе.

Зато понятно, почему люди стремятся избежать проверки: всё сводится к тому, что мы обсуждаем. Мы должны будем пересмотреть своё отношение к экспертизе. Например, есть Курчатовский и ВШЭ, которые освобождены от экспертизы РАН, и получается, они имеют право не обращать внимания на мнение экспертов академии. Согласитесь, удобно.

К Академии наук такое отношение: «Вы пишите-пишите, а мы, может быть, вашу экспертизу рассмотрим, а может, на помойку отправим». Это отношение, безусловно, не устраивает членов академии. Экспертная работа огромнейшая, я даже не могу себе представить, как они тянут на себе этот пласт работы — около тысячи экспертиз в год, серьёзных, с серьёзными полными рецензиями. Гигантская работа, притом неоплачиваемая. И такое отношение к этой работе, конечно, никого не устраивает.

Нет ли у вас ощущения, что российская наука закрывается от международного сообщества?

— Вы помните, был такой приказ Минобрнауки «о контактах с иностранцами»? Его отменили, однако эффект был: некоторые вузы отменили международные конференции. Когда ректоров попросили следить за студентами, это оказалось незаконным, однако письмо реально, и это была явная попытка прощупать почву.

Но в целом я бы не сказал, что есть мощная тенденция «окуклиться». Разные области наук по-разному институциализированы. Есть темы, которые без международного сообщества развивать невозможно. Я представляю физику, которая по своему содержанию международная дисциплина. Нельзя сказать, что есть какая-то особая русская или американская физика. Хотя и есть исключения. Тот же Курчатовский старается обособиться от научного сообщества — и российского, и международного, что по определению не стиль науки.

Как складываются отношения проекта «Диссернет» с Российской академией наук (РАН) и новым министром науки и высшего образования Валерием Фальковым?

— У нас не было прямого контакта с ним, но внешне он, скажем, не реагировал негативно на деятельность «Диссернета». Скорее даже наоборот: в том числе благодаря нашей деятельности и с его одобрения сейчас создана рабочая группа при министерстве и Академии наук по борьбе с заказными статьями, хищными журналами и другими фальсификациями. Это была реакция на наш доклад о переводном плагиате.

В рабочую группу комиссий РАН по борьбе с лженаукой и противодействию фальсификации в научных исследованиях «Диссернет» всегда приглашали. Я и коллеги в них состоим. Представители от академии с нами консультируются. Но, естественно, когда обсуждается какой-нибудь результат работы комиссии, в президиуме Академии наук обязательно находится несколько человек, которые возмущены нашим присутствием. Как правило, выходцы из РАМН и РАСХН.

Какие планы у вольного сообщества «Диссернет» и за чем стоит следить в сфере борьбы с лженаукой и фальсификациями?

— Есть новые направления работы «Диссернета», о которых я пока не готов говорить. Там что-то сработает, а что-то нет, но не хотелось бы раньше времени раскрывать все карты, чтобы не информировать жуликов.

Следить стоит за докладом рабочей группы в отношении хищных журналов и переводного плагиата — будет опубликован доклад на эту тему. Также один из новых проектов по противодействию фальсификациям научных исследований — работы, в которых нет плагиата, но есть фальсификация данных. Это большой кусок в разных сферах наук, будет большой доклад о том, как с этим бороться.