Андрей Фурсов: "Правильный ответ — "ищи дурака!"

Андрей Ильич, вы говорите, что для понимания политических процессов, происходящих последние два года и сейчас, важно понимать исторические особенности капитализма, который, по вашим словам, умирает на глазах. В чём они и почему это важно?

— Капитализм — это единственная мировая система, которая на определённом этапе развития порождает свой антипод — системный антикапитализм, реальный социализм советского, русского образца. (Другой вопрос, почему именно Россия реализовала системно заложенную в капитализме антикапиталистичность, но это отдельная тема.) Нормальное функционирование капитализма невозможно без закрытых наднациональных групп. Это ни в коем случае не пресловутое мировое правительство — оно невозможно, в том числе из-за несовпадения интересов различных наднациональных групп. Появление последних — процесс и результат снятия одного из базовых противоречий капитализма.

О каких противоречиях идет речь?

— Экономически капитализм — единое мировое целое, а политически, с 1648 года, с Вестфальского мира — это сумма государств. Товарные цепи не знают экономических границ, но постоянно натыкаются на политические. Мы имеем тройное противоречие: между капиталом и государством, экономикой и политикой, целостностью и суммарностью. И это противоречие осложняет жизнь буржуазии. Реализация её интересов постоянно требует нарушения политических границ, а зачастую и законов — своего и чужих государств. Необходимы структуры, которые обеспечат безопасность этих операций, и очевидно, что эти структуры должны быть наднациональными, политическими и закрытыми. Соответственно, капитализм — это триада: капитал — государство — наднациональные структуры. Всё это, конечно же, никакая не конспирология, а политэкономия капитализма.

Когда у буржуазии возникла потребность в «наднационале», она приспособила под свои нужды то, что нашла под руками — масонские организации. Развитие масонства завершилось в середине XIX века. Буржуазные революции под масонскими триколорами победили в главных странах Европы. Новая эпоха, начало которой возвестили Франко-прусская война 1870—1871 годов и экономическая депрессия 1873—1896 годов (эпоха эта завершилась в 1945-м), потребовала новых форм организации закрытых структур.

Они возникли в Германии («Гехаймес Дойчланд» — «Тайная Германия») и Великобритании (общество Родса — Милнера). Реально наднациональным стало британское общество. А вот Второй рейх не был ни мировой, ни колониальной империей, а потому «Тайная Германия» осталась сугубо немецким феноменом.

Однако в 1930-е годы и тем более после Второй мировой войны возникшая в 1880—1890-е годы форма наднациональных структур мирового согласования, по сути, себя исчерпала. Новый этап развития капитализма, задачи и логика холодной войны потребовали новых структур, и они появились. Это Le cercle («Круг»), Le siècle («Век»), Бильдербергский клуб, Клуб островов и др. На рубеже 1960—1970-х годов к ним добавились Римский клуб и Трёхсторонняя комиссия. Сегодня все они переживают острейший кризис. Какими будут новые закрытые структуры в условиях агонии капитализма, финала гегемонии США и распада мира на макрозоны, сказать трудно. Поживём — посмотрим.

Почему капитализм себя исчерпал и какова роль мировых войн в его истории?

— Две мировые войны века двадцатого были следствием изменения динамики капитализма на рубеже XIX—XX вв.еков. Цель капиталистической системы — накопление капитала и увеличение прибыли господствующего класса. Когда норма прибыли в ядре капсистемы начинала снижаться (это циклический процесс), капитал вырывал из некапиталистической зоны (Азия, Африка, Южная Америка) кусок и превращал его в капиталистическую периферию — источник дешёвой рабочей силы и дешёвого сырья. Норма прибыли стабилизировалась, росла вплоть до следующего «сбоя», за которым следовал новый виток экспансии с превращением очередной некапиталистической зоны в капиталистическую периферию — под давлением «дипломатии канонерок» (военно-политический курс, при осуществлении которого используется демонстрация военно-технического превосходства. — Прим. «НП») либо посредством колониальных войн.

К концу XIX века незанятых некапиталистических зон, с помощью которых можно было бы сбрасывать кризисы, не осталось. Динамика капитализма, завязанная на внешнюю экспансию и подкреплённая двумя промышленными революциями, перестала работать. Дальнейшее «выправление» мировой нормы прибыли уже не могло быть достигнуто путём военно-полицейских действий сильных государств против слабых территорий, а требовало выяснения отношений между самими сильными в виде войн мирового масштаба.

С этого момента мотором развития мировой капиталистической экономики становится восстановление разрушенных промышленных комплексов держав.

Так, мотором развития экономики в 1920—1930-е годы стало восстановление разрушенных промышленных комплексов СССР и Германии, что во многом решило проблемы западного капитала. Решающим фактором развития мировой экономики в 1945—1965/75 гг. стало восстановление промышленности СССР, Германии, Италии и Японии (последних трех — с помощью США). Отсюда четыре послевоенных «экономических чуда»: японское, итальянское, немецкое и ни с чем не сравнимое советское. С 1945 по 1975 год в мире было создано товаров и услуг на ту же стоимость, что с 1801 по 1945 годы.

Но в середине 1960-х годов «экономические чудеса» закончились. В то же время новая горячая «передельная» война между сильными мировыми системами, обладавшими ядерным оружием, была невозможна. Холодная война передельно-прибыльных проблем не решала; капитализм окончательно оказался в тупике. Если из структурного экономического тупика конца XIX — начала ХХ веков его вывели с помощью военно-политических средств, двух мировых войн, то теперь этот рецепт тоже не годился: военно-политическая динамика своё отработала. Это было начало системного кризиса, тупик.

Мировые верхушки это поняли?

— Да, еще в разгар прогрессивно-оптимистичной фазы — в шестидесятые, когда человечество рвалось в космос, когда сокращался (лишь временно) разрыв между бедными и богатыми странами, классами. Уже в 60-е годы закрытые наднациональные структуры мирового управления начали разрабатывать планы демонтажа капитализма и торможения научно-технического прогресса, подталкивавшего Запад к дальнейшей демократизации, увеличению политической роли средних слоёв и верхней части рабочего класса (а, следовательно, левых сил) и угрожавшего этим наднациональным структурам.

И какие шаги были предприняты?

— В начале 1970-х годов появляется первый доклад Римскому клубу — глобалистской структуре, созданной по инициативе Рокфеллеров при участии ориентированной на сотрудничество с Западом части советской номенклатуры. Главные выводы: человечество (не капитализм) подошло к пределу своих технико-экономических возможностей, ему грозит экологическая и демографическая катастрофа. Рекомендации доклада: нулевой рост (zero growth), то есть 50% ВВП должно тратиться на экологические нужды, следовательно, необходимы частичная деиндустриализация, перенос грязных производств в третий мир, сокращение потребления и программа сокращения населения в мировом масштабе (депопуляция).

Указанный доклад Римскому клубу, как и ряд других, иначе как подтасовкой и околонаучным напёрсточничеством не назовёшь, они были написаны под определённый заказ.

В это же время похожий заказ получил Тавистокский институт изучения человека (Великобритания). Его сотрудникам было поручено разработать программу идейно-информационного психологического воздействия на население с целью «устранить культурный оптимизм шестидесятых» и таким образом резко изменить психологический климат.

Наконец, в 1975 году были обнародованы результаты ещё одного заказа — доклад «Кризис демократии». Заказчик — Трёхсторонняя комиссия, созданная в 1973 году по инициативе всё тех же Рокфеллеров. В докладе открыто утверждалось, что главная угроза демократии (читай: власти правящего капиталистического класса) исходит не от СССР, а от «избытка демократии» на самом Западе. Рекомендации «докладчиков»: внесение определённой апатии в социальное сознание масс; запуск информационной программы, которая должна убедить людей в том, что, во-первых, демократия — это не только ценность, но и технология; во-вторых, кроме демократии есть и другие ценности: иерархия (seniority), опыт, дисциплина.

Когда в 1948 году Джулиан Хаксли, один из создателей ЮНЕСКО и первый генеральный секретарь этой организации, попытался в мягкой форме провозгласить эти цели, ему быстро указали на дверь. Однако за четверть века ситуация всерьёз изменилась.

В чем, по вашему мнению, состоит значение данных докладов?

— По сути, эти три заказа давали старт демонтажу формально-демократических институтов, меняли цели развития капиталистического общества в том виде, в каком оно существовало в течение двухсот лет. Это был деградационно-деструктивный эволюционный поворот, который долгое время сдерживался мировыми войнами и наличием системного антикапитализма — СССР.

Однако в 1970-е эпоха мировых войн уже ушла в прошлое, а советская номенклатура сделала ставку на интеграцию в мировую капиталистическую систему, упуская историческую инициативу. В середине 1970-х Запад перехватил у СССР эту инициативу и в 1980-е развернул наступление на СССР на всех мыслимых фронтах.

Чем было обусловлено это наступление?

— Во-первых, в середине и второй половине 70-х годов фракция мирового капиталистического класса, готовая к тактическому среднесрочному сосуществованию с СССР, потерпела поражение со стороны молодой фракции корпоратократии и «новых финансистов». Им не нужна была ни конвергенция с СССР, ни сам СССР.

Во-вторых, перед мировой системой замаячил «двугорбый» (1987—1988 и 1992—1993) экономический кризис. Согласно прогнозам экспертов, соцлагерь проходил его с меньшими трудностями, чем капсегмент. В странах Запада это должно было привести к серьёзным социально-политическим потрясениям с весьма вероятным приходом к власти левых сил, включая коммунистов, как минимум в Италии и во Франции. С учётом этих прогнозов максимальное ослабление или разрушение СССР стало императивом внешней политики англосаксов.

Важно, что только при максимальном ослаблении или разрушении СССР капиталистическая верхушка могла широкомасштабно развернуть процесс демонтажа политических институтов капитализма.

СССР отреагировал на изменение ситуации?

— Советское руководство этот момент прошляпило. Кроме того, на рубеже 1970—1980-х годов в СССР сформировалась влиятельная группа, поставившая задачу изменения строя и конвертации власти в собственность. С помощью СССР они собирались войти в западный мир, полагая, что их туда пустят на равных — поразительное заблуждение!

Почему?

— Запад вовсе не собирался играть на равных. Сначала с помощью Горбачева и его программы СССР был ослаблен, то есть была резко ослаблена позиция тех, кто хотел сблизиться с Западом на равных. А затем комплекс внутренних и внешних факторов привел к разрушению СССР и смене горбачёвщины де-факто внешним управлением во времена Ельцина. Внешнее управление — это, по сути, полуколониальный статус.

Далее разграбление соцлагеря, прежде всего зоны бывшего СССР, позволило отодвинуть спрогнозированный на рубеж 1980—1990-х годов мировой экономический кризис на самый конец нулевых, и он шарахнул лишь в 2008 году. Однако представители мировой верхушки начали готовиться к его приходу ещё на рубеже девяностых — нулевых годов.

В 1970-е годы мировая верхушка притормозила научно-технический прогресс во многих сферах. Одним из исключений стали электроника и средства коммуникации. Причины просты: это наукоёмкие отрасли, не требующие роста рабочей силы, а, напротив, сокращающие её. Кроме того, эта сфера тесно связана с усилением контроля над обществом и человеком — его поведением, потребностями. Вторая половина ХХ века может похвастаться только тремя достижениями: компьютер, интернет, мобильный телефон. Все три были связаны с военно-полицейской сферой и в то же время стали научно-техническим фундаментом строя, который, по замыслу нынешних хозяев мировой системы, должен прийти на смену отработавшему своё капитализму.

И какой же строй должен прийти на смену капитализму?

— Давайте очертим контуры системы, которая должна прийти на смену капитализму по логике научно-технического и социального развития, так, чтобы, согласно планам «демонтажников-высотников», сохранить их власть и надолго подавить волю масс к сопротивлению.

На рубеже ХХ—XXI веков решающим фактором в передовых видах материального производства стали не вещественные, а духовные (наука, информация) и социальные (организационные, завязанные на поведение) потребности. Стало ясно, что именно эти факторы станут играть решающую роль в будущем. Следовательно, они должны стать главным объектом присвоения, отчуждения в посткапиталистическом обществе.

И что произойдет?

— Социальный водораздел в таком обществе пройдёт между теми, кто контролирует информацию, науку, образование, социальное поведение (через соцсети), и теми, кто является объектом этих манипуляций. При капитализме решающую роль играли вещественные факторы производства. Собственно, капитал и есть овеществлённый труд.

Изменения на рубеже веков и тысячелетий подсказали мировой верхушке дальнейшее направление конструирования посткапиталистического строя как социума властных и богатых с одной стороны, и безвластных и бедных — с другой. Никакого среднего слоя. Никакого суверенного государства, вместо него мегакорпорации.

Верхи и низы отличаются друг от друга как два биологических вида и живут в разных социальных пространствах. Продолжительность жизни верхов — 120-140 лет при минимуме болезней, низов — 40-60 лет с болячками и на лекарствах; первые питаются полноценной едой; вторых сажают на белковые продукты из жучков-червячков и растительную пищу. Социальная стратификация в таком случае станет чётко совпадать с доступом к еде вообще и к качественной еде в частности.

Кто-то скажет: да это же мир элоев и морлоков из «Машины времени» Герберта Уэллса, это чернушная фантастика. Нет, это конкретные, открыто озвучиваемые планы. Достаточно почитать Шваба (Клаус Мартин Шваб, немецкий экономист, основатель и бессменный президент Всемирного экономического форума в Давосе с 1971 года. — Прим. «НП»), Аттали (Жак Аттали, французский экономист, банкир, писатель и политический деятель. — Прим. «НП»). Разделение верхов и низов — главное содержание концепции «антропологического перехода», сформулированной на закрытой конференции, проведённой в Институте сложности Санта-Фе в 2018 году под эгидой Агентства национальной безопасности США.

И как предполагается осуществить этот «антропологический переход»?

— Первые шаги уже сделаны. Это не значит, что у планировщиков получится задуманное; многое будет зависеть от людей, от их готовности сопротивляться. Так вот уже сейчас наверху мировой властно-экономической пирамиды оказались группы, монополизировавшие контроль над информационными потоками и социальными сетями. Этот уклад (уже и термин для него придуман — эксизм, от англ. access — доступ) ещё далеко не стал доминирующим: в производстве до сих пор доминируют формы реальной, вещественной экономики. Но они уже не являются ведущими.

Кроме того, в нынешней мировой экономике прибыль добывается преимущественно не из производства, а из сферы финансиализма, то есть «из воздуха». В мировой верхушке сформировался кластер групп — эксисты, финансиалисты, владельцы «старых денег» и, конечно же, ряд монархо-аристократических семей вкупе с Ватиканом, — готовых стать новым (посткапиталистическим) господствующим слоем. Однако для того, чтобы возник новый строй, одних верхов мало, это условие необходимое, но недостаточное.

Что является достаточным?

— Нужно создать низы. Чтобы некие группы превратить в низы данного конкретного строя, их нужно лишить важнейших факторов производства, чтобы они превратились в объект эксплуатации.

Как в современном мире распределяется богатство? Его общий объём — около $ 90 трлн. Одному проценту населения планеты принадлежит $ 35 трлн, это сверхбогатые и богатые. Ещё $ 40 трлн приходится на 12-15% населения, это средний слой; около $ 15 трлн распределяется крохами (жизнь на $ 1-2 в день) между остальными 85% населения — это мировая беднота и нищета. На каждого «середняка» (малый и средний бизнес, квалифицированные рабочие, учителя, учёные, журналисты, часть лиц «свободных профессий») приходится не так много средств и собственности — не сравнить с богатыми и сверхбогатыми. Однако, во-первых, суммарно это даже чуть больше, чем коллективное богатство богатеев; во-вторых, даже небольшая частная собственность на вещественные факторы производства является неким залогом свободы для её владельца.

В системе, где господствующими факторами производства становятся не вещественные, а социальные и духовные, у низов не должно быть частной собственности, поскольку она гарантирует относительную свободу. Именно этого планируемая ультраглобалистами система позволить не может: она строится на лишении людей этой свободы и превращении их в послушное социально-информационное (трансчеловеческое) существо без свойств.

И зачем всё это хозяевам нового мира?

— Перед ними стоит задача экспроприации частной собственности среднего слоя, то есть его уничтожения и превращения в один из сегментов низов, живущих на предоставляемый им базовый доход, но без собственности.

Как это может быть реализовано в жизни? Вот пример. В 2019 году член датского парламента Ида Аукен (выпускница швабовской Школы молодых глобальных лидеров — Young Global Leaders) опубликовала эссе о жизни в 2030 году. Его суть проста: «У меня нет никакой собственности. У меня нет машины. У меня нет никаких устройств и одежды… Все эти вещи постепенно стали бесплатными, и у нас нет необходимости приобретать что-либо». Далее она пишет о фактическом отсутствии частного жилья и личного пространства, то есть приватности жизни. О тотальном контроле над населением со стороны новых верхов как их главной задаче откровенно говорит Юваль Харари — израильский пропагандист крайнего, можно сказать экстремистского трансгуманизма.

Всё это покруче Оруэлла и Замятина вместе взятых, только у них была утопия, а здесь речь идёт о реальном проекте со знаком плюс».

Но реально ли это?

— Действительно, кто-то скажет: да мало ли что написано в этом эссе! Надо, однако, заметить две вещи. Первое: автор — выпускница существующей с 1992 года Школы молодых глобальных лидеров.

Второе: эссе Аукен совпало с широкомасштабной кампанией на Западе, убеждающей рядовых граждан, что каршеринг лучше, чем собственный автомобиль, аренда жилья лучше, чем собственная квартира или дома, и так далее. Лучше не иметь, чем иметь — и обретёшь свободу. А корпорации, которые к этому времени ликвидируют, сожрут государство — последнюю, хотя и слабую, защиту маленького человека, — выделят ему ежемесячный базовый доход и обеспечит очками «дополненной реальности».

Лишение собственности и жизнь на базовый доход («бедно, но более счастливо, чем прежде»), которое провозглашает Шваб, предполагает ещё несколько вещей. В первую очередь, существенное снижение уровня жизни: меньший объём и сниженное качество потребляемого продовольствия. Обосновывается это борьбой за экологию. Планируют также резко ограничить возможность людей перемещаться: туризм станет роскошью, доступной только богатым. Кроме того, жизнь будет проходить «под колпаком» — ежечасным социально-информационным контролем. Крайний случай — система социальных рейтингов в Китае.

Еще один признак жизни в планируемом обществе — резкое снижение уровня образования. Ведь если главными факторами производства становятся духовные, то именно высококачественного образования и нужно лишить людей.

И как же новые верхи планируют это осуществить?

— Уже начали, комплексно. Вспомним меры, которые были введены во всех странах, кроме Беларуси и Швеции, после того как ВОЗ объявила, что ковид можно рассматривать как пандемию. Что началось? Локдауны, которые подорвали малый и средний бизнес. Под видом самоизоляции людей, по сути, посадили под домашний арест, резко ограничив возможности перемещения. Сократилось и трансграничное перемещение, ударив по гостиничному бизнесу, туризму и авиастроению. Ковид использовали как средство ускоренного и расширенного внедрения дистанционного образования, то есть образования заведомо более низкого уровня. При этом, как подчеркнул тот же Шваб, многие антиковидные меры сохранятся и после окончания «пандемии».

Впрочем, уже 2021 год показал, что у глобалистов что-то пошло не так. Во-первых, определённая часть верхов оказалась недовольна складывающейся ситуацией, и дело дошло до того, что в конце 2021 года тот же Билл Гейтс был вынужден заявить, что эпидемия, скорее всего, закончится в следующем году. Что фактически и произошло. Во-вторых, коронавирусные меры неожиданно натолкнулись на массовое сопротивление в Канаде, США и ряде стран Западной Европы. Люди почувствовали, что на плечах ковида на них надвигается нечто страшное, что не просто лишает собственности, но расчеловечивает. И, кстати, тот же Шваб этого не скрывает. Он так объясняет отличие четвёртой промышленной революции от первых трёх. Если три первые революции, говорит он, это то, что вы делаете с миром, то суть четвёртой революции — это то, что мир делает с вами. Для того, чтобы стать объектом производственных отношений той системы, которую хотят запустить ультраглобалисты, человек должен перестать быть человеком. И вот эту угрозу, думаю, почувствовали многие в мире.

Люди уходящего модерна ощутили, что над ними вот-вот сомкнутся волны того, что ультраглобалисты считают прогрессом для себя, и что этот прогресс оборачивается деградацией для огромной части населения.

У ультраглобалистов заготовлено несколько приманок, которые должны побудить людей (но не верхи) добровольно расстаться с собственностью, «подписавшись» под стейкхолдерский капитализм а-ля Шваб или инклюзивный капитализм а-ля Эвелин де Ротшильд.

На самом деле ни в «стейкхолдерстве», ни в «инклюзиве» капитализмом и не пахнет, это средства уничтожения капитализма под видом якобы распространения его на всех. Это нечто вроде посадки на Поле Чудес в Стране Дураков дерева, на котором будут расти золотые. Правильный ответ — «ищи дурака!»