Александр Шестаков: «Снижение спроса давит на всех»
Александр Николаевич, на какие показатели по продажам мебели ваша фабрика выйдет в этом году?
— Пока идем на 30% лучше прошлого года. А он в свою очередь был на 60% лучше 2016-го — мы вернулись на докризисные объемы реализации. Но в целом по стране спрос еще не восстановился. Если в городах-миллионниках он в некоторой степени есть, то в отдаленных регионах продажи совсем слабые. Очевидно, что у народа стало меньше денег. Кроме того, жители многих городов потеряли мобильность из-за сложной транспортной ситуации. Поэтому в последнее время мы стараемся активнее открывать небольшие мебельные магазины площадью от 100 до 300 м2 в районах новой массовой застройки. За этот год открыли семь таких магазинов в двух столицах. Под брендом «Первая мебельная» в России уже работают 28 наших собственных и 30 дилерских точек. Дилеров привлекаем для региональной экспансии. У нас открыты официальные представительства в Казани и Екатеринбурге.
Насколько активно развивается бизнес по франшизе?
— Так открывается чуть ли не каждый третий мебельный салон. Мы тоже активно используем этот инструмент. Благодаря ему планируем к 2020 году увеличить свою торговую сеть до 100 салонов. Пока у нас около 40 таких магазинов. В 2019 году планируется открытие 25 салонов по франшизе и 12 собственных. Это абсолютно реальные планы: мы уже в этом году открыли 12 магазинов по франшизе и темпы снижать не намерены.
Это касается только бренда «Первая мебельная» или в том числе и швейцарского бренда элитной мебели Bruno Piatti, который вы с прошлого года эксклюзивно представляете в России и в странах Восточной Европы?
— Да, это касается двух брендов. Пока продукцию Bruno Piatti продаем в трех наших петербургских магазинах. На этот бренд приходится 10% общего объема продаж, но мы планируем развивать его также через дилеров, увеличив продажи до минимум 30%. Для ускорения процесса мы недавно запустили новый формат сдвоенных магазинов: направо — Bruno Piatti, налево — «Первая мебельная». Надеемся на успешную синергию брендов.
Вы говорили, что планируете меблировать уже готовые комплексы жилья и апартаментов, заключая контракты со строителями. Эти планы в силе?
— Не просто в силе — они в работе. Мы уже заключили контракты на поставку кухонь для новых проектов с КВС и SetlCity. По апартаментам ведем переговоры с другими компаниями. Рынок огромный: сейчас доля меблированных квартир на первичном рынке страны колеблется в районе 1,5 % (в Петербурге немного больше — 5 %). Но, по прогнозам, к 2020 году рынок вырастет до 5–10 %. Только в этом году у нас прирост продаж в этом сегменте составил 50%.
Такая схема выгодна для всех: и для нас, за счет поточного производства, и для строителей, которые получают мебель со скидкой в 43% от розничной цены, и для покупателей, которые, по нашим расчетам, экономят до 30% от стоимости кухни и 25–50% стоимости другой мебели — шкафов, прихожих, кроватей, стульев. Кроме того, мебель попадает в ипотечные договоры, что для потребителя тоже плюс. К слову, в Европе, на которую мы равняемся, предложение меблированных квартир на первичном рынке — это норма. И у нас в стране в ближайшее время ввод жилья с отделкой тоже должен стать своеобразным стандартом работы застройщиков. На федеральном уровне уже разрабатывают соответствующие нормативы.
Насколько этот рынок перспективен?
— Давайте посчитаем. В 2018 году, по прогнозу, в Петербурге сдадут 3,2 млн м2 жилья. При среднем размере квартиры 50 м2 получаем 64 тыс. квартир, в каждую из которых нужна кухня. Это потенциальный рынок сбыта только в Петербурге. А мощности нашего предприятия после модернизации, которая длилась 2 года и обошлась нам с партнером (немецким мебельным гигантом Alno) в 50 млн евро, позволяют выпускать 25 тыс. кухонных гарнитуров в год при работе в одну смену. Пока мы выпускаем лишь 5 тыс. комплексов. Потенциал очевиден.
Как могут повлиять на развитие этого направления работы поправки в 214-ФЗ, принятые минувшим летом?
— Рынок сбыта сейчас тяжелый. Очень много готовых непроданных квартир. Такого, по-моему, никогда не было. Цены на жилье не растут, а в валюте даже падают. Мы тоже строим жилье (сдано 3 дома, где пока не распродано лишь 30 квартир), поэтому понимаем ситуацию с двух сторон — и как застройщики, и как производители мебели. Она тревожная. А ведь у нас в работе есть новые девелоперские проекты.
Один из них, насколько я знаю, это проект жилого комплекса на Черной Речке в партнерстве с компанией AAG. На каком он этапе?
— Идет проектирование. В следующем году выведем проект на рынок. Там будет красивое видовое жилье — около 20 тыс. м2. Мы не только построим новый комплекс, но еще и отреставрируем соседнюю дачу Головина — памятник архитектуры, который взяли в долгосрочную аренду.
А как развивается ваш проект гостиничного комплекса на Петроградской набережной?
— Городские власти его до сих пор не согласовали. Парадокс состоит в том, что при этом чиновники открыто говорят, что Петербургу не хватает гостиниц. Мы с этим проектом уже 2 года ходим по кругу. Градсовет прошли успешно, даже договор с гостиничной сетью Radisson подписали — они будут управлять новым отелем.
Договоренности с Radisson у вас бессрочные?
— Нет, конечно. Договор жесткий, и сроки поджимают. Дальше тянуть мы не можем — уже начались штрафные санкции.
Что будете делать?
— Согласовывать документы и дальше действовать в рабочем режиме. Надеемся, что новое руководство города будет энергичнее работать с бизнесом. Было бы все быстро, мы бы открыли гостиницу к Чемпионату мира по футболу. Все бы выиграли!
У вас в портфеле есть еще проект масштабного редевелопмента территории у Балтийского вокзала. Какова его судьба?
— Часть этой территории находится в нашей собственности уже 10 лет, мы хотели построить там «Мебель-Сити 3». Но для такого большого ТЦ нужна парковка, и мы договорились со Смольным, что расселим два соседних общежития, а потом снесем их и устроим на этом месте паркинг и зеленые зоны. На это потратили 2 года и 200 млн рублей.
Но когда работа была закончена, нам неожиданно сказали, что старые здания сносить нельзя. Нет, это не памятники архитектуры: просто неожиданно выяснилось, что дома возведены в начале XX века, поэтому их трогать нельзя.
Хорошо, мы законопослушный бизнес. Решили реконструировать общежития под гостиницы. Есть генподрячик, но проектирование задерживается из-за несогласованности проектной документации. Градостроительный план нам пока не выдали — документы находятся в Смольном и, по непонятным причинам, никуда не двигаются. Вот так и живем!
Одно из зданий вы собирались превратить в доходный дом. Этот формат недвижимости вам все еще интересен?
— Да, идея доходного дома мне по-прежнему нравится: она работает во всем мире. Особенно это актуально для крупных городов, где люди мобильны и не все хотят покупать жилье. Но экономику таких проектов публике надо объяснять, ведь она разная. Отели для долгосрочного проживания более эффективны для инвесторов, чем обычные гостиницы, особенно в мегаполисах, где развит массовый туризм. Но чтобы доходные дома начали строить, надо, чтобы туристический и инвестиционный блоки Смольного работали сообща и на одну цель. А у нас пока разброд — и в головах, и в бумагах, и на рынке.
А жилье в проекте у Балтийского вокзала может появиться?
— Такой вариант мы пока не рассматривали. Дело в том, что у участка есть санитарно-защитные зоны.
Есть ли у вас планы по строительству новых торговых комплексов в Петербурге?
— Мы рассматриваем возможность построить еще один «Мебель-Сити» на юге города, но пока не нашли для проекта подходящий участок. Хотя, на мой взгляд, еще один торговый комплекс такого формата городу нужен.
Мне казалось, что рынок мебели в кризис сильно сжался. Многие мебельные центры стоят полупустые…
— Новые проекты действительно испытывают проблемы с арендаторами и вынуждены снижать ставки, чтобы их удержать. Но наших ТЦ это не касается. Они хорошо заполнены, и трафик там не падает, поскольку люди к ним привыкли. Кроме того, рядом с «Мебель-Сити» на Кантемировской мы недавно закончили строительство ледовой «ШансАрены» стоимостью 250 млн рублей. Окупится она лет за 13, но это дополнительный магнит для аудитории. Там открыта детская школа по фигурному катанию и первый в России корт для игры в падел-теннис. Все это генерирует дополнительный покупательский трафик и положительно влияет на обороты.
А идея с созданием музея «Страна хоккея» в ТК «Гарден Сити» — тоже маркетинговый ход?
— Отчасти. Дело в том, что мы перевели выставочные площади со второго этажа этого комплекса в Ленэкспо и задумались, чем занять освободившееся пространство. Идея детского развлекательного центра с хоккейной тематикой была у меня давно, и мы решили сделать его именно там. Здесь же разместим самую крупную коллекцию хоккейных реликвий, в которой 15 тыс. предметов хранения — от первой в мире хоккейной клюшки до спортивных снарядов наших звезд. Параллельно мы разрабатываем специальные тренажеры, где дети смогут повышать свое хоккейное мастерство. Проект этот сложный и долгий. Для меня это не бизнес, а дело для души.
Какие сейчас основные проблемы мебельного рынка, по вашему мнению?
— Первая — кредитование. Сегодня минимальная банковская ставка для производителя мебели — 14% годовых. А рентабельность предприятий — в лучшем случае 10%. Для сравнения: в Европе максимальные кредитные ставки — 2% годовых при рентабельности 10%. Есть разница.
Вторая проблема — отсутствие сырья. Хотя Россия — лесная держава, но у нас заготавливают в основном древесину хвойных пород, которая в мебельном производстве используется мало. Предприятия, которые выпускают древесные плиты, появились лишь недавно.
Третья проблема — формальдегиды. Сегодня около 40% мебели, продающейся в России, представляет опасность для здоровья покупателей из-за повышенного содержания этих веществ. В основном это касается недорогой мебели, производители которой экономят на всем и закупают дешевые, плохо обработанные ДСП. Вопрос очень острый, но власти его никак не решают. Видимо, есть коррупционная составляющая, которая сдерживает ситуацию. Другого объяснения у меня нет.
В России технические регламенты производства мебели в десять раз жестче, чем в других странах. Как вам удается конкурировать с импортной мебелью в такой ситуации?
— До кризиса доля импорта на нашем рынке доходила до 60%. Сейчас снизилась до 42%. Основные поставщики — из Западной и Северной Европы (около 30% всего импорта), Китая (23%), стран Восточной и Центральной Европы, включая Польшу (15%), а также из Белоруссии (14%). Иностранцам у нас интересно, но снижение покупательского спроса давит на всех, а на них особенно, поскольку иностранная продукция, как правило, представлена в более дорогом сегменте.
Должна власть как-то защищать отрасль?
— Конечно, если мы хотим развивать свою промышленность, это делать необходимо. В России есть очень сильные производители. Их могли бы поддержать заградительные меры на государственном уровне. Только за счет этого российские предприятия могли бы нарастить объем производства на 20–25%, что в деньгах превысит 30 млрд рублей (то есть ежегодный объем производства мебельной продукции в России достигнет 170 млрд рублей).
У нас же принимают какие-то полумеры. Например, ввели закон о запрете закупок иностранной мебели для государственных и муниципальных нужд. Но госкорпораций это почему-то не касается. Они покупают мебель, где хотят. Я не знаю, на каком поле и для чего играет наше государство. Надо развивать свою промышленность, создавать рабочие места, чтобы получать налоги. Но пока иностранцы чувствуют себя на российском мебельном рынке комфортней отечественных игроков.
Создание торгово-закупочных союзов может изменить ситуацию к лучшему?
— Подобные союзы — это общемировая практика. Они обеспечивают мебельщикам определенную загрузку, дают задание на год. Но работать с ними очень сложно. Они диктуют чрезвычайно жесткие условия для производителей, выкручивают руки. Так что, может, и хорошо, что их у нас пока нет.
А как наши мебельщики чувствуют себя за границей?
— Рынки мебели в Европе перенасыщены, и туда сложно войти. Поэтому, если идти куда-то за границу, то, скорее, в Индию и на Арабский Восток. Недавно была мебельная выставка в ОАЭ, где мы были представлены. Надеемся получить контракты на меблировку отелей, которые там активно строят к «Экспо-2020». Рынок огромный: гостиничный фонд должен за два года удвоиться. Но восток — дело тонкое. Переговоры идут долго, логистика поставок сложная — по морю. Тем не менее надеемся начать работу уже в следующем году.
А будете участвовать в конкурсе на меблировку «Лахта Центра»?
— Если будет конкурс, то мы обязательно будем в нем участвовать, этот объект нам интересен. Тем более не так давно мы выиграли конкурс и меблировали «Невскую ратушу». Не теряем надежду на сотрудничество.
У вас была большая программ по меблировке отелей Сочи. Юг страны вам все еще интересен как рынок сбыта?
— Да, но после Олимпиады он сузился. Там есть лишь небольшие контракты, и перспективы туманны: много разговоров и мало дела.
Шестаков 
