Переориентация внешней торговли на восток вынудила российский бизнес усваивать традиции новых партнеров. Привычные европейские правила в отношениях с китайскими, индийскими и другими фирмами зачастую не работают, а арабскими могут восприниматься в штыки.
Традиционно в международных торговых контактах стороны делегируют разрешение споров третейскому суду — коммерческому арбитражу. Безусловным доверием бизнеса пользуются европейские институты: Международная торговая палата в Париже (ICC), коммерческий арбитраж в Лондоне (LCIA), Стокгольме (SCC) и в Вене (VIAC). С ними конкурируют и азиатские суды, в том числе в Гонконге (HKAIC) и Сингапуре (SIAC), Дубайский международный арбитражный центр (DIAC) и Центральный арбитражный институт КНР (CIETAC).
Исполнение их решений регулируется специальной Конвенцией ООН. Она была принята в самый разгар холодной войны, в 1958 году, с целью урегулировать коммерческие споры в условиях политического противостояния.
Нехаляльный бизнес
Изменение геополитической ситуации вынудило российский бизнес менять направления внешнеэкономической деятельности, в первую очередь — перестраивать логистические каналы с Европы на Китай, Казахстан, Индию и Иран. Так, в минувшем году объем российского экспорта в Китай вырос на 73%, Турцию — в 2,5 раза, Индию — более чем в 5 раз. Нередко контракты заключаются через зарегистрированные в Дубае (ОАЭ) через посредников фирмы, в том числе созданные самими россиянами или релоцировавшиеся.
Эксперты убеждены в сохранении тренда. «Разворот на восток произошел, и обратного в ближайшие годы ожидать не стоит. Мы должны понимать, что привычная нам европейская цивилизация с англосаксонской системой права во многом изменена. Ее место заняла арабская вязь и китайская грамота. Такая же специфика в Индии и любой другой восточной стране», — говорит управляющий партнер петербургского офиса адвокатского бюро ЕПАМ Иван Смирнов.
Попытки использовать на этих направлениях привычные бизнес-практики и правовые механизмы или даже их адаптация могут привести к краху. Например, исламский банкинг запрещает любое начисление процентов, использование сложных финансовых инструментов и финансирование нехаляльного бизнеса (торговли алкоголем, табаком и пр.). В итоге релоцированная в Дубай структура может столкнуться с трудностями из-за малопонятного европейцу отказа банков проводить платежи.
Во многих странах надо учитывать национальные особенности. Так, в Китае сделки заключаются не компаниями, а частными лицами. Именно между гражданами строятся и отношения (Guanxi), направленные на получение взаимной выгоды и основанные на взаимном доверии.
Железный занавес
В минувшем году система рассмотрения международными арбитражами дел с участием российских компаний оказалась замороженной. Так называемый закон Лугового предусматривает возможность принудительной передачи экономических споров российским государственным судам. Ходатайствовать о применении такой меры вправе любые попавшие под иностранные санкции отечественные компании или даже граждане. Причем под санкциями понимаются не только включение российского партнера в персональные черные списки, секторальные или иные прямые меры (эмбарго), но и ограничения, связанные с получением виз, переводом денег за границу, и многое другое. В итоге новой возможностью стали пользоваться все желающие отказаться от обязательств перед недружественными партнерами.
В результате произошел «поворот на Азию»: «В качестве места арбитража и места проведения слушаний российские стороны выбирают азиатские проарбитражные юрисдикции, в частности Гонконг и Сингапур», — отмечает партнер адвокатского бюро «Рыбалкин, Горцунян, Дякин и Партнеры» Юрий Махонин. По мнению старшего юриста практики Nextons Анны Свиридовой, лидерами среди азиатских арбитражных центров являются HKAIC (Гонконг) и SIAC (Сингапур). «Именно их мы рекомендуем включать как арбитражные оговорки в заключаемые контракты. По популярности HKAIC и SIAC уступают только известным европейским арбитражным институтам в Лондоне, Стокгольме и Женеве. Международный арбитражный центр Дубая (DIAC) менее популярен, но нередко он выбирается российскими компаниями в качестве форума для разрешения споров. Споры с партнерами из Казахстана чаще всего рассматриваются специализированными межрайонными экономическими судами этой республики. В рамках конвенции СНГ их решения признаются и исполняются всеми странами содружества», — поясняет юрист.
Наиболее эффективным в отношениях с китайскими компаниями партнер China Window Consulting Group Александр Зайнигабдинов считает делегирование разрешения споров CIETAC или другому авторитетному китайскому коммерческому арбитражу. На втором месте — компетентный китайский народный суд, на третьем — международный коммерческий арбитраж в России.
А эксперт практики по урегулированию споров с государственными органами и разрешению коммерческих споров консалтинговой компании «ТеДо» (бывшая PwC) Артем Шаманов обращает внимание на Ташкентский международный арбитражный центр (TIAC): «В прошлом году он утвердил с HKIAC совместный регламент. Это дает большие надежды в вопросе эффективности подобных институтов. В Казахстане функционирует Суд международного финансового центра «Астана», который разрешает споры по нормам и принципам английского общего права».
Юрий Махонин предлагает передавать споры в нейтральную юрисдикцию. В частности, разрешать споры с участием подсанкционных компаний можно в ОАЭ (DIAC). Более того, в июле этого года в Международном финансовом центре Дубая (DIFC) открыл свой офис и один из семи легальных отечественных третейских судов — Российский арбитражный центр.
В поисках беспристрастия
Эксперты отмечают проблемы с поиском квалифицированных юристов в Дубае, а также сложности использования законодательства об арбитраже в Турции и Египте. Кроме того, выбор в пользу китайской, казахской или иной «восточной Фемиды» и добрососедские отношения России с этими странами не защищают бизнес от «закона Лугового»: «Как показывает текущая практика, возможность переноса хозяйственного спора в Россию не зависит от того, относится ли иностранный партнер к дружественной или недружественной юрисдикции. Более того, антиисковые меры могут применяться, даже если третейская оговорка в контракте предусматривает арбитраж в дружественной стране, например CIETAC, HKAIC или DIAC», — предупреждает Артем Шаманов.
В качестве показательного примера эксперты приводят дело по иску ООО «Русхимальянс»: Арбитражный суд Санкт-Петербурга и Ленобласти усомнился в независимости находящегося в юрисдикции очень дружественного нам Китая HKAIC. «На протяжении более 150 лет Гонконг являлся британской колонией, и существенное влияние недружественной России юрисдикции — Великобритании — на Гонконг сохраняется», — констатировал петербургский суд. А московские служители Фемиды запретили разрешать в индийском суде спор о недвижимости, приобретенной российским АО «Софрахт» в Мумбаи (бывший Бомбей).
Официально Министерство юстиции РФ признает полномочия гонконгского (HKAIC) и сингапурского (SIAC) арбитража. Правда, такой же статус имеют венский (VIAC) и парижский (ICC) арбитражные центры, что не помешало объявить их недружественными и передать отечественным государственным судам коммерческие споры, например иск «РЖД» против Siemens. Кроме того, специальный совет при российском юридическом ведомстве отказался признавать казахский Международный арбитражный центр «по причине отсутствия широко признанной международной репутации».
В политбюро ЦК КПК
Эксперты обращают внимание на национальные особенности рассмотрения споров с восточными партнерами. Так, по словам адвоката ЕПАМ Владимира Таланова, одна из китайских компаний категорически отказывалась оплачивать поставленный товар, неоднократные попытки начать судебное разбирательство не увенчались успехом: «Процесс шел полтора года, но документы под разными предлогами возвращались. То требовали предоставить ответчику 8 или даже 9 месяцев на подготовку, то предоставить материалы исключительно на китайском языке. В итоге мы написали в компартию Поднебесной и пожаловались на компанию, недобросовестность которой ставит под угрозу российско-китайскую дружбу. Вопрос очень быстро был решен».
