Семь лет за пять ценников. Как доказательства невиновности стали уликами

16 ноября 2023 года случилась кульминация уголовного дела Саши Скочиленко — приговор. Прокурор просил 8 лет, но судья Оксана Демьяшева назначила лишение свободы сроком на 7 лет в ИК общего режима с лишением права заниматься деятельностью, связанной с администрированием сайтов электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети интернет, сроком на 3 года, а также признала Скочиленко виновной в совершении преступления по пункту «д» части 2 статьи 207.3 УК РФ.

Подобный сценарий предсказывался скептиками, но были и весомые аргументы за то, что девушку оправдают, дадут «условку» или штраф. Даже доносчица, в результате действий которой Скочиленко и оказалась на скамье подсудимых, считает, что происходящее уже перешло разумные рамки. «Я с самого начала прокурорам говорила: ну что за глупость-то? За это столько же не дают. Выпороли и отпустили», — говорила 76-летняя женщина в интервью накануне приговора.

За 2 часа до того, как судья Демьяшева, говоря языком Владимира Путина, «влепила семёрочку», Скочиленко произнесла последнее слово. Поддержать и послушать ее пришло более сотни людей, в том числе известных. В зал попасть, включая приставов, судью и участников процесса, смогло не более 50 человек, бо́льшая часть публики находилась снаружи и, соблюдая тишину, слушала Сашу прямо из коридора. Речь Скочиленко была проникновенной, по окончании произвела эффект: и в зале, и в коридоре люди начали аплодировать. В одном из предыдущих заседаний, 14 ноября 2023 года, бурными аплодисментами аудитория взорвалась после финальной фразы адвоката Яны Неповинновой, и закончилось это плохо.

В тот день защитница указала на отсутствие каких-либо доказательств того, что Скочиленко заведомо знала о ложности распространенной ею информации и сделала это по мотивам ненависти или вражды. «Обвинение представило контент из мобильного телефона Скочиленко как доказательство обвинения, но он является доказательством защиты, которое указывает на истинные намерения и чувства Александры непосредственно до совершения ее поступка», — рубила адвокат Неповиннова и акцентировалась на цитатах, которые однозначно указывают на отсутствие ненависти.

Финал выступления адвоката — цитата про экзамен на человечность для судьи, после которого и последовал взрыв нескончаемых аплодисментов. Судья отреагировала как раздраженный человек: сначала потребовала от пришедших покинуть зал, используя слово «цирк», а потом и вовсе ушла сама.

Ее отчасти можно понять. Судебная система предполагает постоянную совместную работу с органами прокуратуры, и любой участник этой схемы подтвердит, что лояльность и соответствие политической конъюнктуре никто не отменял. А тут адвокат уликами гособвинения разваливает весь состав в одном самых медийных процессов года и тыкает ей в человечность. С другими уликами тоже грустно, а люди радуются, но не понимают, что судье из системы не вырваться, а то, что всё очевидно и в интернете неприятное писать будут… — да не каждый из-за этого даже станет расстраиваться.

Не добавляет ей радости и то, что не менее убедительны были и другие адвокаты Скочиленко, а прокурор, напротив, ушел от всех неудобных для себя моментов в обвинении и, по выражению одного из защитников, «освободил себя от доказательств субъективной стороны преступления». В выступлении на прении он обозначил действия Скочиленко в категориях уголовного кодекса, отметил, что ее преступление подтверждается экспертным заключением, в соответствии с которым размещенная на ценниках Скочиленко информация является ложной, содержит признаки и мотивы политической ненависти и вражды в отношении военнослужащих и президента, а текст содержит негативную информацию о Вооруженных силах в форме утверждения о фактах.

Прокурор также привел показания свидетелей — двоих военнослужащих, подтвердивших, что ценники Скочиленко содержат ложную информацию и «воспринимаются как дискредитация Российской Федерации, осуществляющей проведение специальной военной операции на территории Украины, ДНР и ЛНР», и подчеркнул, что «квалификация действий по пункту «д» части 2 ст. 207 прим. 3 УК РФ является правильной», а все показания, допросы экспертов, шесть экспертиз, приведенных защитой, назвал «попыткой избежать уголовной ответственности за совершение инкриминируемого подсудимой Скочиленко деяния». Позицию девушки, утверждавшей, что она загодя не знала, что распространяет фейки, прокурор отверг и заявил, будто гипотетическое наличие возможности сопоставить информацию из разных источников доказывает умысел обвиняемой.

«Подсудимая Скочиленко не только могла, а также еще и сравнивала ту информацию и достоверность той информации, которая была размещена на тех средствах массовой информации, которыми пользовалась Скочиленко, и также на информацию, которая использовалась официальными источниками. Уважаемый суд, я полагаю, что при оценке данной информации и возможности оценки данной информации вина в заведомости относительно распространения фейков об армии подтверждена, — говорил хмурый прокурор Александр Гладышев. — Что же касается умысла в инкриминируемом деянии, а именно который вменяется подсудимой Скочиленко, я полагаю, что эксперты у нас достаточно подробно дали ответ на этот вопрос относительно того, что Скочиленко сравнивает Российскую Федерацию с фашистским государством, привели пример такого государства».

В ходе выступления прокурор признал, что объем доказательств обвинения «не является таким обширным, но он точечно указывает нам, почему деяния подсудимой Скочиленко необходимо квалифицировать непосредственно по пункту «д» части 2 статьи 207 прим. 3 Уголовного кодекса Российской Федерации». На самом деле он не сказал ничего, что действительно подтверждало бы мотив ненависти у Скочиленко, а также ее намерение распространить заведомо ложную информацию.

Экспертиза обвинения, на которую он ссылается, оказалась напрочь разбита даже не независимыми экспертами, хотя некоторым из них, например филологу Светлане Друговейко-Должанской, стоила работы в СПбГУ. Ее в первую очередь дискредитируют мелкие элементарные ошибки, которыми она полна. Друговейко-Должанская заметила, что эксперт называет двусоставными предложения, которые в действительности являются безличными. Эта ошибка в элементарной мелочи может свидетельствовать об отсутствии специальных знаний, которыми, в соответствии с требованиями закона, должен обладать эксперт. И это отнюдь не единственная доказанная ошибка.

Именно поэтому у публики были все основания пребывать в предвкушении освобождения Александры из-под стражи или хотя бы мягкого наказания. Как же все-таки не хватало прямой трансляции этого последнего слова для тех, кто мог остановить катастрофу одним звонком! Но прямые эфиры и максимум внимания достались делу террористки Треповой, на заседании которой насчитали за сотню журналистов.

Твердым голосом Саша назвала свое дело смешным и странным, отметив, что первый следователь по ее делу даже уволился, не дождавшись его закрытия. В личной беседе с адвокатом, по словам Скочиленко, он сказал: «Я пришел в Следственный комитет не для того, чтобы заниматься такими делами, как у Саши Скочиленко».

Она отмечает, что каждый приговор — это послание для общества и что хорошего послания из осуждения пацифиста, к которым она себя причисляет, не выйдет. «Я не могу убить даже паука, мне страшно представить, что можно лишить кого-то жизни! — восклицает Скочиленко и страстно говорит: — Я считаю, что жизнь священна. О да, жизнь! Если отбросить всю мишуру этого мира типа денег, власти, славы, положения в обществе, в сухом остатке есть только она. О да, жизнь! Она упряма, она настырна, она невероятна, трогательна, удивительна, сильна».

Она рассуждает о боли, которую приносят войны, и непонимании идеи войны как таковой, о разнице восприятия и подчеркивает, что никогда не стала бы сажать в тюрьму прокурора за позицию, отличную от ее мнения, что войны не нужны и невыгодны подавляющему большинству людей и что думать так не преступление. «Просто злиться друг на друга из-за разных позиций легко, а любить друг друга, пытаться понять и находить компромиссы — очень трудно. Так невыносимо трудно, что порой это кажется просто невозможным: в такие моменты насилие или принуждение кажутся единственным выходом. Но это не так! Необходимо учиться любить и решать конфликты при помощи слова, это единственный способ выкарабкаться из того кризиса морали, в котором мы оказались», — говорит Скочиленко и, обращаясь к судье, выражает доверие в том, что Демьяшева мудро распорядится своей властью над судьбой обвиняемой.

Завершение Сашиной речи спровоцировало собравшихся без остановки аплодировать около 10 минут. В момент, когда режиссер Александр Сокуров выходил из зала, все хлопающие наконец поймали общий ритм, и более юным участникам, судя по воодушевленным лицам, казалось, что триумф здравого смысла еще возможен, а может и неизбежен. Но он уже тогда, за 2 часа до оглашения приговора, ясно видел, к чему идет дело, а потому с бледным лицом и застрявшими в горле словами покинул зал суда и неуверенно направился к выходу. Журналисты не дали уйти без высказываний ни после последнего слова, ни после приговора.

Сокуров увидел в зале на скамье подсудимых «честного порядочного человека». Процесс он назвал абсурдом. «Приговор не просто строгий, а беда, чудовищный какой-то. Если говорить просто, то содержания у этого процесса никакого. Это предмет для общественной дискуссии. Это не предмет для прокурора, судьи, тут нет содержания, тут нет преступления. А общественная дискуссия, если бы она могла осуществляться в нашей стране, то она как раз для общественной дискуссии. И тема, и проблема, если угодно. На мой взгляд, это просто унижение судебного процесса — заставлять прокурора и судью заниматься этой ситуацией», — сказал легендарный режиссер после оглашения приговора.

«Яблочник» Борис Вишневский назвал приговор расправой, цель которой — устрашить всех, кто смеет высказывать мнение, отличающееся от официального. А всё потому, что вина не доказана, экспертиза, лежащая в основе судебного решения, полностью опровергнута, а масса нарушений проигнорирована.

Не все из пришедших поддержать Скочиленко людей оказались готовы смиренно принять обвинительный приговор. Молодого человека по имени Андрей Саяпов с татуировкой сердечка на щеке, громче других хлопавшего и требовавшего свободы для Скочиленко после приговора, увели в заготовленный «бобик» и оформили по части 1 статьи 20.3.3 («Дискредитация армии», вероятно, за кулон в цветах украинского флага) и части 2 статьи 17.3 («Неисполнение распоряжения судьи или судебного пристава») КоАП РФ.

Еще 11 октября 2023 года судья Демьяшева сообщала, что в суд поступило заявление от 2276 лиц о недопустимости ее поведения, но она отказывается его рассматривать, хотя среди этих лиц был и участник процесса, свидетель. А спустя месяц после этого отправила за решетку молодую и совсем не здоровую девушку, для жизни которой и содержание в СИЗО представляет реальную опасность. Неудивительно, что в коридоре публика вслух мечтала, что в апелляции дело попадет к справедливому судье, который не побоится указать обвинению на очевидные недоработки. Размечтались до того, что этот гипотетический судья еще и может инициировать проверку деятельности своей коллеги. На мгновение смех прорезал гул постприговорной деятельности в коридоре, но быстро смолк с грустным вздохом: «Размечтались».

Михаил Грачев специально для «Нового проспекта»
Фото автора