Давшие ошибочный совет консультанты должны возместить причиненный клиенту ущерб. Беспрецедентное решение о презумпции ответственности квалифицированных бизнес-советников принял Верховный суд России. Поводом стал неоднозначный спор об уплате налогов за украденные из супермаркетов товары.
Ответчиком выступало российское подразделение международной консалтинговой корпорации Ernst & Young (после ухода EY из России работает под брендом Б1), входящей в «большую четверку» аудиторских компаний мира. В 2015 году по заказу федеральной торговой сети товаров для дома «Посуда центр» консультанты разработали методику оптимизации налогов, но она оказалась ошибочной.
Простота хуже воровства
Вопрос списания в ущерб похищенных покупателями товаров уже много лет остается для торговых организаций одним из самых спорных. Чтобы исключить сокрытие налогов, фискальное ведомство требует от продавцов доказательств кражи — чаще всего постановления полиции как минимум о возбуждении уголовного дела. В противном случае вынесенный неизвестно кем и непонятно когда товар считается проданным и магазин обязан заплатить с его стоимости все налоги. Такие обременительные требования большинство ретейлеров считает несправедливыми. Отдельные представители даже намекали, что государству отчасти выгодны подобные кражи.
Российские специалисты EY предложили ООО «Посуда-Центр сервис» не обращаться в полицию, а самостоятельно фиксировать факт хищения по итогам инвентаризации, материалами поступления товаров в торговый зал и его выбытия по неустановленным причинам. Налоговая инспекция не признала такие доказательства, доначислила компании почти 55 млн рублей налогов, пени и штрафов. Арбитражные суды подтвердили требования «мытарей» и, соответственно, необоснованное использование торговой сетью способа фиксации товарных потерь.
Не виноватые мы
Вину ретейлер возложил на консультантов, ошибочные советы которых привели к взысканию штрафов и пени. Отвергая эти претензии ООО «Посуда-Центр сервис», консалтинговая компания (уже поменявшая свой бренд на Б1) апеллировала к оговорке в договоре, исключающей любую ответственность исполнителя за последствия реализации его советов. Соглашаясь с такими аргументами, арбитражные суды констатировали, что, добровольно подписав контракт с этим условиями, клиент принял на себя все риски.
Иначе спорную ситуацию оценил Верховный суд России. С одной стороны, он признал, что налоговый консультант не может в буквальном смысле нести имущественную ответственность за результаты налоговой проверки заказчика, даже если полученные советы (методики) были учтены налогоплательщиком при формировании своей учетной политики. В то же время консультант отвечает перед клиентом за эффективность своих действий, в этом состоит его предпринимательский риск.
Вместе с тем выплачивать компенсацию должен только высокопрофессиональный консультант, не применивший имеющиеся у него знания и умения. Если же клиент знал о недостаточной квалификации исполнителя, требовать возмещения он не вправе. «Необходимая при исполнении договора степень заботливости и профессионализма консультанта не может быть одинаковой для исполнителя, квалификация и опыт которого соответствуют ординарной степени навыков и умений, и для консультанта, позиционирующего себя в качестве профессионала высокой квалификации, имеющего опыт решения сложных задач, стоимость услуг которого в связи с этим, как правило, является более высокой», — заключил Верховный суд России.
Также высшая инстанция признала необходимым определить, являются ли налоговые доначисления последствием исполнения советов EY или в этом виновата сама торговая компания. Для установления таких обстоятельств дело вернули на новое рассмотрение в Арбитражный суд Москвы.
Примечательно, что в начале февраля фискальное ведомство официально подтвердило отсутствие обязанности торговых организаций обращаться в полицию для учета недостачи товаров. «Налоговый кодекс РФ не содержит указания, какие именно документы могут подтвердить факт отсутствия виновных лиц при недостаче материальных ценностей. Тем самым он не ограничивает налогоплательщика в вопросе подтверждения правомерности учета соответствующих расходов», — констатировал заместитель руководителя Федеральной налоговой службы Дмитрий Сатин.
Директор налоговой практики консалтинговой компании «ТеДо» (бывшей PwC) Екатерина Левон в целом положительно оценивает разъяснение фискального ведомства и считает тему актуальной: «Получить подтверждения правоохранительных органов об отсутствии виновных лиц на практике очень сложно, тогда как потери для предприятий розничной торговли являются неотъемлемой составляющей их бизнеса, и сумма таких потерь может быть значительной».
Юридическое усреднение
Решение Верховного суда России вызвало в среде консультантов переполох. По мнению профессора Романа Бевзенко, представлявшего интересы ответчика (EY), высшая инстанция, по существу, предложила ориентироваться на квалификацию среднего разумного и добросовестного юриста. «Это единственно правильный подход. Вот только где взять стандарт такого среднего юриста? Конечно же, он может быть только в голове у судьи. И кто такие «суперюристы»? Как суд будет развешивать эти ярлычки?» — вопрошает Роман Бевзенко.
На самом деле на отечественном юридическом рынке есть авторитетные рейтинги, в частности «Право-300», «РБК-500», «Коммерсантъ», Forbes Club Legal Ranking и др. Их составители учитывают в том числе качество, масштабы деятельности и иные критерии. Для оценки стоимость юридических услуг исследовательская группа Veta использует квалификационные группы: «Премиум» (международные юридические фирмы, включая EY), «A» (крупнейшие российские), «B» и «C» (частные юристы или адвокаты, компании из нескольких специалистов). Например, час работы партнера московской компании группы «Премиум» стоит в среднем 56,8 тыс. рублей, группы «A» — 31,7 тыс., «B» — 23,1 тыс., «C» — 12,7 тыс. рублей.
Управляющий партнер экспертной группы Veta Илья Жарский сомневается, что принятое решение приведет к существенному пересмотру распределения ответственности между заказчиком и исполнителем консалтинговых (де-юре информационных) услуг. «При выборе такого исполнителя сто́ит в первую очередь ориентироваться на цели и задачи, а также бюджет. Бренд важен, но он играет второстепенную роль. Наличие у консультанта высококапитализированного бренда и репутации не может гарантировать результата, это справедливо по отношению к любым товарам и услугам. Поэтому положения об ограничении ответственности по умолчанию включаются в договоры об оказании консультационных услуг, в том числе крупными и известными компаниями», — полагает Илья Жарский.
По мнению юриста корпоративной и арбитражной практики адвокатского бюро «Качкин и Партнеры» Ильи Прядеина, налоговый консалтинг является рискованным направлением в юридической и финансовой сфере. «Консультанты вынуждены предупреждать клиентов о всевозможных рисках следования советам и включать в соглашения оговорку об ограничении ответственности. Верховный суд России обозначил два критерия высокопрофессионального консультанта: его собственное позиционирование и высокую стоимость услуг. Данный подход представляется достаточно спорным, поскольку определить границу позиционирования в качестве обычного или высокопрофессионального консультанта крайне затруднительно», — отмечает юрист.
Большинство консалтинговых компаний, в том числе входящих в «большую четверку» и специализирующихся на налоговом праве, уклонилось от комментариев. Вместе с тем неофициально юристы полагают, что теперь риски предъявления иска могут вынудить консультантов отказаться от рискованных советов, в том числе обоснованных. «Даже Конституционный суд России признает непредсказуемость судебного спора, по существу, сравнивая его с лотереей или пари. В такой ситуации консультанту проще просто продублировать аргументацию той же налоговой службы, за это ему точно отвечать не придется. Вот только устроит ли такой совет клиента?» — рассуждает один из налоговых консультантов.
