Анна Хмелёва: «Когда все сложные события закончатся, нам равных не будет»

В конце декабря 2025 года Анна Хмелёва поздравила более 2 тыс. жителей Ленобласти и бойцов СВО. Параллельно как секретарь попечительского совета Фонда СВОИК она координирует воссоздание колокольни Смольного собора по чертежам Растрелли, реставрацию 22-метрового иконостаса и организацию православных выставок и концертов в Смольном соборе. А еще как депутат трудится в составе трех комиссий при парламенте Ленобласти. И это лишь малая часть ее системной работы. Некоторыми подробностями она поделилась в рубрике «Деловые и смелые».

От лица редакции позвольте вас поздравить не только с наступающим Новым годом, но и с формальным общественным признанием — премией «Влиятельные женщины» и знаком «Наставник молодежи». Какая из ваших ролей в этом году потребовала максимальных затрат и как вы относитесь к официальным статусам, премиям?

— Если говорить про премии и награды, конечно, это очень приятно, это признание. Их в этом году было более пяти. Но, с другой стороны, это же и ответственность. Сейчас не такое время, как, скажем, 10 лет назад, когда социальный статус был привилегией. Сейчас в нормальной картине мира это прежде всего ответственность и пахота. И пахота не всегда приятная. Счастливые люди, знаете, не очень-то обращаются за помощью. Так что, если нормально работать, а не резать ленточки, 80% работы — это работа с несчастьем. Это трудно.

Откуда вы черпаете силы на всю свою обширную деятельность?

— Силы я всегда черпаю в семье. Это муж, мама, три наших дочери. Я в одном браке, все дети от одного мужа. Это самые главные люди в моей жизни, и всё, что я делаю, я делаю для них. И силы я беру оттуда же.

После семьи это, конечно, мои друзья. Я человек очень консервативный, много лет дружу с одними и теми же людьми. Все, кто вхож в мой дом, — мои друзья на протяжении от 10 до 28 лет, если говорить о моей студенческой компании. Мы до сих пор очень тесно общаемся. Это очень классный опыт: мы выросли друг у друга на глазах. Мы познакомились, когда нам было по 16–17 лет, и вместе росли, учились, начинали работать, были друг у друга на свадьбах, на похоронах, вместе рожали и крестили детей. Сейчас наши дети уже в том же или даже более старшем возрасте, чем мы тогда. Эти люди помнят и любят меня не «кем-то», а той самой девочкой, босоногой, с гитарой, на песке Финского залива или в Теплой трубе. И наши отношения совершенно не зависят от того, какой у кого сегодня социальный статус.

Еще я черпаю силы в природе. Очень люблю проводить время на даче, копаться в земле, ходить за грибами. Зимой мы обязательно всей семьей катаемся на лыжах, я очень люблю баню. У меня такие стандартные радости русского человека.

И, конечно, меня очень сильно перезагружают путешествия. Пару лет назад я для себя открыла путешествия по России и очень плотно в это погрузилась. Мы всей семьей много ездим на машине. Буквально на осенних каникулах мы с мужем и детьми ездили в поездку по малым городам Верхней Волги. Были в Кашине, Калязине, Угличе, Тутаеве, Рыбинске, Мышкине и закончили великолепным Ярославлем. Я это называю подзарядкой образами. Очень люблю возвращаться к нашей культуре, истокам, древнерусскому искусству, зодчеству. Естественно, в каждом городе, куда мы приезжаем, много храмов, монастырей, часто встречаются хорошие коллекции древнерусских икон. Я получаю огромное удовольствие от созерцания всего этого. Меня радует, в каком состоянии находятся сейчас малые города. Нельзя сказать, что всё идеально, но я вижу, как происходит поэтапное преображение, и мне от этого хорошо.

Безусловно, общественная деятельность в фонде тоже приносит мне много радости. Потому что это прикосновение к истокам культуры, к архитектуре, живописи, русской и духовной музыке. И, конечно, для меня это огромный источник силы и вдохновения. Это не работа, это отдых от работы.

Если посмотреть на ваши проекты, от поддержки детей до реставрации храмов, видно, что это почти всегда коллаборация с кем-то: волонтерами, НКО, бизнесом. Как вам кажется, что самое главное во взаимодействии с людьми?

— Главное — это общая история успеха. Когда у тебя есть успешный опыт сотрудничества с людьми, когда они тебя знают и доверяют, конечно, им проще вписываться в какие-то проекты. И общая история успеха — это, наверное, самое важное.

А второе — это, конечно, честность, открытость, готовность считаться, готовность благодарить, потому что это тоже очень важно. И, в общем-то, должно быть искренне, открыто и прозрачно, чтобы люди понимали, на что пошли пожертвования: куда, зачем, почему и чем дело кончилось. Им важно, что их вклад не забыт, не присвоен, а результаты — хорошие результаты — делятся между соработниками.

Ну и третье, конечно, когда люди знают точно, что ты вкладываешься в дело сам, что ты не тратишь деньги на дорогие поездки, дорогие шмотки, дорогие украшения, дорогие сумки, что ты несешь все свои излишки куда-то туда, где они, как тебе кажется, нужнее, чем лишняя условная сумка. И когда люди на протяжении какого-то времени это видят, им проще сделать так же. Тем более что я, ещё раз повторю, никогда не оперирую никакими миллионами. Бюджет до 200 тыс. рублей для крупной компании — это условно посильно. То есть у кого-то это может быть 30 тыс., у кого-то 40 тыс., у кого-то 100 тыс. рублей. Вот и важно, чтобы люди знали, что ты сам точно так же вложил свое и что ты постараешься всё сделать по максимуму за минимальные деньги, соблюдая баланс цены и качества. Все знают, что я сама у себя не ворую и у других тем более. И все очень удивляются, насколько дешево при хорошем качестве мы делаем свои проекты.

Можете привести пример такой коллаборации, который стал для вас особо значимым в этом году?

— Проект «#ДоброЁлки47», который у нас с близкими подругами Татьяной Толстовой, уполномоченной по правам ребенка в Ленинградской области, и Анастасией Толмачёвой, председателем комитета по социальной политике Ленобласти, родился два года назад. Мы начинали его с просто маленькой елочки на 50 воспитанников ресурсных центров. А в прошлом году, помня о том, что у меня есть коммуникация со структурами «Газпрома», я попросила у «Флагштока» билеты на каток для наших областных детей из социально незащищенных семей, детей бойцов СВО. Они откликнулись — дали 600 билетов. Вторая часть программы проходила в Смольном соборе, где мы совместно детям обеспечивали питание, игровую программу и экскурсию.

В этом году я снова обратилась к «Флагштоку», и они дали уже 900 билетов. Неоценима помощь руководства катка «Флагшток»: Игоря Краснова, Вадима Краснова, Илоны Дмитриевой. Эта история без них полной не была бы. Нижайший им поклон за билеты, за организацию, за помощь на катке, особенно с детьми с особыми возможностями, у нас их было много. Кафе «Пицца» спасибо — они детей наших кормили по себестоимости.

Но «Елок» в целом не получилось бы без помощи депутата Госдумы Сергея Петрова, а также бизнесмена Олега Барабанова и курорта «Ярви резорт» (он оплатил 400 подарков), Ильи Козлова и Инги Ковалевой (они оплатили часть питания), гранта губернатора, который выиграла Татьяна Толстова, и Наташи Меркуловой из детского фонда, которая тоже нашла 400 подарков. Отдельная большая статья расходов — транспорт. Здесь неоценимо помогли Сергей Петров, а также Александр Патрушев, Денис Фиденко из «Молодежки ОНФ» и Александр Смирнов. Они частично оплатили автобусы, потому что у ресурсных центров автобусы есть, а у поселений — не всегда. А в соборе кормил Искандер Расимов и еще передал лимонад детям. Лимонад был уже, так что я передала его бездомным потом.

«Елки» — это труд огромного количества людей. Получается так, потому что ты общаешься с людьми, дружишь, они видят, что ты сам что-то делаешь. А когда обращаешься, немного просишь и обязательно отчитываешься. И люди знают, что я и свои деньги вкладываю регулярно. В этом смысле между нами есть доверие. Сила — в коллаборации в соработничестве, есть такое хорошее русское слово.

Замечательную программу делали волонтеры из Тосненского района — из «Движения первых», «Твоих», «Формулы добра». Дети делают для детей — в этом особая ценность. На кухне помогали волонтеры Педиатрической академии и, конечно, все сотрудники Смольного собора. И огромной части программы бы не было, если бы не особые труды настоятеля Смольного собора отца Петра (Мухина) и дорогой моей матушки Марины.

И все дни с детьми на катке откатался Дед Мороз — мой коллега-депутат Алексей Фомин: встречал, одевал, обувал, кормил.

В итоге у нас более 900 детей — воспитанников детских домов для детей-инвалидов, воспитанников ресурсных центров, детей и членов семей участников СВО, детей из многодетных семей и семей в трудной жизненной ситуации.

Я нахожусь в позиции, когда нужно сделать максимум за минимум денег. Я ищу, где что дешевле, но без потери качества. И люди, когда понимают, в чём они участвуют, с теплотой отзываются и помогают. Так рождаются прекрасные проекты. В итоге мы вместе поздравили больше 2 тыс. человек. И поздравили не для галочки, а с любовью. В любые времена нормальным людям хочется быть причастными к чему-то хорошему.

Расскажите о других ваших проектах этого года. Как в них воплощается та же модель сотрудничества?

— Есть традиционные мероприятия в Кингисеппском доме сопровождаемого проживания и Приозерском детском доме-интернате для детей-инвалидов. Я туда уже года четыре езжу по несколько раз в год. В этом году провести там новогодние елки и День осенних именинников помогли Юрий Васильев, президент областной ТПП, и Василий Черепня, директор «Красной стрелы». Мы смогли выдать премии 18 победителям конкурсов и поздравить 94 именинника, устроив им праздники. А также провести елки с подарками для всех 327 проживающих в двух учреждениях. Свой день рождения я, кстати, традиционно встречаю в Приозерском детском доме для детей-инвалидов. За этот год я в оба учреждения отправила много оборудования: наушники, плееры, VR-очки, игрушки Монтессори, наборы психолога, медицинские кровати, посуду, зеркала, каркасный бассейн, сладости и килограммов 50 всякого для творчества. И здесь снова спасибо Илье Козлову и Инге Ковалевой: они частично помогали с оплатой дорогого оборудования для Кингисеппского ДСП.

Кроме того, мы отправили около 700 подарочных наборов с красной икрой и шоколадом на фронт бойцам на Новый год и около 250 подарков — детям врачей и сотрудников МЧС в Донецк и Луганск через фонд «Восход». В сборе помогали многие, включая моего коллегу Сергея Моренкова и старого друга Александра Хомко, а еще очень хорошего человека, который категорически не хочет упоминаний.

Мы также отвезли подарки (памперсы, средства гигиены, сладости) бездомным через фонд «Благодари» в Гатчине и его основателя Олега Богданова.

Вот примерно так всё и работает. В любые времена нормальным людям хочется быть причастными к чему-то хорошему. Мои друзья вписываются в эти истории, потому что знают: я всё сделаю, подойду ответственно, буду экономить каждую копейку, а любой сэкономленный рубль пойдет в дело. И им не нужно самим этим заниматься, если нет времени.

Кстати, у меня друзья уже привыкли, что на свой день рождения все последние годы я прошу скинуться на что-то прикладное: мебель, беседки для учреждений, что-то на фронт, иконы для храмов. В одиночку это всё вытащить совершенно невозможно. Мы с мужем не бедные, но, в общем, обычные люди. Друзья ворчали, потому что им тоже хочется сделать личный подарок, но они привыкли.

Если говорить о вашей работе в Фонде содействия восстановлению объектов истории и культуры, то в чём здесь для вас заключается некая миссия и есть ли у таких проектов, в отличие от бизнеса, потенциал для какого-либо «экспорта»?

— Нет, конечно, наша деятельность, она не про шоурумы, не про массовые международные связи. Мы не замахиваемся на что-то огромное. Наша маленькая задача — маленькая в контексте огромной страны — это вернуть нашим жителям их историю, культуру, основу и веру.

У нас этой работы, прямо скажем, непочатый край. Нам очень важно двигаться вперед по чуть-чуть, с позиции soft power — мягкой силы. Ну, не силы даже, а просто мягкой вовлеченности.

Мне, скажем, неважно, зачем человек пришел в Смольный собор: помолиться Богу осознанно или сначала на выставку древнерусских икон, потом на литургию, а потом на исполнение русской духовной музыки. Пусть так! Возможно, потом он придет и на службу. Мне совершенно неважно, с какими целями он туда пришел — музыку послушать или шедевры искусства посмотреть. Главное, что пришел. Если понравится (а мы совместно с настоятелями наших приходов стараемся делать всё, чтобы человеку было комфортно, чтобы он почувствовал эту связь), то он вернется. В общем, первый импульс не так важен.

В чём, на ваш взгляд, главная сложность у фонда в этом году? И как в текущих условиях вам удается находить отклик у бизнеса?

— Российская Федерация — это мастер спорта по кризисам. Есть фильм «Наш бренд — кризис», и я думаю, что этот слоган про нас: про россиян, про людей, которые работают в бизнесе, в некоммерческом секторе, в общественных проектах, да и про каждого из нас. Мы всё время приспосабливаемся к меняющимся условиям.

Если говорить про обычных людей, мне хотелось бы сказать, что мы выдерживаем непростые испытания с честью, достойно. Мы не ломаемся, не сдаемся, что-то придумываем. Когда все сложные события закончатся, а рано или поздно они закончатся, нам равных не будет по силе духа и умению выживать. Так, как умеют это делать в кризис общественники, бизнесмены и обычные люди в России, мало кто умеет.

Главная сложность, как и везде, — экономика. Она сейчас выдерживает колоссальное санкционное давление, бизнесу работать очень тяжело. Когда мне задают вопросы из серии «что должен сделать бизнес для благотворительности», я как выпускница Executive MBA всегда говорю одно: бизнес должен честно платить налоги и белые зарплаты, иметь прозрачные отношения с государством, чистую совесть перед сотрудниками и заботиться о них. Больше бизнес ничего не должен. А всё, что он делает в рамках социальной ответственности, нужно воспринимать как благо и говорить спасибо.

Я застала времена, когда корпоративная социальная ответственность была почти пустым звуком. Тот путь, который мы прошли с 2005–2006 годов до сегодняшнего дня, — это очень радостное явление. Если в кризис 2008 года под нож в первую очередь шли реклама, маркетинг и благотворительность, то сейчас стараются резать что угодно, но последнее — это благотворительность. И это огромное достижение.

В этом смысле мы, конечно, зависим от наших жертвователей. И наше главное достижение в том, что мы их сохранили. Да, упали объемы и темпы помощи. Мы не берем в работу новые проекты, потому что стараемся выполнять взятые на себя прежние обязательства. Но то, что мы сохранили финансирование всех текущих задач, это огромная победа. Сложность — удержаться в финансировании, в графике, в ценах.

В таких проектах нет «делового отклика» в привычном смысле. Налоговые льготы не являются ключевыми. Люди делают это из совершенно других побуждений. Наши партнеры — коллекционеры, музыканты — не берут с нас денег за экспонирование или выступление. Мы оплачиваем только накладные расходы. Это результат долгой работы и сложившихся отношений. Есть жертвователи, которые всегда, даже в трудную минуту, готовы помнить о душе.

Когда смотришь на икону XV века, понимаешь, что твои сиюминутные переживания, конечно, важны, но они не настолько вселенские. Мне очень повезло: занимаясь в фонде той деятельностью, которой я занимаюсь, я становлюсь как будто немного ближе к вечности. По крайней мере, могу с ней соприкасаться. И я становлюсь лучше. Меньше вещизма, больше важного. Это не про то, чтобы жить плохо и отдать последнее, нет. Это про еще одно хорошее русское слово, про которое я недавно прочитала у чудесной Анны Кирьяновой, — достаток. Когда ты чувствуешь достаточность. Лишнего не нужно.

Если вернуться к личному, какой главный вывод или открытие о людях вы для себя сделали в этом году?

— С одной стороны, это и были, и не были открытия. Я обратилась за помощью к людям впервые. В прошлом году я всё вывозила сама, а в этом не хватало ни сил, ни денег. И я попросила. И люди отозвались. С одной стороны, я в них нисколько не сомневалась, внутренне чувствовала, что они меня не бросят. Хотя мне, как человеку, который очень не любит просить, было тяжело. А с другой стороны, мне было очень приятно, что все отозвались так тепло, с душой, очень помогли.

Так что, с одной стороны, для меня это не было удивительно, потому что я знаю этих людей много лет и не сомневалась, что они поддержат. Но всё равно это было очень приятно и важно. Это уже само по себе огромный подарок.

И, честно говоря, я обратилась не ко всем, кого могла бы побеспокоить. Когда мы уже всё запустили, мне приходили сообщения: «Что же ты не просишь, попросила бы — дали бы!» А я отвечала: «Ребята, спасибо, но новогодняя программа уже закрыта. С огромной радостью брошусь к вам за помощью в следующий раз».

Вот это, наверное, и есть главное: когда люди на протяжении времени видят, что ты не для галочки работаешь, что ты вкладываешь в дело себя и свое, они не просто помогают деньгами — они хотят быть частью чего-то настоящего. И тогда получается та самая общая история, ради которой всё и затевалось. И нет, я не думаю, что это что-то выдающееся. Как мне мой батюшка сказал (и правильно): «Ты даешь то, что тебе дали». Меня часто спрашивают, почему такой выбор регулярной помощи: дети и взрослые инвалиды, тюрьмы, бездомные? Всё просто: им помогают хуже всего. Ну а дети и наши бойцы — это святое. Итого у нас по счетчику Снегурочки 700 бойцов СВО, 900+ детей на елках, около 250 детей Донецка, 20 детей онколожки, 25 бездомных, 327 проживающих в ЛОГБУ Приозерска и Кингисеппского ДСП, 18 премий и 94 именинника — 2336 человек. И всех мы поздравили так или иначе лично. Это неплохо для обычных, почти обычных людей.